И что остается?

— Единственная версия, которую мог бы предложить адвокат присяжным заседателям — так это то, что поручик Сомов возненавидел гувернантку из-за ее манер. — Предупреждая очередной вопрос Лентовского, сказал:

— Сомов-младший очень высокомерный человек. Дескать — он благороден, он выше всех остальных. Но, как правило, под высокомерием прячут либо свою неуверенность, либо комплекс неполноценности. А в доме живет гувернантка. Нищая девушка, но, тем не менее, она-то по-настоящему благородна. Не исключено, что Предводитель дворянства приводил Зуеву в пример собственному сыну. И это ужасно бесит молодого офицера, что мнит себя истинным дворянином. Он подсовывает колечко под подушку гувернантки, чтобы унизить ее в глазах отца. А Сомов-старший, будучи в расстроенных чувствах, да еще и подогретый спиртным, принял все за правду и выгнал барышню.

— А вот это, Иван Александрович, чистой воды фантазия, — покачал головой Председатель суда.

— Разумеется фантазия, — согласился я. — Но я рассуждаю не как следователь, а как защитник. Присяжные могут поверить в такое объяснение?

— Присяжные поверят, — согласился Лентовский. Потом заметил. — Будь вы защитником Зуевой, присяжные заседатели вынесли бы вердикт — невиновна. И председательствующий — я, или кто-то другой, освободил бы Любовь Кирилловну из-под стражи прямо в зале суда. Другое дело, что у наших присяжных поверенных нет вашего таланта убеждения. К тому же — убит Предводитель дворянства уезда. И отпустить на свободу убийцу? Нет, не выйдет. Адвокат станет защищать гувернантку, но так, для приличия. И он не станет подвергать допросу поручика Сомова, выбивая из него признание.

— Виновна, но заслуживает снисхождения, — вздохнул я, приведя еще один вердикт присяжных. — А это, год или два тюремного заключения?

— Скорее три, — заметил Лентовский. Сделав паузу, Его Превосходительство вдруг сказал: — Но ведь присяжные поверенные имеются не только в Череповце, но и в других городах. И они не связаны с Череповецким уездом. Уверен, как только в Петербурге узнают, что есть такой случай, то защищать Зуеву пожелают несколько адвокатов. Дело интересное, громкое, а оправдательный приговор — мечта любого защитника. И здесь он вполне реален. Полагаю, адвокаты даже денег не возьмут с нашей гувернантки.

Председатель суда придвинул мне дело, давая понять, что я свободен.

— Николай Викентьевич, позвольте полюбопытствовать — а что с Виноградовым?

— Александр Иванович подал прошение об отставке, я его сразу же подписал, но сами понимаете, прошение должен утвердить заместитель министра. На это уйдет недели две.

— А материалы по краже ящичка?

— Уже у мирового судьи. Но у него, как вы сами знаете, дел очень много… Месяц, а то и два. К тому же, необходимо заявление самого купца, а не его приказчика. В общем, вы поняли.

Я кивнул. Конечно, я все понял. Виноградов вор, его следует наказать, но… Когда мировой судья станет рассматривать дело по краже, то перед ним предстанет не помощник прокурора Череповецкого окружного суда, а частное лицо, пусть и в статусе личного почетного гражданина Виноградов и титулярного советника в отставке. И, не исключено, что дело вообще «затихарят». Потерпевший в Москве, ножички ему отправят с почтой, а что еще? Станет ли он настаивать на привлечении виновника к суду? Сомневаюсь.

КОНЕЦ