– Если мы на краю света, тогда я выполнила свое обещание, – усмехнулась она, ловя на себе удивленный взгляд Смирнова. – Я к нему поднимусь в небо, я за ним упаду в пропасть…

– Ты за мной хоть на край света? – Спросил Елисей.

– Я за тобой даже на тот свет, мистер всезнайка. Даже на тот свет.

– Даже так… – прошептал он, возвращая свой взор на бескрайние зимние просторы. Его лицо почему-то погрустнело.

– Что-то не так?

Молодой человек поднял её голову за подбородок и коснулся своими губами её губ.

– Знала бы, Ясения Лукоянова, как важны для меня твои слова.

– А ты расскажи, – улыбка тронула её губы, заражая и парня. – Расскажи меня о своих тревогах.

Елисей отвел взгляд. Он молчал, и понурая Ясения думала, что он уже не заговорит. Ветер морозил её нежную кожу, от чего она сильнее спряталась в свой шарф. Она уже открыла рот, чтобы перевести тему, как слова сплошным потом полились из уст Смирнова. Он рассказывал историю Сенечке, но, казалось, что находился далеко от Альп и самой девушки.

– Мне было пятнадцать. Мы гуляли с друзьями, как вся ребятня. Ну, знаешь, устраивали поединки палками, дурачились, мерились силой. В этом не было ничего плохого. Я даже сам не могу уже вспомнить, что стало отправной точкой. Все наши драки всегда были частью игры. – Он стал щелкать костяшками пальцев, нервничая. Ясения протянула руку, кладя свою ладонь на его сложенные в замок ладони. – Мы закончили школу. На выпуском пошли гулять с парнями на набережную. Кто-то из них протащил бутылку водки, и они стали распивать её. Я тоже присоединился к ним. Леха тогда что-то сказал мне, прикалываясь, а меня задело это. Он тогда задел мою мать, я вспылил. Схватил его за грудки и повалил на землю. Дальше все, как в тумане. Очнулся я только с кровавыми руками и содранными коленками. Около меня уже стояли полиция и родители. Оказалось, что я разбил Лехе лицо. Его родители грозились, что посадят меня. Я испугался, испугались мои родители. Они войлоком потащили меня домой, наспех собрали вещи и увезли к бабушке.

– Ты избежал наказания?

– Пока меня не было, родители выплатили круглую сумму родителям Лехи. А моё наказание преследовало меня около года. Бабушка отвезла меня в глушь, где был только один дом. Я провел в гордом одиночестве столько времени, что и не сосчитать. Я даже начал привыкать быть в одиночестве.

Ясения слушала рассказ и не шевелилась. Дыхание Елисея стало порывистым, словно это была такая жгучая боль, что ему не хватало воздуха. Она повернула его голову в свою сторону, встречаясь с диким отрешенным взглядом парня. Смирнов страдал неконтролируемой агрессией. Он поделился с ней этой болью, и Сенечка оценила это. Она сдала руку в кулак и приложила к сердце, словно ловя его тайну и пряча в душе.

– То, что произошло с тобой, – ужасно. И я рада, что ты смог с этим справится.

– Я не справился. – Признался Елисей. – Я не смог справится, потому что до сих пор чувствую прилив гнева от безобидных шуток и поступков. Я до сих пор злюсь, но превращаю теперь в сарказм.

– Это и значит, что ты держишь свою агрессию в узде. – Её ладонь нежно гладила небритую щеку парня, чувствуя, как её разрывает изнутри от любви к нему. – Ты – сильный, умный. Ты все сможешь.

– Я люблю тебя. – Сказал Елисей, заставляя Ясению вздрогнуть. Она слышала от него эти слова по телефону, но в такой интимный момент, его брошенная фраза вызывала сильный трепет. Она опустила ладонь, перевела взгляд на горы, чувствуя, как стало саднить горло.

– Елисей, – теперь настала очередь заламывать руки Ясении. Ее лицо было бесстрастным, только голубые глаза сливались с закатом Альп. – Ты даришь мне свободу. Не знаю, как выразить правильно свои чувства.

– Ты можешь их сложить в три простых слова. -Парень поднялся, помогая встать Ясении. Она вложила свою ладонь в его и тут же очутилась на ногах.

– Я знаю. Просто…

– Сенечка, – Парень поправил шапку на голове девушки, целуя её в лоб. – Ты обещала мне написать письмо. Помнишь?

