С.: – А недовольство нами у них после 1991 года, наоборот, возросло. Даже в самой близкой нам Белоруссии только несколько процентов высказываются за объединение с нами. Ряд бывших республик СССР заняли откровенно враждебную позицию по отношении к нам. А о том, чтобы с нами объединиться в единое государство, никто даже не думает. Есть ли у нас вообще настоящие союзники? Все братья-славяне из бывшего социалистического лагеря дружно ринулись в НАТО вот-вот навострится туда же наша сестра Украина. Казалось бы, должно быть наоборот: чтобы у нас, самой сильной славянской державы, болгары, чехи, словаки, поляки, словенцы и украинцы искали бы защиты. Кто в этом парадоксе виноват, все они скопом? Или всё-таки мы?
Р.: – В НАТО стремились в основном политики, а среди народов этих стран далеко не все были за вступление в Североатлантический блок.
С.: – Но и протестов не было. И не видно у кого-то из бывших союзников дружеской расположенности к России, только экономические интересы. Но зато мы то и дело сталкиваемся с несправедливым отношением к нам. Из новейших примеров – выискивание в организации сочинской олимпиады огрехов, промашек и «заусенцев» западными средствами массовой информации.
Р.: – Это только поначалу. А потом прицепиться им было не к чему.
С.: – Молодые японцы думают, что атомные бомбы в 1945 году на Хиросиму и Нагасаки сбросили русские, а не американцы. То есть там склонны выгораживать того, кто нанёс колоссальный ущерб стране и её населению, но вешают всех собак на невиновных. Болгары, которых мы считали своими братьями и освободили в 1878 году от турецкого ига, после этого в обеих мировых войнах оказывались в союзе с нашим противником – Германией, а в 2004 году вступили в НАТО. Фашистскую диктатуру в Европе установила и Вторую мировую войну развязала Германия. Но с немцами сейчас все европейцы, в том числе западные славяне и прибалтийцы, – в любви и дружбе. А мы у них до сих пор – злобные оккупанты. Да, Сталин весьма подпортил в ХХ веке нашу, русских, репутацию. Но Гитлер был не лучше, однако никто в Европе уже не пеняет немцам за их деяния.
Р.: – У жителей стран бывшего советского блока выплёскивается недовольство, которое у них накопилось за многие годы социалистического периода, но тогда они не могли его свободно высказать. Даже не питающий тёплых чувств по отношению к нашей стране З. Бжезинский как-то сказал, что «враждебность и страх, которые вызывает Россия у своих соседей, являются наследием советского и царского империализма, а россияне как таковые добрые, хорошо образованные и очень приятные люди». Впрочем, возможно он повторяет своими словами афоризм В. Ключевского:
«Русский человек лучше русского общества».
А от немцев мы отличаемся тем, что они открестились от гитлеризма, а у нас около половины населения превозносят Сталина.
С.: – Особенно поражают призывы переименовать Волгоград снова в Сталинград, а не в Царицын, что естественнее. Это несмотря на то, что прежнее имя города было узурпировано Джугашвили-Сталиным без всяких оснований. Странно слышать такое предложение от русских людей. Ведь мы тогда честно завоёванную народом победу в страшной битве за этот город символически отдадим вурдалаку, погубившему людей не меньше, чем Гитлер. Сталин всю войну отсиживался за кремлёвскими стенами, и что-то ни разу никто не видел его даже в пяти километрах от линии фронта. Как не чувствовать, что это просто оскорбительно для русского народа! Значит, тоталитаризм, насилие над своим народом, уничтожение миллионов людей – это для нас, получается, норма? Вот из таких фактов и формируется неуважение к нам у наших оппонентов за рубежом.
Р.: – В забавах с переименованиями городов в советское время больше всех не повезло Рыбинску: название его менялось аж четыре раза. Самое правильное – вернуть все отобранные большевиками названия, чтобы карту снова украсили Вятка, Симбирск, Царицын, которые и по звучанию намного приятнее, – и больше никогда не посягать на имена, данные не нами. А Калининграду присвоить короткое и справедливое имя Кант. Никто, даже немцы, возражать не будут.
