– Пацаны, с бухлом поосторожнее: вам ещё на дело сегодня, – закрывая дверь, сказал Князь и довольно подмигнул. Вот сука, да разве на пятьдесят косых нажрёшься, тем более что нас толпа?

К моей с Кудрей радости, из ожидавшей нас «толпы» перед палисадником Князя остались только Чёрт и Хвостик.

– А где остальные? – спросил я Хвостика.

– Свалили на район. Еблан припёрся, притащил откуда-то сисяндру «Амстердама».

– Без нас ушли, падлы! – я малость огорчился. – А вы чё остались?

– Я пивандрий не люблю, а Чёрт…

– Я без Кудри никуда не пойду, – Чёрт мимоходом зашвырнул засохший комок грязи в пробегавшую мимо шавку.

– Им же хуже. Матрёна, покажи, чего мы у Князя выторговали, – Сью, не дожидаясь от меня соответствующих телодвижений, с поразительной легкостью вытащил из моего кармана деньги и представил их на общий обзор.

– Гуляем, босота! – почти с гордостью сказал я.

Сквозь уличную пыль Чайковского мы добрели до брусового дома с невзрачной вывеской «Продуктовый магазин «Белочка. Часы работы с 10-00 до 17-00, обед с 14-00 до 15-00. Выходной – суббота, воскресенье». Малоразговорчивая продавщица, не задавая лишних вопросов, выложила нам на прилавок 2 литра пятнадцатиградусной бормотухи под названием «Монастырская изба» по 13500 за каждый литровый тетрапак, пачку «Мальборо» за 6000, тюбик клея «Момент» тоже за 6000, сникерс за 2500 и четыре жвачки «турбо» по рублю за каждую. Вот такой вот незатейливый набор малолетнего алкоголика. По дороге к «месту распития спиртных напитков» Хвостик из рядом стоящей помойки надыбал четыре целлофановых пакета. «Местом распития спиртных напитков» обычно в ментовских протоколах значилась крыша девятиэтажки по адресу: Лермонтова, 94/1.

Высокое синее небо с ярким, жарким фонариком в зените. Горячий бетон и запах расплавленного гудрона. В дальнем углу крыши, за мачтой для телефонных проводов, стоят порванная раскладушка, три раскладных матерчатых стула и стол из пары шлакоблоков и капота от «Москвича», чёрт знает как затащенного на крышу. Это наше место. С этого места начинались все наши байки и пьяные похождения.

Кудря, не откладывая дело в долгий ящик, вытащил из-за бетонного карниза три граненых стакана, которые тут же были наполнены светло-желтой и кисло-сладкой бурдой из тетрапака. Жарко. Всем хотелось пить. Осушили их безмолвно. Так… между делом, как воды попили. Чёрт успел отхлебнуть полстакана, пока не получил от Сью очередной подзатыльник. Хвостик слёг на пыльную раскладушку, неспешно заливая клей в пакеты. Сникерсом я поделился только с Чертёнком. Жрать хотелось адски: как-никак, третий день в загуле, а дома поесть не успел. Трудно есть суп, когда тебя мочалит стокилограммовый мужик, знаете ли… ложка в рот не всегда попадает. Поэтому половина сникерса провалилась в желудок, как песчинка в бездну. Ну ничего, алкоголь и клей перебьют голод на пару часов, а вечером зайду к кому-нибудь в гости поесть.

После второго стакана почувствовал, как по телу разливается тепло, приятное такое тепло, как будто бабушку обнял. Спокойно стало, безмятежно. Лег на теплый бетон и уставился на перекрестие проводов. Распухший нос неприятно защипало, потёр переносицу и тут же скривился от резкой боли.

– Сильно тебя батя? – Кудря указал на мой разбитый нос.

– Да нет, за дело.

Как-то с детства воспитали, что если влетело за дело, то это не больно. Наверное, потому что осознаешь свой косяк. Так совесть меньше мучает. Правда, когда дядя Петя нас отхлестал, было пиздец, как обидно.

– Он меня за шкирятник оттаскал, – продолжил я. – А я ему в рожу плюнул, вот он мне и врезал.

– А на хрена в рожу плевал? – Хвостик оторвался от пакета, задав бессмысленный вопрос.

– Ты меня спрашиваешь…? Не знаю, достал меня вот и плюнул, – вытащил пачку и прикурил сигарету.

– Неправильно отцу в рожу плевать. Он же отец.

– Кудря, вот у тебя батя, блядь, есть?

– Нет.