– Конечно.

– Добавь туда ещё одно важное предложение, и повтор его столько, сколько считаешь нужным.

– Отец не прав, – утыкаясь в грудь Елисея, пробормотала девушка. – Мы не из разных миров. Мы – единственная правильная вещь, которая происходила со мной.

– Мне так нравится слушать из твоих уст «мы». – Его широкая ласковая улыбка успокоила Сенечку.

Он гладил свою возлюбленную по волосам, слыша в голове голос Сергея Лукоянова и его грозное предостережение: «Вы настолько разные, что встретившись на улице, прошли бы мимо друг друга. Сейчас вы молоды, импульсивны и не осознаете этого. Но поверь мне, мальчик, пройдёт несколько лет, и ты поймёшь эту мудрость. Ясения – ласточка, ты – ворон. А утонченные белые птицы никогда не будут с чёрными приземленными птицами». Её отец был прав, – чернота вокруг Елисея была ему другом. Он много скрывал от родителей, сестры и Сенечки. Они были разными поля ягодами, но его тяга к этой хрупкой ласточке была такой сильной, что никакие ястребы не разрушат их любовь.

За каждой трудностью всегда наступает облегчение.

Всю ночь Ясения не могла сомкнуть глаз. Она слышала, как сопел её брат, который выглядел совсем маленьким с закрытыми глазами, лицом, полным спокойствия и безмятежности. Его ладошки были сложены вместе, а на них навалилась тяжелая голова. Она даже завидовала ему, ведь девушке уже не видать спокойствия.

В её голове продолжала крутиться мысль о прошлом Елисея. Он поделился темной стороной своей жизни, и теперь ей нужно было переварить это. Она видела его вспышки, и они пугали девушку. Готова ли она быть рядом с тем, кто не всегда мог совладать со своими эмоциями?

Находиться в душной комнате было невозможно. Она оделась, взяла с собой банковскую карту и спустилась на первый этаж отеля, где располагался небольшой бар. Там за барной стойкой в одиночестве выпивал Стас.

Парень тоже не мог сомкнуть глаз. Стоило ему только погрузится в темноту, как в голове всплывал образ Ясении. Это злило его, но в тоже время он всячески пытался ухватится за каждую деталь его сна. Она. Везде она. Наваждение какое-то. Окончательно смирившись с отсутствием нормального сна, Милославский спустился в бар, чтобы напиться. Ему хотелось уснуть без единой мысли об этой девушке.

Помимо этого, к нему после ужина нагрянул Олег. Он был как всегда злым. Мужчине хотелось узнать, как обстоят дела сына. Он задавал неуместные вопросы и кривился, когда сын отвечал из-под палки. Цели Олега для Стаса были чуждыми, но он принимал их. Стас не любил разговоры с отцом, потому что как таковых разговоров у них не было. Крики, оскорления и драки. Может, от этого Милославский играл роль мерзавца вне стен своего дома. Правда, у него это отлично получалось. Со всеми. Даже я Ясенией. Но только после разговоров с ней, на душе становилось так мерзко от себя самого, что заглушить это могла лишь бутылка.

– Не спиться? – Спросил он, увидев подошедшую девушку.

– Смотрю, тебе тоже. – Она села на соседний стул. Её глаза не смотрели на собеседника, а голова была забита словами отца и рассказом Елисея.

– Ненавижу поездки с родителями, – зачем-то произнёс Милославский. Его рука сжимала граненый стакан с бронзовой жидкостью.

– Не нравится, что внимание мамочки и папочки смещается с любимого сыночка? – Съязвила она.

– Скорее наоборот. – Хмыкнул Стас, не обращая внимания на издевку девушки. Он устало потирал виски, и Ясения заметила красный след на запястье парня. Она нахмурилась, но не стала спрашивать об отметине парня. – В Лондоне я был куда счастливей, нежели здесь.

– Почему ты не остался там?

Стас повернулся лицом к Ясении. Его зеленые глаза обожгли девушку, но она стойко выдержала его взгляд. Парень отпил ещё немного напитка и улыбнулся.

– Потому что отцу нужен приемник. – Я хмыкнула. Его долгий взгляд вызывал неприятный зуд на коже Сенечки. – Знаешь, Ясения, тебе повезло куда больше.