Но не тут-то было. Он быстро обрел утраченное спокойствие – так быстро, что Софи могла бы этого не заметить, если бы не следила за ним с зоркостью коршуна. Этому прохвосту следовало родиться в ее семействе!

– Да, мэм, – сказал он тете Джунипер. На его лице было написано самое искреннее благочестие. – Я спасал заблудшие души с тех пор, как мне исполнилось шесть лет.

Джунипер просияла и счастливо вздохнула. Софи покачала головой и принялась ласкать своего песика. Собаки имели явное превосходство перед людьми. Простые и бесхитростные, они никогда не лгали.

Тибальт не называл ее ласки любовью. Когда он испытывал голод или хотел, чтобы его почесали по спинке, он не говорил, что будет холить и лелеять свою хозяйку. И все же Тибальт был единственным существом на всем белом свете, не считая разве что тетушку Джунипер, в чью любовь Софи верила. Она впервые мысленно связала этих двоих и чуть было не захихикала, как делала Джунипер с тех пор, как познакомилась с мистером Кэйном.

Она взяла себя в руки, но – увы! – Габриэль успел заметить в ее глазах веселые искорки.

– В чем дело, мисс Софи? Вы, верно, хотели, чтобы я родился от жестокого афериста-картежника и… женщины легкого поведения?

– О нет! Вовсе нет. – Она обворожительно улыбнулась. – Вам очень подходит то, что вы родились в семье священника-миссионера.

Он усмехнулся:

– Вы, как всегда, совершенно правы, мисс Софи.

– Знаете, мистер Кэйн, – откровенно сказала тетушка Джунипер, – многие люди этого не понимают, но колдовские науки уходят корнями в религию. Я начинаю и заканчиваю свой день молитвами – благодарю нашего Отца Небесного за то, что он наградил меня скромными талантами.

Щеки Джунипер рдели, как спелые яблочки, а руки судорожно сжимали приколотую к груди камею.

Софи вздохнула.

– В самом деле, мэм? – Габриэль вежливо взглянул на Джунипер.

– Да, – откликнулась Софи.

Она не хотела казаться сварливой, хотя ее тетушка явно ничего не заметила. Джунипер только кивнула и улыбнулась, довольная тем, что Софи наконец-то с ней согласилась.

Габриэль опять погладил свои усы. Софи пыталась отвести глаза и не могла. Мужчина, которого она когда-то любила, тоже носил усы. Конечно, он не был таким красавцем, как Габриэль Кэйн, но Софи считала его самым прекрасным мужчиной на свете. И это только лишний раз доказывало, как мало она его знала… и как много значит обаяние для распутника.

– Сознаюсь, дамы, я никогда не связывал религию и колдовство.

Софи отдала ему должное: в его голосе не было и тени иронии.

– Эти две вещи накрепко связаны между собой, мистер Кэйн. Я сама принадлежу к трансцендентальной церкви и верю, что Бог – это вселенский разум и его можно найти во всех религиях. Но в маленьких городках очень редко встречаются трансцендентальные церкви.

– Я представляю себе.

– Но тетя Джунипер всегда довольствуется тем, что есть. – Софи улыбнулась тетушке, надеясь, что Джунипер не поймет ее сарказма.

– Конечно, – подтвердила Джунипер. – Если человек умеет медитировать и славить Господа за его щедрые дары…

Софи с трудом сдержала грубое замечание.

– …и безграничную любовь ко всем живущим, ему нет разницы, какой храм посещать. Потому-то я и считаю Бога вселенским разумом. Почти во всех церквях я нахожу успокоение, мистер Кэйн. Особенно если во время богослужения горят восковые свечи. Это очень важно, не правда ли? – Джунипер радостно улыбнулась.

Габриэль на мгновение потерял дар речи, а Софи спрятала очередную ухмылку.

– Конечно, мэм. Восковые свечи – это невероятно важно.

Наградив Габриэля почти трансцендентальной улыбкой, Джунипер счастливо вздохнула:

– Но давайте вернемся к вашей ладони, мистер Кэйн. Мы обнаружили на ней весьма необычные признаки.

– Да, мэм, конечно.

Софи прыснула в кулак. Он покосился на нее и весело подмигнул. От этого взгляда у нее ослабели колени, и она невольно поднесла руку к основанию горла, нащупав свой бешеный пульс.

Погода была такой жаркой, что на солнце можно было запросто варить яйца, и такой же сухой, как поцелуй старой девы. Когда проводник открыл дверь вагона, в лицо Габриэля пахнуло адским зноем.

