Еще узнал, что супруг — человек необразованный, закончил лишь городское училище в Грязовце, зато она училась в женской гимназии, в Данилове.

— Мы с сестрой получили классическое образование! — заявила толстуха. — А он (как я понял, речь шла о муже?), как был неучем, так им и остался. Он не знает, что Европа — это не только континент, но и жена Зевса. Да что там — он не знает, кто такой Зевс! Классическое образование — это основа основ.

Про свое «классическое» за время поездки она помянула раз восемь, если не больше.

Но то, что классическое образование не оставило следов на моей соседке — это точно. Помнить куски, выдранные из греческих мифов, это еще не значит быть образованным человеком. У нашего Ивана Андреевича Милютина нет среднего образования, он все постигает сам. Да и в своем мире неоднократно встречал людей, не имеющих высшего образования, но это были умные люди. Зато сколько попадалось дураков и с «корочками» вуза, и с дипломом кандидата наук.

По ночам мы тоже продолжали свой путь. Вроде, на дороге темно, фар у тройки нет, только фонарь на оглобле, чтобы встречные экипажи видели и не столкнулись. Видимо, лошади сами определяли дорогу. Вначале было не по себе, потом ничего, привык. К тому же — может, лучше попасть в ДТП, навернуться, чем слушать всякую хрень, а еще нюхать все это семейство?

Одна радость, что с наступлением сумерек все семейство сразу же откидывалось к стенке кареты и засыпало.

Как они спали!

Такого высокохудожественного храпа давно не слышал. Мамаша изводила мои уши басом, сынок — баритоном, дочка — сопрано. Кажется, даже младенец выводил какие-то рулады, только не смог определить тембр.

В общем — вы меня поняли. И ведь умом понимаешь, что мамка не виновата, дети есть дети, сам могу оказаться в подобной ситуации. Но отчего-то все раздражало. К вечеру первого дня хотелось убить мамашу, а на следующий день и детей.

Но это ладно. Мне всю дорогу пришлось еще выслушивать жалобы корпулентной помещицы на своего мужа. Знаю, что существуют «вагонные откровения», когда люди делятся с соседями по купе самым, что ни на есть, сокровенным, тем, о чем в иных обстоятельствах не рискнули бы рассказать никому.

Я узнал, что ее супруг, богатая, но жадная скотина. Жалеет денег на ее обновки, не позволяет покупать украшения (у мамаши и так все пальцы в перстнях!), не хочет отправить ее на годик в Париж. Как-никак, учила когда-то французский. Вон, пожалел денег на билеты для слуг в дорогой карете, теперь она должна мучиться без няньки и горничной, что едут следом, в дешевой. Багаж тоже едет в той же карете, поэтому она не может ни белье детишкам сменить, ни все прочее. Вот, отчего ему было не взять шестиместную карету, куда бы все и вошли, но заплатить цену, как за дорогую?

Помимо жалоб на скупость, Алевтина Титовна с упоением поведала о том, какой развратный тип ее муж! Едва не в открытую содержит любовницу, обрюхатил всех служанок, а также крестьянских баб и девок в округе. Никого не пропустит. Даже хромую вдову дьячка, которой едва ли не сто лет, успел осчастливить.

Интересно, как ее муж находит время, чтобы заниматься делами? Послушать женщину, он занят только любовными похождениями.

Алевтина Титовна не смущалась присутствием детей, при которых поливала грязью отца. Но и детям, кажется, было все равно. Мальчик продолжал угрюмо жевать, а дочка сидела и улыбалась. Наверное, они привыкли к сетованиям мамаши и пропускали мимо ушей ее жалобы.

— Знаете, что он делает, вернувшись от девок? — с видом победительницы конкурса красоты спросила Алевтина Титовна.

Уже приготовился услышать, что после девок, ее супруг принимается за мелкий рогатый скот. Но чего мелочиться? Если облагодетельствовать, так всех — и кобыл, и коров. Но услышал другое.

— После девок он лезет ко мне. Вон, здесь у меня трое, двое дома, один в животе сидит.

В Чудове я выскочил из кареты, едва не забыв захватив свой саквояж. Сунув кучеру рубль, постарался быстренько убежать прочь.

