Лучше бы и дальше хранила молчание!

А то мой мозг снова клинило на её влажных приоткрытых губах. Она что-то ещё спросила, но я уже не слышал. Всё моё внимание сузилось до хрупких девичьи пальчиков, которые разжались и погрузились в роскошные чуть взмокшие локоны, из-за чего держащие причёску шпильки выпадали из прядей одна за другой, пока весь этот густой водопад меди не рассыпался по её обнажённым плечам под аккомпанемент моего заходящегося бешенством пульса. На ней было только бельё и невесомые чулки, вид на которые от меня скрывала её поза, но даже мысль о том, как бы она выглядела, выпрямись сейчас передо мной, не стоила и десятой доли того возбуждения, которое усилилось во мне при взгляде на последнее её действо.

– Система полностью автоматическая. Даже если бы захотел, мы не смогли бы выбраться. Только на рассвете, – признал, заставив себя ответить на её вопрос.

И тут же проклял не только себя, но и её, заодно всех Дельгадо в принципе, когда она опять облизала свои губы, о которых я и так беспрестанно думал. Тяжёлые толчки моего сердца осели не менее тяжёлым осадком где-то в паху, усиливая ощущение тесноты штанов до такой степени, что становилось больно. А на мои слова Лея промолчала. Всё так же сидя в углу, она, склонив голову к коленям, мелко подрагивала, цепляясь пальцами за корни волос. Я же обратно отвернулся. Последующая тишина стала почти благословением. По крайней мере, до тех пор, пока девушка вновь не дала о себе знать.

– Не могу так больше, – выдохнула.

Поднялась со своего места, обвела решительным взглядом комнату, а затем шагнула к решётке, отгораживающей дверь. Её и принялась трясти в попытке вырвать, не иначе.

– Да открывайся же ты, тупая железяка! – дёрнула с рычанием за прутья.

И не раз. Дёргала снова и снова. Но тупая железяка на самом деле была намного умнее, чем она могла бы себе представить. Эту штуковину даже мне не по силам одолеть. Если попытаться разрушить первую ступень защиты, подключится вторая. Их тут вообще аж семь таких как бы по факту есть. Но пояснять и распинаться на сей счёт я не стал. Просто сказал ей:

– Хватит. Прекрати.

Вот только моя жена меня будто и не услышала. К рукам присоединились ноги. С отчаянным рычанием младшая госпожа Дельгадо отпинала всё, до чего только дотянулась, не только решётку на дверях. Постепенно к рычанию, полному бессилия, примешались такие же бессильные всхлипы. Кажется, уровень афродизиаков в её крови становился критическим, и у девушки начался банальный срыв. Где-то на её всхлипываниях я и решил, что с неё пожалуй хватит. Как и с меня.

Не выношу женские слёзы!

Не хватало лишь, чтоб ещё поранилась…

– Не трогай меня! Не смей ко мне прикасаться! Отпусти! Ненавижу тебя! Ты во всём виноват! Это из-за тебя я здесь застряла! Всё ты! Да лучше бы я и дальше бегала по лесу от кучи озабоченных мажоров! От них хотя бы убежать можно было! Сволочь! Гад бездушный! Чтоб ты… – чего только не вопила, брыкаясь и извиваясь, шипя на меня, как дикая рассерженная кошка, когда я её перехватил и поймал, оттаскивая от перекрытого проёма.

Уверен, продолжила бы в том же духе, а может перешла бы на более красноречивый сленг, если б я не заткнул её после того, как бросил на постель. Запихал ей в рот аккурат тот самый кусок моей рубашки, который оказался оторванным из-за неё, пока она со мной боролась, а затем зафиксировал, чтоб не выплюнула. На том тоже не успокоился, как и она сама.

Наивная!

И память у неё короткая…

– Давай, ударь меня ещё разочек, и я решу, что ты и сама не против тех первых двух вариантов, о которых я тебе рассказывал, – провозгласил, вздёргивая девичьи запястья к изголовью, ловко привязывая их… тем, что оказалось в ближайшей доступности, тем и привязал.

Вряд ли, конечно, она сама высоко оценила тот факт, что в качестве верёвок выступили лямки её лифчика, которого она в те же секунды лишилась. Явно неспроста сверкнула на меня своим гневным взглядом с таким видом, словно пообещала мне самую мучительную смерть.

