— Зря, — раздался молодой голос. Из-за угла здания вышел парень в форменной куртке магазина, где я только что закупался. — Она их пропьёт. Она всегда всё пропивает.

Я только пожал плечами и не сказав ни слова пошагал прочь.

В квартире меня ждал очередной удар судьбы. Открыв бутылку с молоком, я сделал несколько глотков, потом разорвал пакет с хлебом, достал один ломоть… и рванул в угол с унитазом. Успел в самый последний момент, иначе пришлось бы потом заняться уборкой.

— А-а! — заорал я в полный голос. — Да что опять-то?

Молоко точно было свежим, о чём сообщала дата. внешний вид и аромат. И тогда получается, что у меня банальная непереносимость лактозы. Причём какая-то запредельная, вызвавшая тошноту всего за несколько минут. Безлактозное же молоко стоит в два раза дороже, что сильно бьёт по моему кошельку.

Успокоился только после того, как заварил два пакета с лапшой и съел их с тремя ломтями хлеба. Запил горячим обжигающим чаем с тремя ложками сахара. К счастью, у этого недотёпы Кудо оба продукта имелись в шкафчике.

ГЛАВА 3

На следующий день я проснулся по будильнику, перекусил пачкой лапши, запил сладким чаем с хлебом, собрался и вышел на улицу. На остановке сел в автобус, который довёз меня почти до места работы. В транспорте я расплатился проездной картой. Были опасения, что злая японская судьба и здесь решил сподличать, но тут мне повезло, она упустила данный момент.

Когда встал в очередь перед турникетом с охраной, сканирующей пропуски сотрудников, мне в голову пришла мысль, что мы сейчас похожи на муравьёв, пролезающих в норки в муравейнике.

При проходе через рамку никаких эксцессов не возникло из-за моего вчерашнего неправильного ухода с места работы. После поста охраны я подошёл к лифту, дождался, когда откроются двери и ввалился внутрь с толпой мужчин и женщин, почти что в одинаковых костюмах и с не менее одинаковыми постными лицами. На десятом этаже, где трудился я, вышли всего трое. Включая меня.

— Кудо, как я рад тебя видеть! — ко мне бросился незнакомый молодой мужчина с изрядным брюшком и лишним весом. — Когда я услышал, что ты умер, то чуть следом за тобой в морг не отъехал. Представляешь?

— Представляю, Мичи, — ответил я ему, прочитав имя на бейдже. — Мне было бы очень грустно, если бы с тобой такое случилось.

— Давай отойдём, а то начальство увидит и…

— Ото-сан и Сато-сан, почему вы стоите в коридоре, а не находитесь на своих рабочих местах? — раздался за моей спиной грозный девичий голосок.

Толстяк глянул на говорившую и принялся стремительно бледнеть. Наверное, если бы не японская исполнительность, то он бы с радостью потерял сознание. Но — нельзя, можно только умереть, но до такой степени парень ещё не дошёл.

Я медленно повернулся и с интересом уставился на невысокую худенькую японочку ниже меня на полголовы. Белая блузка, натянутая крепкой грудью «двоечкой», расстёгнутый короткий жакет, обтягивающая чёрная юбка на ладонь выше колена, нахмуренное милое личико, затянутые волосы в хвост, кончик которого касается середины лопаток.

— Мизуки, ты так прекрасна, когда сердишься. У меня чуть сердце не остановилось, когда я услышал твой грозный голос за спиной. А повернулся и ожил при виде такой красавицы, — широко улыбнулся я девушке.

— Ч-что? — опешила та. — Сердце? Ой!

Бамц!

Позади что-то громко упало. Оборачиваясь, я уже точно знал в чём причина шума. Бедного толстяка доконали мои слова, столь непривычные в общении с подчинённым и начальником. Первым был я, вторым Мизуки Накамура. С обычным типичным начальником, имеющим кабинет и вызывающим накосячивших сотрудников к себе я бы так не стал общаться. Но судя по Мизуки она была не настолько высокой шишкой. К тому же я уже придумал отмазку, если меня поставят на вид. Отбрешусь, что в больнице мне сказали вести разговор в позитивном ключе, хвалить всех, улыбаться и стрелять во все стороны позитивом. Ну, не уволят же они за подобное?

