— Дай угадаю. Ты и этот… — Тулл дернул подбородком в сторону Магнуса, — … вы, друзья.

— Да, господин. — Еще одна широкая ухмылка. — Мы были в одном контубернии. Урсус тоже. Он указал на высокого мужчину слева от себя, у которого были уши похожи на ручки кувшина, и сломанный передний зуб.

Тулл взглянул на Урсуса, который отдал ему подобающую честь. — Господин!

Тулл повернулся к человеку между Магнусом и Урсусом. — Твое имя?

— Вибий Манлий Мус, господин, но мое прозвище  «Улыбка». — он еще раз улыбнулся.

Тулл двинулся дальше, насчитав в общей сложности десять ветеранов в своей центурии. Больше было бы предпочтительнее, и не было уверенности, что все они были хорошими солдатами, но они дали ему основу для дальнейшей работы.

Этого должно было быть достаточно.

— Ладно, черви, — крикнул он. — Идите. Обходите плац, пока я не прикажу вам остановиться. И не срезайте углы. Я буду наблюдать. Оптион и сигнифер тоже. А теперь, вперед!!

— Сколько кругов, господин? — крикнул Улыбка.

— Я еще не решил.

Ухмылка того лишь немного померкла.

Приказ Тулла бежать выявил огромные физические различия между его новобранцами. Шип и два других бывших гладиатора, Адриан и кудрявый человек по имени Кассий, возглавили марш-бросок с самого начала. Магнус, Улыбка, Урсус и остальные ветераны преследовали их по пятам, и тут началась гонка в гонке, поскольку обе группы пытались сохранить лидерство. Остальные новобранцы плелись позади. Некоторые были настолько не в форме, что их трижды обогнали лидеры — Шип и Магнус, ноздря в ноздрю, — прежде чем Тулл объявил перерыв. Не обращая внимания на толкотню, происходившую между ветеранами и бывшими гладиаторами, он подбадривал их ревом, пока последний человек не дошел, еле волоча ноги.

Затем, снова выстроив их в шеренгу, он подвергнул новобранцев размеренной брани. За исключением нескольких человек, они были самым жалким сборищем, которое он видел, громогласно заявил Тулл. Они были позором для легионов и императора. Иллирийцы перебьют их. Отпустив новобранцев, Тулл призвал своего оптиона и сигнифера.  Ни один из них не выглядел счастливым.

«Да, будет нелегко», — подумал Тулл.

— Когда начнем тренироваться с оружием? — спросил чей-то голос. Секундное колебание. — Господин.

Не удивившись, что Шип вмешался, Тулл одарил его и двух его дружков, тоже слонявшихся без дела, своим как можно лучшим взглядом центуриона: — Вы получите оружие, когда я скажу.

Шип взглянул на Адриан, коренастого типа со шрамом над глазом, а затем на Кассия. Никто из них не сказал ни слова. Плечи Шипа поднялись и опустились в равнодушном пожатии. — Да… снова небольшая задержка — …господин.

— Быстрее, — сказал Тулл, который хорошо знал, что такую дерзость следует пресекать немедленно.

— Господин? — Лицо Шипа было воплощением невинности.

Тулл подскочил и во второй раз ткнулся лицом в лицо гладиатора: — Когда ты называешь меня «господин», ты говоришь это ясно и быстро. И не заставляй меня ждать услышать это слово. Понимаешь?

Шип ничего не ответил.

— Ответь ему, — прошипел Адриан.

Тишина.

Тулл вонзил головку своего витиса в живот Шипа, как он делал это с бесчисленным количеством людей до этого. Когда Шип наклонился, блеванув, Тулл громко сказал: — Мы можем делать это столько раз, сколько захочешь, червяк. Пойми, что проигравшим будет только один из нас. Ты. Будь то от моей палки или моих ботинок, ты научишься подчиняться. Откажешься, и ты закончишь свою службу окровавленным трупом. — Чувствуя, что это может напугать бывшего гладиатора меньше, чем большинство новобранцев, Тулл добавил: — Однако делай то, что тебе говорят, и тебе хорошо заплатят. При условии уважения. Старайся изо всех сил, и тебя, возможно, даже повысят. В конце службы ты получишь ферму или единовременную сумму, которая обеспечит тебя на всю жизнь. По-моему, это простой выбор.

Шипа снова стошнило, и он сплюнул.

