надменное отношение к соотечественникам
ещё больше ослабляет нацию, в том числе и самих снобов.
С.: – Особенно пышно расцвело высокомерие по отношению к рядовым гражданам у олигархата и всех тех, кто в 90-е годы сумел завладеть всеми правдами, а скорее неправдами, большим капиталом, – когда были открыты границы страны, и мы стали сравнивать себя с Европой и вообще с Западом.
Р.: – Вот что пишет социолог В. Шляпентох в книге «Современная Россия как феодальное общество»: «В первом десятилетии XXI века Россия оказалась разделена не только на богатых и бедных, образованных и необразованных, жителей столиц и маленьких городов, людей живущих на востоке или на западе страны. Общество в постсоветской России основано на феодальной модели, разделено на кланы, «команды» и «клики», объединяющие людей, использующих разные «крыши» и с разными покровителями, которые хранят верность одному лидеру. Компетентность считается менее важной, чем преданность начальнику. Личные отношения в России приобрели такое значение, какого никогда не имели прежде, за исключением средних веков».
С.: – Эти самые «личные отношения» и привели Россию на одно из первых мест в мире по неравенству доходов её граждан. Заработки в России настолько разительно отличаются, что можно сказать: Сингапур и Сомали существуют на одной территории. Какой тут «общий аршин»? Количество миллиардеров в России стабильно увеличивается и в 2013 году достигло 131 человека. Экономисты выяснили, что товары и услуги стоили бы минимум на 15-30 процентов, а то и в полтора раза меньше, если бы не противозаконные отчисления в карманы коррумпированных бюрократов. Некоторый ажиотаж в прессе вызвала весть, что зарплата депутатов Государственной думы в 2014 году стала больше минимального размера оплаты труда в 75 раз. Между тем слишком большая разница в доходах граждан одной страны тормозит развитие экономики.
Р.: – Поэтому в европейских странах зарплаты депутатам и министрам урезают. Там просто неудобно себе без конца увеличивать довольствие, а остальных держать на скудном пайке. У нас это неудобством не считается.
С.: – Этим самым власти подтверждают, что в России живут фактически два совершенно не соприкасаемых друг с другом народа. И сколько бы ни писали и ни говорили во всех средствах массовой информации о небывалой поляризации населения одной страны в доходах, положение только усугубляется по принципу «а Васька слушает, да ест». Как сообщили газеты, средняя зарплата банкира в некоторых банках более чем в 100 раз больше средней зарплаты по стране. Что ж удивляться, что кредиты в банках России стоят значительно дороже, чем в Европе? Что, там везде жёстче правители, умеют держать своих богатеев в рамках? Или во всех странах живут более совестливые граждане, чем у нас? Иные наши нувориши до старости продолжают играть во всякие сверхдорогие игрушки, по-мальчишески самоутверждаясь в обладании яхтой – длиннее всех, лимузином – дороже не бывает, самолётом – позолоченным, зáмком – с башнями до облаков, животными – самыми экзотическими и т.д. Человеку, который занят серьёзным делом, все эти игрушки, лоск, позолота не нужны. Например, в странах Скандинавии первая добродетель – скромность. Там стараются не смущать окружающих своими доходами. Именно в этих странах уровень жизни – из самых высоких в мире, причём не нескольких десятков человек, а почти всего населения скандинавского региона.
Р.: – Тут причина и следствие спорят между собой. Стенания по поводу «убогой страны» и «больного общества» усиливают ощущение безнадёжности благоустроить страну у наших новоявленных капиталистов и чиновников тоже, не прибавляют им стимулов инвестировать в отечественную экономику. Вот они и думают лишь о своём благоденствии, говоря, что «эта» страна не имеет будущего, а денежки уплывают в «удачливые» страны, к «здоровым» обществам.