Вокруг Мичи быстро собралась толпа народу. Кто-то просто охал, другие взялись обмахивать парня пластиковыми папками и брызгать водой. За пару минут его дружными усилиями привели в порядок. Вот только открыв глаза и увидев над собой Мизуки, он вновь начал их закатывать.

— Накамура-сан, вам лучше отойти в сторонку, — шепнул я девушке, почти прикоснувшись кубами к её ушку с маленькой золотой серёжкой в мочке. — Видите, как он на вас реагирует? Ито-сана почти за то же самое понизили и перевели на новое место.

Та вскинулась, встретилась со мной взглядом и… замерла. До неё дошла вся соль ситуации. В офисе ещё не закончились пересуды по моей теме, а тут уже новая такая же история грозит случится. Причём с её участием в главной роли.

— Да-да, наверное, вы правы, Ото-сан. Прошу, присмотрите за Сато-саном, — торопливо произнесла она и быстрым шагом пошла прочь от нас.

Я же уставился на её тугую попку, обтянутую тонкой чёрной материей, сквозь которую проступали изящные трусики.

«Эх, хороша!» — с восхищением подумал я, с трудом отрывая взгляд от этой прекрасной картины.

На шум прибежал новый начальник, пришедший на смену Ито. При виде меня, стоящего над лежащим толстяком, он зашевелил губами, словно молитву читал. Потом до нас, наконец-то, добрались медики из медкомнаты. Мичи переложили на носилки-каталку и шустро утащили в сторону лифтов. Ещё в процессе перекладывания оставшиеся коллеги после появления нового начальства разбежались по своим рабочим местам. Остался только я и руководство.

— Ото-сан, ступайте на своё рабочее место и займитесь наведением в ней порядка. За минувшие дни оно в этом крайне нуждается, — сухо сказал он.

— Слушаюсь, Ямада-сан, — откликнулся я и тело само согнулось в поклоне младшего старшему.

Комнату с активно-силовой релаксацией я нашёл достаточно быстро. Она оказалась из малого числа кабинетов с глухой дверью и без золотой таблички с указанием должности. Площадь около двадцати квадратных метров, с двумя узкими вертикальными окнами. Здесь стояли несколько получеловеческих дутых фигур с наклеенными фотографиями с лицами начальства. На перекладинах висели мешки с такими же фотками. И ещё были шесть круглых досок для дартса и тоже с фотографиями, исклёванными десятками или даже сотнями уколов. Возле свободной от фигур и мешков стены расположилась стойка для палок. Но сейчас в ней находилось всего две дубинки. Прочие валялись по всей комнате. Но это было не самое плохое. Приглядевшись, я увидел подозрительные пятна на манекенах. Надеюсь, что на них просто плевали, а не делали что-то более гадкое. С этих узкоглазых вполне станется ещё и не такое вытворить.

— Тупые япошки, — сквозь зубы процедил я. Теперь становилось понятно то пренебрежение к работе шикейшико со стороны окружающих. Такой же уборщик. Даже хуже, так как у тех есть свой круг общения и коллег. А я получается эдакий изгой среди манагеров.

Засучив рукава, я взялся за работу.

Не такого я ожидал от новой жизни в чуть более молодом теле. Придётся как-то эту ситуацию менять. Не улыбается мне чистить чужие плевки и сопли, тем более что я не в клининге тружусь. Вот только проблема как раз в рабочем менталитете японцев. Как-то уже обмолвился о том, как они приходят на работу и уходят с неё на пенсию. В этой стране есть особые контракты, пожизненные. Работник приходил в фирму и трудился в ней до самой смерти или до пенсии, на которую уходил, когда уже не мог исполнять обязательности. И бессрочные, когда человек работал ровно до того момента, пока он сам не решал уволиться либо его увольняло руководство. Это первый момент. И второй — в Японии просто жуткая конкуренция почти по всем трудовым вакансиям. Даже устроиться уборщиком в парк или стадион, чтобы следить за чистотой, пардон, толчков, не так просто. А уж в Токио! Это самый высокотехнологичный город не просто в стране, а в мире. Здесь на месте многих дворников и мойщиков окон установлены роботы. Куча молодёжи с амбициями и желанием иметь деньги, не сумевшие устроиться на хлебное место идут в якудза. И причина кроется тоже в конкуренции на рабочие места в корпорациях.