— В этой таверне рады каждому солдату, — голос Октавии перекрыл шум.

Непот обернулся и попытался улыбнуться: — Ты кто…?

— Владелица этого помещения, господин. И я говорю, что эти люди могут остаться.

Тулл, довольный, подмигнул ей.

Непот зашипел и взглянул на своих товарищей в поисках поддержки. Никто из них не был готов продолжать спор, но лицо Непота стало еще более злым.

— Отдайте им стол, ребята, — приказал Тулл. Лучше было позволить трибуну сохранить лицо, чем еще больше его разозлить.

Магнус, Адриан и Шип выглядели несчастными, но и они вместе с остальными знали, когда следует промолчать.  Взяв свое вино, все шестеро отошли в другую часть комнаты.

— Теперь этот столик ваш, господин, —  сказал Тулл, жалея, что не может опрокинуть кувшин на голову Непота.

Ядовитый взгляд был ему единственным ответом. Отсалютовав самым маленьким жестом, который он мог себе позволить, Тулл отошел. «Я вернусь через минуту», — прошептал он беззвучно наблюдавшему  за ним Фенестеле.

Его люди сидели согнувшись за своим новым столиком, сдвинув головы: — Благодарю вас, господин, — сказал Магнус. — Это могло обернуться неприятностями.

— Согласен, — сказал Тулл. — Непота   нужно остерегаться. — Он поймал взгляд Шипа. — Будь осторожен. Я могу показаться тебе занозой в заднице, но перечить трибуну … это совсем другое дело.

— Да, господин.

К облегчению Туллуа, тон Шипа стал доброжелательным.

— Я присмотрю за ним, господин, — сказал Адриан.

Шип сильно толкнул его локтем. — Только попробуй.

— Мы вам должны, господин, — сказал Улыбка.

— И не только за вино, господин, — добавил Урсус. — Я видел человека, распятого на кресте не более чем за то, что только что произошло.

«Я тоже», — подумал Тулл. — Они врываются в нашу жизнь, командуют нами, обращаются с нами как с дерьмом и сваливают через год … Держись от него подальше, слышишь?

Удовлетворенный их кивками, он присоединился к Фенестеле.

— Он кажется особенно отвратительным. —  Фенестела налил вина им обоим.

— Ничто не доставит мне большего удовольствия, чем избить этого высокомерного придурка, — пробормотал Тулл уголком рта.

— Как хорошо помечтать, а?

— Да, — Тулл одним глотком осушил содержимое своей чаши.

Как он ни старался, с этого момента его настроение было испорчено. Он не мог перестать смотреть в сторону Непота. Каждый раз, когда он это делал, трибун, казалось, чувствовал это и сердито смотрел в ответ. Его ярость не предвещала ничего хорошего при их следующей встрече. «Возможно, было бы разумнее полностью сдержаться и позволить Непоту запугивать своих людей, — подумал Тулл, — но что сделано, то сделано.»

К его облегчению, трибуны надолго не задержались. Остановившись только для того, чтобы бросить последний хмурый взгляд на Тулла, Непот последовал за своими товарищами наружу.

— Скатертью дорога, — произнес Фенестела.

Тулл кивнул: — У меня пропал всякий аппетит к выпивке. Дадим этим трем придуркам отойти подальше, а потом уйдем, а?

Фенестела выглядела разочарованным. — Это был бы не разумный вариант, я полагаю.

— Оставайся, если хочешь.

— А кто будет держать тебя под руку на обратном пути?

— Наглый ублюдок, — сказал Тулл, но он улыбнулся.

Изнутри раздался крик. Не звук, призванный привлечь внимание, а звук чистого, неподдельного страха. Последовал еще один. Привратники что-то торопливо переговаривались друг с другом. Тулл оглядел комнату. Казалось, никто больше не слышал. Он навострил уши. Третий крик, на этот раз слабее.

— Это трибуны, — интуитивно сказал он. — Как бы мне ни было наплевать на Непота, мы не можем здесь оставаться. Выводи людей, как можно быстрее. Я выйду наружу.

Он направился к двери, не обращая внимания на испуганные лица тех, кого он толкал. Он увидел, что привратники всматриваются в переулок. Мрак не давал ничего разглядеть, но звуки борьбы были отчетливо слышны. — Что происходит?

— Я не знаю, господин. Я думаю, что эти старшие офицеры влипли, — смущенно сказал один.

Тулл толкнул его: — И ты просто стоишь здесь?

