– Иди. – Ответил отец, но мама бросила вдогонку.

– Покажи Стасу дом, а то я гляжу, он тоже заскучал со стариками.

– Ты опрометчиво называешь нас стариками, – возразил отец.

– Так я не нас, – она пальцем оказала на себя и маму Стаса, а потом её изящные пальцы нацелились на мужчин, – а вас. Только и говорите, что про работу.

Девушка уже поднималась по лестнице, как её сзади нагнал парень. От него пахло табаком и травами. Девушка сжала челюсть, не удосужившись развернуться к нему.

– Ты, как я погляжу, не особо гостеприимная, да?

– Как и ты не особо вежливый.

– И остра на язык.

Ясения начала спешно размахивать руками, не открывая двери, на которые она показывала. Её голос был раздражительным и не имел никакого энтузиазма. Стас шел за ней и посмеивался, ведь его забавляла злость Сенечки.

– Здесь комната Гоши, родительская спальня, гостиная, ванная, моя комната. Тут гостевая.

– Покажешь мне свою комнату?

– С какой это радости?

– Я твой гость.

– Ты не мой гость, а прилипала своих родителей. – Не выдержала наглости Стаса, зашипела Ясения, время от времени посматривая по сторонам. – То, что ты в этом доме, не значит, что мы можем с тобой подружиться. Дружи с такими же, как ты.

– А может, мы с тобой похожи?

– Ой ли. – Оставив Стаса одного, Ясения зашла внутрь своей комнаты.

– Вот стерва, – прошептал Милославский, ухмыляясь. Он облизнул губы и приблизился к двери в комнату Ясении.

Парень уже держался за дверную ручку, как из своей спальни вышел Гоша. Его возмутила фривольность гостя, но он не позволил эмоциям взять вверх. Его отец с самого раннего возраста учил держаться достойно и холодно. Он окликнул Стаса, приглашая в свою комнату, чтобы тот якобы помог ему с набором кодов. Парню ничего не оставалось, как оставить в покое взволнованную Ясению и последовать за её братом. Он чувствовал раздражение, ведь ему всегда доставалось все, чего бы тот не захотел.

А сейчас он хотел Ясению.

Прошли года, а мы мечтали

Сгорать до тла день ото дня.

И мимолетно пролетали

Часы, лишенные тепла.

И нет отчаяния страшнее,

Когда она в руках чужих.

Когда цвет глаз её роднее,

Ты не находишь у других.

Она с другим, и это больно.

Ты смотришь лишь со стороны.

Сам себе чудишься молью,

Когда её глаза любви полны.

И время сыпется песком

Сквозь пальцы, оставляя шрамы.

Он прижимается плечом

К любимой тобою даме.

Osolio

Неделю спустя

Началась череда нескончаемых экзаменов. Ясения чувствовал себя выжатым лимоном, и единственной радостью помимо отличных оценок были уютные вечера в компании Елисея. Парень каждый день ждал девушку у входа в институт, бережно брал её руку в свою ладонь и уводил в одно из самых красивых мест на горе, с которой открывался вид на огни и реку. Они много говорили, не считая часы. Иногда к их компании присоединялась Лиза, иногда они втроем отправлялись на помощь родителям.

Сенечке даже выпала возможность побывать в гостях у Елисея. Екатерина Петровна воодушевленно рассказывала о своих цветах, о том, какие идеи посещали её голову касательно интерьера, угощала девушку разными сладостями, одним из которых был ягодный пирог по рецепту их бабушки из Франции. Ясения влюбилась в каждый уголок этого дома и в каждого его жителя.

Отец ребят травил разные научные байки, и они звучали из его уст так смешно, что к вечеру у молодой особы уже болел живот от смеха. В эту семью было невозможно не влюбиться, – каждый член семьи был кладезем сокровищ. Они были творческими личностями, каждый хранил в себе свой неповторимый талант, и она каждому завидовала белой завистью. Здесь любовью пропитан был каждый сантиметр дома: от немного обветшалой лестницы на крыльце до разбитого на веранде второго этажа саде.