– А хули ты меня учишь, как мне с моим отцом жить? Знаю, что неправильно. И тачки «вставлять» неправильно, бухать тоже. Вообще все знают что хорошо, но всё равно делают плохо. Это закон жизни – ебаные обстоятельства.

Да и вообще, хочешь вволю водку жрать, баб иметь, красиво жить – по-хорошему не получится. Посмотри на старших, посмотри, что вокруг творится – по жизни шанс дается только ворам, барыгам, мокрушникам и кидалам. Батя говорит, что дальше стопудняк суровее будет, поэтому если по чесноку жить – только на помойке подъедаться будешь.

– Не-е, Матрёна, порожняк прогнал. По чесноку жить можно – Честным вором. Считай, и сам в шоколаде и совесть чистая. А мокрушники, барыги, кидалы… ровный беспонт, на честном народе жирок наедают. Государство ебашить надо, ему по хую, у государства детей нет, кварплату платить не надо, в магазине копейки не подбирает. Смотри, что придумал – вот мусора же государство?

– Ну.

– Хуй гну. Ну свинтить с ихнего бобика колеса и по нормальной цене дяде Коле впарить. Считай, все в поряде – я с бабками, дядя Коля с дешманскими колёсами, а государству ваще по хуй, у него этих колёс хоть жопой жри.

– Ага, а потом менты тебя на британский флаг… Пойми, что ты конкретно ментовское тыранул, а они – суки хуже воров.

– Ну по хуй. Пусть не ментовское, у пожарников или, блядь, у почтальонов – они-то ни хуя мне не сделают.

– А вот это уже реальное дело. Считай себе и людям помог, и государство хуй найдет.

– Вот так вот та… надо, блядь, знать, где у государства воровать можно, без последствий.

– Давай тогда, комбинатор хуев, наливай.

В три больших глотка осушил стакан. В голове зашумело. Долгожданное опьянение стояло на пороге и разбухшей веной стучалось в висок. Ещё чуть-чуть и будет совсем хорошо. Сью зашвырнул пустой тетрапак куда-то за карниз, открыл второй. Разлили ещё по одной, получалось так, что пили только я и Кудря, Чёрт носился по крыше, гоняя воробьев. Хвостику вообще было на все по хуй, он и тюбик нашли друг друга.

– Чё вечером делать будем? – спросил я у Сью.

– А хрен его знает… Может в Парк слазим, на студенточек посмотрим?

– На «Джельсомино»?

– Ага.

– Пизды от «крестьян» отхватим, а студенточки все равно не дадут.

– Может, драка будет? Или пьяного выцепим? Мало ли… где много народу, всегда есть что взять, – под словом «взять» Сью подразумевал обобрать пьянчугу или под шумок драки спиздить барсетку или кошелек.

– Блядь. Надо было Лику сюда притащить, – спохватившись, вспомнил я о своем давнем замысле.

– На хуя? – удивился Сью.

– Подкатить к ней хотел. Мне этим летом бабу трахнуть надо. Хватит целкой ходить? – карикатурно подергал себя за промежность и расхохотался.

– Не даст – вроде как залетела. Томка сказала, что пацанчик у неё появился и залетела она. Поэтому на районе давно не появляется.

– Вот ведь шалава. И чего теперь делать?

– Ну, видимо, другую бабу искать.

– Где, блин, на районе ещё одну такую же найдешь? – перебирая в уме, более сговорчивых подруг я вспомнить не смог.

– Князь говорит, что любую бабу выебать можно, – Сью заговорщически придвинулся поближе. – Он тогда по синьке Еблана поучал, мол, любую бабу можно уложить тремя способами: завоевать, купить или покорить.

– Ну, понятно, Князь Зойку купил. Она всегда на бабло велась. Покорять – это типа стихи писать? Я, сука, ни хуя не поэт.

– Тогда завоёвывай.

– Это пизды бабе давать чтоле? Как питекантроп: дубиной в табло и в койку?

– А чё?.. Тоже выход.

– Дурак ты! Сажают за такое, и надолго, а потом ещё и петушат над парашей. Мне моя жопа ещё целой нужна. И чтоб она рвалась из-за какой-то неподатливой бабы…? Неа, не вариант.

– Не вариант, ага.

– Сью, а ты когда-нибудь с телкой сосался? – начал я облизывать свои губы.

– Не сосался, а целовался взасос. Сосут те, что под шконкой…

– Заебал. Так ты целовался взасос?

– Неа. За титьку пару раз хватал. А так, чтоб взасос… не было такого.