Тулл ждал.

Когда Шип посмотрел на него, он словно впервые увидел Тулла. — Да, господин. Я понял.

— Хорошо, — спокойно сказал Тулл. — А теперь десять кругов по плацу, все трое … с удвоенной скоростью.

Кроткие, как ягнята, бывшие гладиаторы пустились бежать.

Он повернулся к оптиону и сигниферу, оба выглядели впечатленными: — Я всегда считал, что проще тушить пожар, когда он только начинается.

— Да, господин.

«Ни один из вас не сделал бы этого, — подумал Тулл. — Чем скорее он приведет сюда Фенестелу, тем лучше». — Я знаю, что бежать с новобранцами довольно не легко, но вам обоим нужно уметь это делать.

Продолжительный приступ кашля овладел сигнифером. Когда он закончил, из его глаз и носа потекли ручьи, и он пообещал сделать все возможное.

Оптион пробормотал что-то похожее.

Ни тот, ни другой не убедили Тулла.

Прошел месяц. Теперь у него остался только один младший офицер: оптион упал в обморок во время своего первого двадцатимильного марша и еще не вернулся из лагерного госпиталя. Как ни странно, сигнифер, старый по всем меркам, оживился и оказался полезным помощником Тулла. Его люди уже стали лучше выглядеть, чему способствовало двухразовое полноценное питание. Все теперь могли пройти полноценный учебный марш в полном снаряжении, хотя и не в должном темпе. Ближайшая река служила им плавательным полигоном, на холме тренировались для повышения выносливости. Они ежедневно упражнялись с тяжелыми плетеными щитами и деревянными мечами и изучали основы боя в строю.

Как и надеялся Тулл, ветераны оказались солидными и надежными ребятами: в частности, Магнус, Улыбка и Урсус. Шип, Адриан и Кассий также были многообещающими солдатами, но имели склонность затевать драки с другими новобранцами. Тулл не был полностью удивлен таким столкновениям: бывшие гладиаторы вызывали у многих людей смешанное чувство презрения и страха.

Когда с дневными делами заканчивалось, у Тулла и Вета вошло в привычку встречаться вместе за одним столом. Сидение у огня с кубками вина в руках, поедание блюд, приготовленных их рабами, и рассказы о своих новобранцах делали долгие часы изматывающих душу тренировок более-менее терпимыми. Они обменивались историями о битвах и стычках, в которых сами когда-то участвовали, и вместе сетовали на нерадивость некоторых из своих начальников. Низкое качество было присуще не только обычным людям.

Однажды прохладным вечером Ветус развлекал Тулла рассказом о новобранце, который в тот день упал в реку в полном вооружении. Если бы не сообразительный товарищ, который быстро снял кольчугу и нырнул следом, несчастный солдат утонул бы.

— И, что ты с ними сделал? — спросил Тулл.  Снимать доспехи строго запрещалось без разрешения офицеров.

— Я разорвал на куски обоих, того, кто оказался неуклюжим дураком, и того, кто спас его за то, что проявил непослушание. Если бы на нас напали туземцы, сказал я, я бы, по всей вероятности, потерял двух человек, а не одного. Любой, кто в следующий раз снимет доспехи без приказа, получит порку.

— Да, — сказал Тулл. — Жизнь у них и так тяжелая, а будет опасная. Не было смысла делать ее еще хуже.

Ветус протянул руку и наполнил свою чашу.

Они кивнули друг друга и выпили.

— Какой сюрприз, что вы с таким наслаждением  пьете, господа.

Тулл чуть не поперхнулся вином: — Фенестела, ты?

В свете костра появилась знакомая фигура с каштановыми волосами и рыжей бородой. Уродливая, как длинный день, жесткая, как выделанная кожа, Фенестела был старейшим товарищем Тулла. Нечто, сошедшее за улыбку, тронуло его губы. — Конечно, я!

— Ты как раз вовремя. —Тулл, сияя, вскочил со стула. — Ветус, это Фенестела, мой оптион из Восемнадцатого. Фенестела,  это Ветус,  мой старый товарищ из Рапакса.

Все пожали друг другу руки. Ветус протянул Фенестеле наполненную до краев чашу, и они произнесли тосты и выпили друг за друга.

— Ты как раз вовремя, — сказал Тулл. — Я рад, что моя просьба была, так быстро одобрена.