Нельзя было сказать, что в семье Ясении любви не было. Отнюдь нет. В доме, где жила Сенечка любовь была главной взаимодействующей чертой, но их жилище казалось большим и холодным, мама пыталась выказать свое богатство в каждой купленной на аукционе за бешеные деньги вазе, а здесь… Ясения поняла, что она могла только мечтать о таком доме и такой семье.

Сегодня вечером Елисей ждал Ясению как всегда у входа. Он сунул руки в карманы, и наблюдал за садящимся холодным солнцем. В его сердце царил покой. Давно такое состояние не сопровождало парня, и он прекрасно понимал, кто был причиной.

Родители Елисея начали практиковать занятия волонтерством не столько из-за большой отзывчивости, сколько для того, чтобы отвлечь своего старшего сына от приступов агрессии. Никто не знал, в какой момент в их благополучной семье наступила черная полоса. Просто в один из холодных зимних вечеров отцу ученика старшей школы позвонил полицейский, рассказывая несусветную чушь о его прекрасном сыне. И какое было их разочарование, когда это оказалось правдой.

В тот вечер Елисей и его друзья отправились на прогулку. Подростки громко смеялись, проказничали и дрались. Поначалу их драки были шуточными, но в какой-то момент Елисей перестал контролировать себя. Он бил сильно и долго. Ему даже понравилось ощущать саднящие ощущения на тыльной стороне ладони, где была содрана кожа. По итогу его друг попал в больницу с сотрясением мозга и сломанным носом.

После случившегося от парня отвернулись друзья, что стало только отправной точкой в нескончаемых драках, реках крови и тихих слез его матери. Когда парень был уже одной ногой в тюрьме, родители решились на отчаянный шаг: молодого парня, который только-только стал совершеннолетним, отправили за тысячи километров от дома во Францию. Дядя Роберт, – родной брат мамы, – и бабушка Изольда встретили парня в аэропорту. Долгая дорога через поля привела его к одинокому ветхому домику, в котором никто не жил. Они оставили Елисея наедине с собой, заставили его заботиться о себе самостоятельно. Долгие десять месяцев Елисей жил отшельником. Ночами мальчик плакал, злился, просил у бога прощения, и однажды, когда он уже начал свыкаться с одинокой жизнью, приехали родители и Лиза.

Раньше Елисей считал самым счастливым днем в своей жизни, – это когда родители отвезли его на море в возрасте пятнадцати лет, и тогда юноша мог прокатиться на гидроскутере на огромной скорости. Но когда его глаза встретились с мокрыми глазами своих родных, он осознал, как сильно скучал по ним. Лиза тут же бросилась на шею брата, расцеловывая, а потом вереща, что у того борода больше, чем у Хатабыча. Жизнь наладилась, а приступ агрессии улетучился, словно его и не существовало.

Несмотря на то, что жизнь продолжалась, что парень готовился к поступлению на равне с сестрой, опасения родителей никуда не делись. Они с опаской наблюдали за поведением сына, сглаживали углы и сильно боялись назревавших ссор. Никто не хотел провоцировать парня, беспокоясь, что былой недуг снова придет в их семью.

Сам Елисей по возвращению домой часто испытывал прилив непроизвольной злости, но всегда пытался отшутиться. Его шутки превратились в непрекращающийся поток сарказма, и сгладить углы вежливой отговоркой он не мог. Теперь его речь была настолько прямолинейной, что обескураживала незнакомых людей. Так, она ввела в ступор Ясению, когда молодые люди только начинали общаться.

Но с Сенечкой Елисею нравилась его прямолинейность. Ему удавалось ссориться и не злиться, шутить, но не причинять своими шутками боль близкому человеку. Она казалась для него панацеей. Низкий тембр голоса, плавно переходящий на шепот, успокаивал его, а улыбка заставляла сердце парня бешено колотиться. Он не мог быть в своей тарелке, когда находился вдалеке от Ясении, и испытывал титаническое умиротворение рядом с девушкой.

Ясения вышла из стен здания с широкой улыбкой. Она летящей походкой шла навстречу к ожидающему парню. Её образ восхищал Елисея. Сегодня на ней были кофейного цвета классические брюки, чёрный пиджак, под которым блестела изумрудная шелковая блузка. Сапоги на высоком каблуке делали Сенечку выше, но она все равно была сантиметров на десять ниже парня.