Информацию к размышлениям мы черпали из книг, написанных выдающимися философами и историками прошлого и современными авторами, из средств массовой информации, из материалов в Интернете, из рассказов наших соотечественников. Мы заранее признательны всем, кто выскажет критические замечания. Единственная просьба – высказывать их аргументировано и обоснованно.

Сердитый: – А в самом деле, почему? Или так считаем только мы сами? Кажется, у нас осталось преимуществ – только обширная территория и ядерное оружие. А все остальные доблести мы растеряли в прошлом веке. Сейчас некоторые учёные уже задаются вопросом, а состоялась ли вообще русская нация?

Рассудительный: – Величие нации складывается сотни лет, и утратить его за несколько десятилетий невозможно. Даже наши давние соперники американцы часто задаются вопросом: «а что в этой области делают русские?», «а как на это отреагируют русские?» и т.д. Мы участвуем в разрешении конфликтов в мире. Задавали тон в области литературы, живописи, балета, режиссуры, актёрского мастерства, пока наших деятелей не захватила волна вестернизации. Но ещё не вечер. Последние пятьсот лет Россия была единственной свободной славянской державой. Поэтому у русских появились мессианские настроения, увлечение панславизмом. Так что мы значительны не только территорией, обилием полезных ископаемых, количеством лесов и пресной воды. Мы на трибуне победителей окажемся и по другим ресурсам, например, по интеллектуальному и творческому потенциалу народа, по количеству красивых женщин.

С.: – И ни одним, ни другим ресурсом не можем толком воспользоваться. Завладеть большой территорией – мало! Нужно по-хозяйски ею распоряжаться. Разве по уровню жизни, по отношению людей к своей стране и её природе, к историческим памятникам, по уровню безопасности мы можем себя считать великой нацией? С одной стороны, Россия претендует на роль защитницы обиженных и угнетённых. А с другой – русские склонны терпеть у себя в стране диктат, произвол и откровенную эксплуатацию.

Р.: – Да, есть такой парадокс. Но некий гнёт мы готовы терпеть от своих соотечественников, а вот с иностранцами у нас отношения совсем другие. Тем более с теми, кто пришёл нас покорять. И хотя слово «разобщённость» стало в последнее время применительно к русским часто употребляемым, мы способны сплачиваться в тревожный час.

С.: – А как же монголо-татарское иго? Двести лет терпели!

Р.: – Не так уж и терпели. Известный историк Л. Гумилёв в книге «Древняя Русь и Великая степь» даже доказывал, что с монголами у нас был военный союз. Да, они прошли в 1238 году по Руси, особо сопротивляющиеся города сожгли. Быстрому продвижению монголов по русским землям способствовало то, что государства в полном смысле слова ещё не было. Русь раздирали великокняжеские междоусобицы. Потом монголы особенно в нашу жизнь не лезли, только давали ярлыки на княжение и получали дань. Но в то же время помогали отражать агрессию с Запада. А в XVI веке пошёл обратный процесс: в 1552 году русскими была завоёвана Казань, в 1556-м завладели Астраханским ханством. Известно же: русский долго запрягает.

С.: – Сейчас появились оправдательные объяснения относительно нашей нынешней разрухи и нищеты: мол, во всём виноват суровый климат. Но ещё более суровый климат в XVIII-XIX веках не мешал возводить в труднодоступных местах чугуно- сталелитейные заводы, текстильные фабрики, строить десятки тысяч километров железных дорог, едва ли не пол-Европы снабжать хлебом и тканями. А теперь на первом месте у нас – оружие. Но сила, величие государства – не в том, чтобы устрашать весь мир своими танками и ракетами, главное – благосостояние граждан, чтобы они жили достойно. Наш народ – способный, сметливый, находчивый. Да нам просто должно быть стыдно жить плохо! А мы в массе своей прозябаем «образцово-показательно» бедно.