С.: – «Раса господ, давно утратившая веру в то, что даров прогресса хватит на всех, втайне решила приберечь для самой себя оснащённый всеми средствами прогресса цивилизованный образ жизни, – раскрывает намерения нуворишей А. Панарин в книге «Народ без элиты». – Всё должно быть, как на Западе, и, может быть, даже лучше, но – не для всех, а только для избранных». Панарин охарактеризовал такое положение как «откровенный социальный расизм». Многие нынешние тузы не ощущают себя не то что гражданами России, они даже не ассоциируют себя с русскими – это некие люди без национальности.
Р.: – Допустим, мы свергли нынешнюю власть, отобрали у всех олигархов «лукойлы», заводы, газеты, пароходы, объявили, что всё это теперь принадлежит народу. Тут же выскочат, как чертенята из табакерки, уже не «новые», а «новейшие русские» и под вывеской какого-нибудь Русского народного фронта, Союза трудящихся России, либо под каким-то ещё очень обещающим супердемократическим названием приберут к рукам всё то, что они отобрали у прежних богатеев. Может быть, неделю их вождь поездит в троллейбусе, как Ельцин в конце 80-х годов, а потом он станет новым «царём Борисом», и всё вернётся к новому этапу вроде «лихих 90-х». Ведь потребность в справедливом распределении национального достояния чаще высказывают чувствующие себя обделёнными.
С.: – До большевистского переворота среди молодых выходцев из буржуазной среды встречались принципиальные борцы за всеобщее равенство, которые отказывались от родительских благ. Нынче таких не видно. И принципиальную бригаду строителей, которая отказалась от премии, можно увидеть только в фильме «Премия» по пьесе А. Гельмана.
Р.: – Значит, нужно менять систему ценностей всего народа. У нас нет опыта построения справедливого общества, мы всегда делились на эксплуатирующих и эксплуатируемых. Главная наша отсталость от Европы состоит не в количестве и качестве выпускаемых лимузинов, пылесосов и гаджетов, а в атавизме наших побуждений, в примитивных позывах тянуть всё к себе, элементарная жадность избалованных детей. Все прочие наши беды – следствия такой психологической недостаточности. А. Горянин в книге «Россия. История успеха» приводит вывод одного масштабного социологического исследования: «В современной России реформаторский потенциал общества значительно превышает реформаторский потенциал элит… Модернизация блокируется не менталитетом населения, а российской элитой, не готовой и не способной управлять свободными людьми».
С.: – Расслоение в царской России отличалось от нынешнего тем, что тогда привилегированность передавалась по наследству, путь наверх не надо было остервенело «прогрызать» зубами. Приоритетное значение для положения в обществе имело происхождение человека: из дворян, из купечества, из священнослужителей, из ремесленников и т.д. Так что, возможно, было лучше, когда княжеские и графские титулы наследовались.
Р.: – Частная собственность превращает классовое общество в сословное, поскольку сын заместителя премьер-министра наследует не только материальные блага отца, но и его социальное привилегированное положение, и правовые рамки для него совсем другие, чем для сына парикмахера.
С.: – Вот сословный эгоизм и взбурлил с новой силой в конце ХХ века. В обществе после 90-х годов формировалось стремление не справедливый мир установить для всех сограждан, а выбиться из «побеждённого» народа наверх в «касту победителей», быть не «холопом», а хотя бы «приказчиком», если не получилось подняться в «барское» сословие. То есть стать ничем не ограничиваемым чиновником, собирать, с кого можно, «дань» и жить припеваючи и «припиваючи».
Р.: – В периоды, когда общество переживает кризис, в стране дела идут не лучшим образом, для претендующих на привилегированное положение людей становится не то что престижным, а остро необходимым войти в престижную корпорацию, принадлежать к какой-то касте, к творческой элите, к классу богатых «эксплуататоров», знатных персон, «звёзд» массовой культуры или хотя бы быть у этого класса в услужении. Не случайно в постсоветской России снова всплыло высокомерное словечко «быдло», оказаться среди которого для этих людей стало верхом унижения. Многие за престижное место под солнцем, за возвышение над массой сами готовы заплатить и деньгами, и «натурой».