— Наша работа — поддерживать тишину у двери, господин, а не на улице, — последовал угрюмый ответ. — Если мы покинем свой пост, Октавия отрежет нам яйца.

— Она бы преуспела в легионах, — подумал Тулл, выхватывая меч и рванувшись вперед.

— Помогите! — раздался голос.

Они не все мертвы, подумал Тулл. Замедлив шаг, когда свет от ламп снаружи таверны померк, он вгляделся в улицу. Держа меч наготове в правой руке, витис в левой, он двинулся вперед, позволяя глазам привыкнуть к темноте. Он молчал, не желая выдавать свое местоположение. Голоса, говорившие на латыни, достигли его ушей и бормотали приказы на другом языке. Он ничего не мог видеть. Его кожу покалывало. Он посмотрел направо и налево, но увидел только закрытые ставнями витрины и дверные проемы.

Он прошел двадцать шагов. Два десятка. Затем, слева и примерно в пятидесяти шагах от себя, он увидел группу темных фигур, сгруппировавшихся вокруг входа в переулок. Он направился к ним. Сосредоточившись на том, кто был внутри, никто не заметил. Затем Тулл различил иллирийцев. Люди, которых он мог видеть, были нападавшими, что означало, что трибуны отступили в более защищенный переулок. Он медленно приближался, считая противников. Шесть человек. Семь. Плохие шансы.

Справа раздался тихий шум.

Тулл пригнулся, и дубинка, которая должна была отправить его в Аид, просвистела над его головой. Он извернулся и ударил своим витисом. Он услышал мясистый шлепок, и его нападавший взвизгнул. Спустя мгновение, и рукоять клинка Тулла оказалась глубоко в его животе. Нападавший закричал, и Тулл отбросил его назад, со своей стали клинка. Тот упал, ревя.

Согнув колени, готовый к новому нападению, Тулл проигнорировал его рев. Пролетело мгновение, и еще одно. Оставив человека с отверстием в кишках кричать в небо и отвлекать своих товарищей, он быстро двинулся на дальнюю сторону улицы.

Недостаточно быстро.

Сперва он услышал голоса. Затем к нему двинулись тени …  две, три.

Смотреть на улицу в сторону «Кузницы» с ее настенными факелами, означало потерять всякое ночное зрение. Молясь, чтобы появился Фенестела, Тулл прислонился спиной к стене ближайшего здания. Воспоминания о похожем столкновении много лет назад, когда он нес кошелек, набитый золотыми монетами, нахлынули на него. Я пережил это один раз, сказал он себе. Я смогу пережить и сейчас.

Когда иллирийцы приблизились, Тулл смог лучше их разглядеть. Он передумал. Все трое были молоды и гибки, и у них были копья. Он мог сбить одного, может, даже двух, но затем он умрет. Поэтому, когда нечего было терять, атака была лучшей формой защиты. Выбрав ближайшего — остальные были в нескольких шагах позади — он метнул свой витис тому в голову. Вращаясь, как волчок, он попал иллирийцу прямо в лицо. Тулл ринулся следом и плечевым ударом отправил противника в полет.

Большинство людей поступили бы мудро, если бы сбежали, бросив трибунов на произвол судьбы. «А, я глупец, — подумал Тулл, — направившись прямо в переулок, где оказались в ловушке старшие офицеры.».  Сделав ставку на то, что тамошние иллирийцы не будут ожидать, что он бросится наутек, как лиса с поджатым хвостом, он пересек улицу в три шага. Перед ним возникло потрясенное лицо. Острие меча Тулла вонзилось ему в пасть. Когда он вырвал меч наружу, горячая кровь забрызгала лицо Тулла.

Фигуры приближались с обеих сторон. Воздух засвистел, в него летели копья.

— Все кончено, — подумал он.

— Рим! — раздался вдруг голос из переулка. Появилась фигура с ножом в руке.

Откуда-то с другой стороны улицы раздался ответный призыв.

— Рим! — повторил Тулл. Он сделал выпад влево, чтобы заставить врага отступить, затем двинулся вправо, к таверне и фигуре с ножом. Его живот сжался от ожидания удара копьем. — Рим!

То ли его крик подействовал, то ли надвигающееся приближение Фенестелы и его людей, он никогда не узнает. Иллирийцы растворились в ночи. Звук убегающих ног сменился хриплым Тулла, распиливающим его грудь, а затем из переулка донесся низкий стон.