Глава 29. Ночная прогулка и тайны нарийцев
Глубокой ночью, когда замок был окутан тишиной, Андор решил вернуться в апартаменты, чтобы поделиться с друзьями мыслями, навеянными прочитанными книгами. Коридоры замка освещались слабо, и тени казались живыми, но Андор чувствовал себя в безопасности, хотя и слегка настороженно. Каждый шаг отдавался эхом в каменных стенах, создавая ощущение одиночества в этом древнем месте.
На пути к своим апартаментам в одном из узких коридоров Андор внезапно услышал голоса. Он остановился, прислушиваясь, и вскоре увидел двух человек — слугу и повара. Оба были слегка навеселе, что угадывалось по их неуверенной походке и приглушённым смешкам. Они разговаривали на языке, понять который Андор не мог. Этот язык был совершенно чужд ему, словно был оторван от всех других языков, которые маг знал.
Андор узнал, что это были коренные нарийцы — горцы, которые жили в этих землях на протяжении веков, практически не смешиваясь с другими племенами людей. Они были чем-то вроде северных дикарей, но более цивилизованными. Их культура и язык считались уникальными, не имея почти ничего общего с другими людскими языками, кроме отдельных заимствований, таких как «аркебуза» или «арбалет». Это делало их язык совершенно непонятным для большинства людей, и нарийцы, кажется, наслаждались этим, свободно разговаривая на своём языке в присутствии других, не опасаясь, что их поймут.
Сам разговор, который Андор услышал, был непонятным, но он уловил нечто необычное. Слуга и повар говорили о чём-то важном, но из-за языкового барьера он не мог понять, о чём именно. Андор знал, что нарийцы были народом, чьи представления о религии и жизни значительно отличались от принятых в остальной Нарии. Они, конечно, признавали Святую Матерь, но их вера полнилась архаичными ритуалами и древними праздниками, уходящими корнями в далёкое прошлое.
Особое почтение нарийцы испытывали к Луне. Они верили, что на её поверхности обитают духи их предков, и молились полной Луне, проводя ночные ритуалы, которые казались странными и загадочными для чужаков. Эти обычаи глубоко укоренились в их культуре, несмотря на влияние Первой Империи и окружающих народов.
Андор вспомнил, что правящая династия Нарии не относилась к коренным нарийцам. Это всегда вызывало у него вопросы: как эти горцы на самом деле относятся к чужакам, которые правят их землёй? Верны ли они королю Оскаро искренне или просто ждут момента, чтобы изгнать чужеземцев и вернуть свою власть?
Среди местных князей и графов были те, кто вёл свой род от древних вождей, но, смешавшись с другими народами, давно утратили свою культуру. Оставалось лишь догадки, каковы их истинные намерения.
Проходя мимо слуги и повара, Андор заметил, что те даже не обратили на него внимания, продолжая обсуждать свои дела на родном языке. Это вызвало у мага странное ощущение — словно он стал свидетелем чего-то важного, но ему было не дано понять, о чём идёт речь.
Вскоре он добрался до апартаментов. Войдя в комнату, Андор увидел, что его друзья уже спят. Эли лежал на боку, дыша ровно и спокойно, а Гилли громко храпел, как обычно. Эта домашняя сцена успокоила Андора после долгого и насыщенного дня.
Он тихо устроился на своей кровати, глядя на тени, играющие на потолке от мерцающего света свечей. Мысли о прочитанных книгах, таинственных нарийцах и предстоящем путешествии мешали ему уснуть. Однако усталость взяла своё, и вскоре он тоже погрузился в сон, полный странных образов и незаконченных мыслей.
Завтра их ждала новая глава в этом захватывающем и опасном приключении, и Андор знал, что каждый их шаг может стать решающим в судьбе не только их самих, но и всего королевства Нария.
Глава 30. Кошмар и пробуждение
Ночь в замке Нарии была тёмной и беспокойной, и Андор, погружённый в глубокий сон, оказался во власти страшного кошмара. Ему снилось, что он оказался в жутком адском измерении, где воздух был густым и зловонным, а вокруг раздавались зловещие шорохи и стоны. Огонь, клубящийся в далёких глубинах, окрашивал всё вокруг в кроваво-красный цвет. В этом мрачном месте Андор увидел Дариэль, прекрасную эльфийку, о которой он читал в книгах. Но теперь она была совсем не той нежной и храброй воительницей, которую описывали легенды.