С.: – Сейчас неприязнь к русским, дистанцирование от России – даже что-то вроде хорошего тона, знак принадлежности к достойному европейскому обществу.
Р.: – Это опять же относится больше к политикам. Когда наши граждане приезжают в европейские страны, то встречают вполне доброжелательное отношение со стороны местных жителей. В том числе в Польше, о которой в последнее время столько разговоров. Если, конечно, наши ведут себя сдержанно и уважительно.
С.: – Мы сами иногда делаем шаги как будто назло нашим западным партнёрам. Например, учредили праздник, связанный с избавлением от польско-литовских пришельцев, хотя сами бояре были инициаторами посадить на русский трон польского королевича. Социологи отмечают, что две трети россиян видят основания бояться стран Запада. И в то же время столько же соотечественников не возражали бы, чтобы их дети поехали учиться или работать в эти самые «опасные» страны. Очередной наш парадокс. Из чего можно сделать вывод, что подозрительность и боязнь европейцев в нашем обществе – не собственное ощущение, а привнесённое со стороны властей. Враг нужен для постоянного поддержания состояния консолидации нашего народа, чтобы он видел во власти свою защитницу и не стремился объединяться помимо неё. Кроме того, нам враждебное отношение даже желаннее, чем полное безразличие к нам. Осознание, что мы миру совсем не интересны, нам кажется просто непереносимой. Чересчур мы, русские, беспокоимся о своей репутации в глазах мирового сообщества, в печати то и дело можно увидеть материалы на тему «как к нам относятся другие народы?»
Р.: – В ХХ веке это в первую очередь объяснялось соперничеством с капиталистическим миром. Но сказывается здесь и наша национальная боязнь оказаться не на высоте. Однако русские и ныне вызывают почтение в мире. Во многих странах, особенно далёких от России, нам рады. У людей образованных мы ещё ассоциируемся с Л. Толстым, Д. Менделеевым, Г. Улановой, Ю. Гагариным, М. Горбачёвым.
С.: – Но этот моральный капитал, созданный нашими выдающимися соотечественниками, не вечен, «работает» всё слабее.
Особенно чётко несправедливое отношение к нам Запада
показали события на Украине.
Там совершён переворот, убиты сотни людей, к власти прорвались ультранационалисты, страна бурлит, раскалывается на части, разгорелась гражданская война, а у американцев и европейцев виноваты мы. Как будто наши террористы проникли в Киев и свергли законного президента. Подавляющее большинство жителей Крыма захотело вернуться в Россию – американцы и их подручные в Европе только и думают о том, как бы пожёстче наказать Россию.
Р.: – Не от хорошей жизни у украинцев случилась новая заваруха. Сказался целый ряд обстоятельств. Первое. Украина три с половиной века не имела собственной государственности. За 22 года этому научиться трудно, тем более в относительно большой весьма разношёрстной, прежде всего, по этническому составу, стране. В 60-х годах прошлого века Украина была одной из самых благополучных республик СССР с мощной промышленностью, развитым сельским хозяйством, замечательной национальной культурой. Самолюбие украинцев оказалось сильно ущемлённым тем, что сейчас у них дела обстоят хуже, чем во многих других новых странах на постсоветском пространстве, народ нищает, экономика развалена, замаячила гуманитарная катастрофа. Когда у общества что-то не получается, и у него появляется ощущение своей неуспешности, оно начинает искать виноватых и врагов и находит нередко в представителях других национальностей, растёт агрессивность, появляются лозунги вроде «немцы – представители высшей расы», «бей жидов, спасай Россию», «Украина для украинцев» и т.п.
С.: – И нашли украинцы виновников своего положения в тех, кто раньше руководил жизнью на Украине – «москалей». Украина – многонациональная страна. Помимо большого количества этнических русских, в ней много венгров, русинов, поляков, румын, евреев. Как она может стать только украинской?