Р.: – Русские никогда не гнались за богатством, за роскошью. И ещё мы всегда отличались глубиной чувствования, мысленно жили шире своего образа бытия. Даже европейцы нас всегда называли философствующим народом. Вот сидят мужички на лавочке в каком-нибудь селе и говорят не о том, сколько на новый забор столбов надо или, скажем, чем крышу сарая покрыть, не о животрепещущих своих местных проблемах. Об этом тоже гуторят, но чаще о том, действительно Барак Обама президент или им кто-то командует, обгонят ли нас китайцы в освоении космоса, откуда прилетают на Землю инопланетяне, будет ли Третья мировая война. И с приезжим сразу заговорят о каком-нибудь глобальном кризисе, об Исламском государстве, о положении в Европе. Привязанность к одному месту, невозможность отдалиться от дома, прежде всего, из-за отсутствия денег, да и по причине боязни дальней дороги вызывали в деревнях размышления о России вообще, о других странах, о мироздании. Даже социологические исследования показывают, что среди русских смысл жизни ищут гораздо больше людей, чем среди европейцев. Теряется он у общества – и пошли пьянство, наркомания, самоубийства. Мы же видели, что интерес к жизни в широких слоях нашего общества в 90-х годах заметно увял.

С.: – Поэтому мы часто ввязываемся во всякие авантюры, кого-то защищаем, участвуем в европейских разборках, которые к нам никакого отношения не имеют. Мы непременно должны какую-то роль в мире играть, удивлять весь белый свет. Ну что, спрашивается, русский солдат потерял в конце XVIII века в Альпах, с какого испугу он помчался защищать австрийцев? Зачем ему понадобился Париж в марте 1814 года?

Р.: – Всё то же ощущение недостаточности смысла жизни побуждает русских устремляться куда-то за славой. Мы – увлекающийся народ. Ищем особый путь, строй, мировой статус, иначе нам неинтересно.

С.: – Однако часто можно услышать, что русский народ, наоборот, устал от особой роли, от имперской миссии, от войн и революций, от надрыва и великих строек коммунизма. Говорят, что русские хотят нормальной жизни, то есть как раз иметь хороший заработок, обустраивать свой дом, растить детей, летом ездить с ними на море, выращивать на своём участке редиску и крыжовник.

Р.: – В ХХ веке наш народ утомили революционеры-большевики. Людям надоело быть орудием для экспериментов, объектом дрессировки.

С.: – Мы возомнили, что несём свет миру. Недаром говорят, что русские склонны оказываться в плену утопических идей вроде борьбы ради счастья трудящихся всей планеты. И «одновременно с этим, – пишет доктор философских наук Н. Козин в книге «Постижение России», – за ХХ столетие сформировалось весьма парадоксальное явление: русская нация, претендующая на статус одной из великих наций современности, является нацией с наименее развитым национальным самосознанием, а такая нация лишена элементарных инстинктов национального самосохранения в истории, становится легко доступной для манипулирования любой группой проходимцев и преходящих идей». Как-то читатель «Новой газеты» высказал такую мысль: «Среди российских обывателей легче адаптируется идея национального превосходства, чем идеи толерантности и личной свободы».

Р.: – Идея превосходства – в какой-то мере компенсаторная. Да, мы готовы терпеть притеснения от князя, старосты, мытаря, начальника, но в целом мы – большой независимый народ, в противодействие внешнему агрессору вкладываем всю свою энергию недовольства и обиды, накопившуюся в ответ на деспотизм своих правителей и чиновников.

С.: – Мы всё кичимся достижениями прошлых веков, в основном XIX века, результатами огромных усилий наших предков, но не утруждая ничем себя самих. Не следует нам уподобляться самодовольным гусям, которые гоготали: «Наши предки Рим спасли!», но не смогли ничего ответить на вопрос: «А что же сделали вы сами?» Полёты в космос обеспечивают сотни, ну, тысячи человек, перекрыли Енисей тоже не миллионы, а талантливых прима-балерин из Большого театра и вовсе можно пересчитать по пальцам. Пора каждому спросить себя: а что я сделал для поднятия престижа своего народа, для подтверждения статуса великой нации кроме того, что вчера напился до чёртиков, избил жену и сломал скамейку в сквере?