Дариэль звала его на помощь, голос её был полон отчаяния, и она называла его Волейном, будто бы спутала Андора с тем древним воином. Она была окутана странной органической массой, которая извивалась и пульсировала, удерживая её в плену. Андор чувствовал непреодолимое желание помочь ей, и, не осознавая своих действий, пошёл к ней.
— Волейн, — закричала она, — ты должен отрезать себе руки, чтобы спасти меня!
Его разум сопротивлялся, но тело не слушалось. Андор почувствовал, как в руках появилась пила, взявшаяся откуда-то из воздуха. Он поднял её, и, словно в трансе, начал отрезать себе руки от плеч. Боль была невыносимой, но он продолжал, видя перед собой лишь лицо Дариэль и её умоляющие глаза.
Но как только он завершил ужасный акт самопожертвования, всё вокруг изменилось. Дариэль внезапно начала смеяться, смех её был зловещим и леденящим душу. Её тело начало трансформироваться, превращаясь в огромную краснокожую дьяволицу с хвостами вместо волос. Она взирала на Андора своими горящими глазами и издевательски хохотала:
— Теперь ты беспомощен, Волейн! А я заберу твою душу!
Андор хотел закричать, но не смог — его тело стало неподвижным и беспомощным, как кукла. И в этот момент он проснулся, дёрнувшись в своей постели.
— Чего орёшь? — раздался рядом голос Гилли, который был уже на ногах.
Он швырнул в Андора подушку, вставая с кровати. Рядом с ним за столом сидел Эли, оба уже бодрствовали, попивая чай из горных трав и поедая свежую выпечку.
Андор, ещё не совсем пришедший в себя, схватил подушку и бросил её обратно в Гилли, чувствуя, как эмоции и страх от увиденного сна переполняют его.
— Ах вы, шэльмы, чаму не разбудзілі мяне раней? — ворчал он, неожиданно переходя на чистый ливонский, что вызывало недоумение у друзей. Андор нечасто пользовался родным языком, и его неожиданное проявление удивило всех, включая его самого.
Гилли, не очень понимая, но весело смеясь, ответил:
— Ну и хто з нас шэльма? Ты тут всю зиму спать собрался?
Андор, постепенно приходя в себя, осознал, что говорит на ливонском, и вернулся к общему языку.
— Чёрт… Простите. Кошмар приснился, вот и сбил меня с толку, — сказал он, потирая лоб. — Сон был ужасным… Не могу выбросить его из головы. Видел Дариэль… или не Дариэль… Она назвала меня Волейном и… это было так реально!
Эли, отпив чаю, взглянул на него серьёзно:
— Может, это не просто сон? После всего, что ты читал о Волейне и его судьбе, возможно, это был знак. Расскажи нам подробнее.
Андор сел за стол и начал пересказывать всё, что прочитал в библиотеке о Волейне Могучем, его возлюбленной Дариэль и их трагической истории. Он говорил о том, как Волейн сражался с демонами, о легенде, что его дух мог быть связан с вулканами, и о возможных артефактах, которые могли бы помочь королю Оскаро.
Эли и Гилли слушали внимательно, осознавая, что каждый элемент этой истории может оказаться важным в их поисках. Но разговор прервал вежливый стук в дверь.
Все трое сразу насторожились, обменявшись взглядами. Кто мог прийти к ним в столь ранний час? Что это — просто пришел слуга или случилось что-то более серьёзное? Эли встал и, положив руку на рукоять меча, подошёл к двери, готовый ко всему.
Глава 31. Встреча с Витеркес
Когда Эли открыл дверь, перед ним стояла фигура, явно выбивавшаяся из привычного контекста замка Нарии. Это был тёмный эльф, но внешний вид незнакомки сразу заставил их насторожиться. Она выглядела экстравагантно и неординарно: жёлтая шляпа с павлиньим пером, белый корсет с пышными плечами, облегающие лосины, высокие кожаные сапоги и перчатки до локтя. За поясом у неё висела шпага, а лицо украшали сложные татуировки, придававшие её облику особую таинственность.