Он выглянул наружу и покачал головой. О Боже, Иво Хардвик выбрал для жизни не слишком приятное местечко!

На перроне томились встречающие, защищаясь от палящего солнца зонтами и светлыми шляпами. Разморенные жарой люди сидели на скамейках или стояли, привалившись к стенам.

В Тусоне было на удивление шумно. Лаяли собаки, галдели пешеходы, громыхали экипажи, а откуда-то издали даже доносились звуки револьверной стрельбы.

За невысоким зданием вокзала Габриэль увидел целый лес ветряных мельниц и покачал головой. Что и говорить, в этом маленьком городке жизнь била ключом! Габриэль начал волноваться за Мадригалов.

Своим пророчеством Софи не на шутку его напугала, и все-таки он не хотел, чтобы с ней случилась беда. Конечно, Дмитрий – преданный малый, но какая помощь от карлика? Если, конечно, он не умеет стрелять. Впрочем, до сих пор Габриэль не видел, чтобы Дмитрий был при оружии. Он вообще почти не видел этого человечка, предпочитавшего прятаться в багажном вагоне.

Габриэль надеялся, что к вечеру жара спадет, иначе ему придется купить такую же яркую шляпу и нарушить тем самым свой демонический образ. И тогда Софи перестанет его ненавидеть, а это уже неинтересно. А еще он надеялся, что его работа в этом забытом Богом городке не займет много времени.

Обе женщины – Софи и Джунипер Мадригал – тоже подошли к дверям вагона. Габриэль обернулся и протянул руку за корзинкой с Тибальтом. Поколебавшись ровно столько, чтобы он понял – она ему не доверяет (как будто он в этом сомневался), – Софи отдала корзинку. Он усмехнулся, но она ничем не выдала своего смущения. «Кремень, а не женщина!» – с восторгом подумал он.

Чтобы не дать Софи шанса отвергнуть его предложение о помощи, он протянул руку и тетушке Джунипер, которая охотно за нее взялась. Габриэль помог ей сойти с поезда и лукаво покосился на Софи:

– Где вы остановитесь, мисс Софи? Можно мне вас проводить?

– Большое спасибо, мистер Кэйн. Дмитрий найдет нам гостиницу. Это входит в его обязанности. – Она едва заметно улыбнулась.

Еще никогда в жизни ему не приходилось так долго уламывать женщину! Он дошел даже до того, что рассказал о своем прошлом, но это ни на йоту не смягчило гранитное сердце Софи Мадригал.

– Пока он будет искать, я останусь с вами. Мне кажется, что Тусон не слишком гостеприимный город.

– Большое спасибо, мистер Кэйн. Вы очень добры, – проворковала Джунипер, улыбнувшись так, будто он подарил ей бриллиантовое ожерелье.

Боже, какая милая дама!

Софи достала из своего расшитого бисером ридикюля носовой платок и промокнула вспотевший лоб. У нее была изумительная, как жемчуг, кожа, да и вся она была так великолепна, словно сказочная принцесса, случайно угодившая на страницы дешевого любовного романа. Кружева и атлас смешались с пропыленной оленьей кожей и гремучими змеями. Габриэль мысленно представил себе, как он с Софи купается в чистом горном ручье на подступах к Тусону, и потряс головой, прогоняя собственные фантазии. Если они когда-нибудь вместе подойдут к чистому горному ручью, то Софи скорее всего попытается его утопить.

– Не откажите мне в любезности. Разрешите пригласить вас сегодня вечером на ужин.

– О, мистер Кэйн!

Каждый раз, когда мисс Джунипер трепетала от радости, она напоминала Габриэлю симпатичную птичку. Между тем мисс Софи походила на хищного орла, который вот-вот спикирует вниз и выклюет ему глаза. Она резко выхватила у него корзину с Тибальтом и процедила:

– Спасибо.

– Посмотри, Софи, вот и наш Дмитрий! Я сейчас.

Джунипер устремилась вперед, несмотря на сто десять градусов[2] в тени по Фаренгейту. Габриэль и Софи удивленно смотрели ей вслед. Дмитрий выплыл из зыбкого знойного марева, подобно привидению. Как и в тот раз, на нем были комбинезон и матерчатая кепка. Габриэль заметил, что Софи хмурится. Наверняка она хотела сама поговорить с Дмитрием. Габриэлем овладело уже знакомое желание ткнуть ее локтем под ребра.