А уж какой пластичной оказалась!

Когда попыталась зарядить мне в затылок своей ногой, пока я заканчивал крепить узлы на её руках.

– Забыл уточнить, кстати, они оба не исключают третий, тот, что ближе мне, но я тебя понял, маленький огонёчек, – прокомментировал её решение в сопротивлении. – А могла бы просто сразу сказать, что с нетерпением ждала первую брачную ночь, – съязвил.

Это немного помогло сбавить градус незатухающего пожара в моих яйцах, пока я сдвигался по постели ниже, оценивал расстояние между её ступнями до изножья.

Жаль, что чулки тоже пришлось снять…

Ими и привязал брыкающиеся ножки.

– М-мм! – всё, что на это сумела она мне сообщить.

Потом и это выдавить из себя не смогла. Зато вздрогнула, когда мои пальцы обхватили тонкие лодыжки и плавно двинулись вверх к покатым бёдрам, время от времени слегка надавливая в нужных точках.

– Вытащу кляп, если пообещаешь больше не повышать на меня голос, – произнёс, взглянув ей в лицо.

Крепко зажмурившись, девушка тяжело дышала, сжав ладошки в маленькие кулачки. На мои слова лишь слегка приоткрыла веки, кажется, не сразу сообразив, что от неё требовалось. Но в итоге согласно кивнула.

– Хорошая девочка, – похвалил, когда извлёк кусок моей рубашки из её ротика, а в ответ последовала лишь настороженная тишина. – Что за мажоры? – поинтересовался следом.

То, как и когда моя бабуля умудрилась умыкнуть одну из Оливейра, я непременно вызнаю и сам, но услышать от неё что-то по этому поводу тоже не помешает. Если соврёт, всё равно узнаю. А так… чем не повод попробовать сконцентрироваться не только на том, какой бархатной чувствовалась под моими пальцами её светлая кожа с россыпью мелких веснушек? Каким мягким и плавным казался и ощущался каждый изгиб роскошного девичьего тела, которого не касаться я уже не мог.

Не стоило ей срываться…

Тогда не пришлось бы и мне ловить.

– А что, твои волки не сообщили тебе разве? – съязвила тихим хриплым голосом Лея.

– Хочу услышать твою версию, – только и сказал.

У самого тоже вряд ли вышло громче или твёрже. Зато удалось удержаться от соблазна и остановить большие пальцы до того, как они коснулись бы наверший упругой груди, которую я мог бы с лёгкостью уместить в своей ладони. Так и замер, обрисовав вокруг них полукруг.

– Руки… убери, – попросила она едва слышно. – Пожалуйста…

Последнее практически проскулила, прикусив нижнюю губу до крови. А лучше бы просто молила. Привкус металлического оттенка, появившийся в воздухе, хлестнул по моим мозгам, как раскалённая плеть, обостряя все чувства и инстинкты.

– Стоило думать об этом до того, как ты проигнорировала одно-единственное моё требование к тебе, – ухмыльнулся, демонстративно втягивая в себя её разбавленный острым желанием запах.

Едва ли я всё ещё достаточно надёжно соображал, что творил. Но руки и правда убрал. От груди. Скользнув намного ниже, одной ладонью накрыл её плоский животик, другой подцепил кружевное полупрозрачное безобразие, именуемое женскими трусами. Как по мне, без них и то скромнее и приличнее, чем в них. Нет провокаций. Вот и исправил. Треск рвущейся ткани отозвался музыкой в моих ушах, обостряя и без того натянутые нервы до предела.

– Ты… Ты что делаешь? – выдавила Лея из себя полушёпотом, глядя на меня округлившимися глазами.

– Ничего из того, что я тебе не обещал, и ты прекрасно знала об этом с самого начала, – отозвался, вышвыривая ненужные лоскутки в сторону.

Куда они там упали, не смотрел. Кажется, я жесть как ошибся, когда решил, что в том кружевном безобразии всё обстояло намного хуже, чем без него. И теперь расплачивался приливом волны такой жгучей похоти, что пульс долбил по вискам намного громче собственных слов.

Блядство!!!

Как мне это пережить…

И не стать не только чудовищем, но и насильником.

Особенно, когда с её губ сорвалось манящее:

– Себастиан…

На хер это её бельё!