Так порой вылетаешь из купе, чтобы не видеть осточертевших физиономий спутников, недавно казавшимися милейшими людьми. А эта семейка и милыми не казались. К тому же — еще в Череповце смотрел расписание и до отхода поезда оставалось всего ничего. А следующий только завтра. Не хотелось опаздывать и добираться до Новгорода на извозчике. На лошадках часа четыре, а то и пять, на поезде доберусь часа за два. Надо обежать почтовую станцию, а там вокзал.

— Господин титулярный советник, остановитесь! — услышал я.

Оглянувшись, увидел совсем еще юного полицейского, с погонами коллежского регистратора. Слева и справа — двое скучавших городовых.

Интересно, а разве в селе — а Чудово село, имеются чиновники и городовые? Кажется, положено быть унтеру с конной стражей. Население-то, как в нашем Луковце. Но тут неподалеку губернский центр, а село Чудово — если не пригород Новгорода, то форпост, точно.

— Па-трудитесь следовать за нами, — приказал мне коллежский регистратор, растягивая слоги.

— На каком основании? — осведомился я.

— Па-трудитесь следовать за нами, — повторил полицейский.

— Нет, господин коллежский регистратор, так дело не пойдет, — покачал я головой. — Согласно Циркуляра министра внутренних дел от 15 августа 1879 года, чины полиции, при задержании подданного Российской империи обязаны вначале представиться, затем объяснить, на каком основании производят задержание. Тем более, если вы заметили, я старше вас чином и отношусь к ведомству министерства юстиции.

Есть ли такое предписание, не знаю, да и про циркуляра только что выдумал.

Коллежский регистратор беспомощно посмотрел на свое сопровождение.

— Так точно, ваше благородие, есть такой циркуляр, — кивнул один из городовых.

Скорее всего, парень тоже не знал, но я произнес фразу с таким уверенным видом, что лучше соглашаться. Главное, что правдоподобно. Тем более, городовые косятся на своего начальника с недоумением. Видимо, молодой и ретивый.

— Коллежский регистратор Мокрополов, — соизволил представиться чиновник. — Исправляю обязанности помощника пристава села Чудова. Вы, господин титулярный советник, подозреваетесь в том, что вы государственный преступник, сбежавший из ссылки.

— Вот как? — слегка удивился я. Потом развеселился. После поездки с «помещицей», такое недоразумение казалось даже и радостным, если бы не поезд — А если окажется, что я не сбежавший преступник? Вы меня доставите в Новгород?

Коллежский регистратор только захлопал глазами, городовые усмехнулись в усы. Понимают, что их дело сторона. Если что — не им отправлять чиновника.

Я посмотрел на часы. До отхода поезда остается десять минут, а мне еще билет брать. Нет, не успеваю. Не стану же драться с полицией, верно?

— Пойдемте, господин коллежский регистратор, — кивнул я исправляющему должность помощника пристава. — Где вы собираетесь устанавливать мою личность? Или прямо здесь?

— Па-прашу следовать за нами, — снова завел свою шарманку коллежский регистратор. Нет, парень определенно упивается своей маленькой властью. Впрочем, не такой уж и маленькой.

— Тычинин, возьми у господина титулярного советника его багаж, — распорядился коллежский регистратор.

Могу и сам донести, не тяжело, но коли предлагают помощь, почему бы не отдать?

Село Чудово, как я уже говорил, небольшое, но не маленькое. Пока шагали до полицейского участка, прошло минут десять, а свисток паровоза подсказал, что сегодня я опоздал.

— Па-прашу за мной, — указал коллежский на распахнутую дверь.

— Как вам угодно, — кивнул я, проходя внутрь.

Внутри все так, как у нас. Шкафы, пара столов, за которым восседают городовые, в углу — клетка для задержанных, справа по коридору, а слева кабинет господина пристава, куда меня провели.

— Где саквояж? — спросил я у коллежского регистратора.

— Па-прашу пройти, — только и сказал помощник пристава, не возвращая багаж.

В кабинет сидел пристав — тучный мужчина, в том же чине, что и я — титулярный советник, только постарше — лет так, тридцати пяти.