Но ведь до этого он вообще не собирался иметь дел с вором. И даже решил унизить его, тайно бросив ему вызов. Украсть у вора картину и гордиться этим. Но тайное стало явным, более того, погибла Юля, Ларик сел на измену, засуетился, отправил бойцов заметать следы. А на всякий случай приготовился к серьезному разговору с Антрацитом, варианты выгодных предложений просчитал. Значит, боится. Значит, уважает. А раз так, то и убивать его незачем…

– Это мне решать, кто будет. – Антрацит также повелительно повел рукой, осаживая хама. – Что скажу, то и сделаешь.

Он и хотел бы принять условия Лариянова, но не мог. Пиши пропало, если этот жучара сядет ему на шею. Он должен объезжать его, а не наоборот.

– Все сделаю, – едко усмехнулся Ларик. – Но в рамках дозволенного. И эти рамки буду устанавливать я.

Антрацит покачал головой. Рамки, может, и будут, но устанавливать их будет он. Или они вместе. Доминирования Ларика он не допустит.

Костюмчик не из дешевых, сидит если не идеально, то близко к тому. И туфли новенькие, дорогие, но задник мозолит правую ногу, ходить неудобно. Впрочем, Альберт в машине, Филимон рулит, дело сделано, сейчас они заедут в кафе, перекусят. А вечерком и в сауну заглянуть можно, есть один недорогой вариант с козырной девочкой.

Альберт не слышал, как у Филимона зазвонил телефон, увидел, как он вынимает из кармана мобильник. С гордостью вынимает. Айфон у него, а не абы что. Альберту такая штука пока не по карману, весь аванс ушел на нормальный прикид. Но ничего, говорят, в продажу скоро поступит айфон второго поколения, вот этот аппарат он и возьмет на зависть Филимону. А пока что с дешевым кнопочником походит.

– На Тушинской мы, на выход идем, скоро будем.

Судя по выражению лица, Филимон отчитывался перед босом. А тот ставил ему задачу. Слушал Филимон долго, постепенно вытягиваясь в лице.

– Запомнил!.. – кивнул он. – Сделаем как надо!..

Отключая телефон, Филимон скривился. Как будто от боли. Как будто в голове у себя тумблер переключал. Одно дело обещать, и совсем другое – реализовывать. А вдруг облажается? Над этим вопросом Филимон и задумался.

– Эй, алле! Кто звонил? – спросил Альберт.

Филимон вздрогнул так, как будто он только что свалился ему на голову.

– Папа звонил… Дом в Одинцово помнишь, на подстраховке стояли?

Альберт кивнул. На стрелку с Ларияновым Антрацит их не брал, оставил на шухере, ну так они и не в обиде.

– Любовница Лариянова, в больнице она. Кто-то ее по голове шарахнул, сказал, что это ей за Юлю.

– Подстава?

– Ну так! У Антрацита дела большие намечаются, кто-то их с Ларияновым растащить хочет… Короче, в больницу нужно ехать, узнать, кто это сделал. Узнать и найти. Срок два дня, вчера и позавчера.

– Смешно.

– А мне как-то не очень. Слишком сложно все!

– Что менты говорят?

– Я откуда знаю?

– Надо узнать. Где ударили, когда, чем…

– Может, лучше у ларияновских спросим? – усмехнулся Филимон. – Они телку эту пострадавшую охраняют.

– И в палату к ней не пустят, – кивнул Альберт.

– Ну, можно прорваться…

– Там и менты подключатся. Круто подключатся…

Не зря забеспокоился Антрацит. Лариянов из высших эшелонов власти, всех, кого только возможно, к делу подключит. И Антрацита повяжут, и Альберта с Филимоном еще на ближних подступах к больнице заметут. Нельзя им в больницу, никак нельзя. И место происшествия им осмотреть не дадут… Интересно, где это место происшествия? Где ударили… Альберт усмехнулся: он даже не знал, как зовут любовницу Лариянова. Ничего про нее не знал. Но кто-то же знал? Кто-то же навел Антрацита на ее дом.

– И что делать?.. Если нас заметут, как мы дело сделаем?

– Звони Антрациту, спроси, кто девкой занимался. Ну, кто справки о ней наводил… Спроси все, что он о ней знает.

– Антрацит ничего не говорил, – качнул головой Филимон.

– Вот и спроси.

– Если не говорил, значит, не нужно знать. В больнице узнаем.

– Сам же сказал, что будет, если нас заметут.

– Ну, хорошо…

У Филимона подрагивали пальцы, когда набирался номер телефона Антрацита. Босс ответил, наорав на него, что с ним случалось редко. А минуты через две позвонил Фока. И выложил всю информацию о Майе Дыбовой. Год, место рождения и прописки, ну и адрес в Одинцово. Покушение произошло в районе квартиры, которую снял или купил для нее Лариянов. Больше ничего Фока сказать не смог.

– Зачем Лариянов снял или купил квартиру? – спросил Альберт. Сам же ответил: – Потому что в доме уже ненадежно, так?.. А про квартиру никто не знает. И мы в том числе…

– Но кто-то же вычислил.

– Кто-то… А если свои?

– Кто, Лариянов?.. Чтобы нас обвинить?

– Зачем ему нас обвинять? Если ему нужно, он и без повода войну начнет… Свои – это кто-то и помимо Лариянова… В «Плешке», говоришь, Майя училась? – в раздумье проговорил Альберт. – Не так уж и далеко. Но Химки ближе. Давай в Химки!

– К предкам, – кивнул Филимон.

Родители Майи жили на Московской улице, в принципе недалеко от МКАД. На выезде из Москвы машина мертво встала в пробке, Альберт оставил Филимона и пошел пешком. О чем очень пожалел: туфля натирала ногу невыносимо. Но назад Альберт не повернул. И к финишу прибыл первым. К финишу первого этапа на пути к главному результату.

На звонок в дверь никто не открывал, Альберт уже собирался уходить, когда остановился лифт, открылись створки и появилась смазливая девчонка лет семнадцати. Вчера жарило солнце, а сегодня пасмурно, за бортом пятнадцать градусов. Курточка на девушке легкая нараспашку, топик, едва закрывающий пупок, джинсы в обтяжку. На плече рюкзачок.

– Ты от Кирилла Степановича? – глянув на Альберта, деловито спросила она.

– От него… – ничуть не удивился он.

Действительно, как это младшая сестра не может знать, с кем живет старшая? А Лариянов, конечно же, в курсе, что у Майи ну очень симпатичная сестра.

– Едем?

Он даже знал, куда девушка собирается с ним ехать. Наверняка в больницу к Майе.

– Да мы в пробке застряли. На въезде. Я пешком, машина сейчас подъедет.

Для убедительности Альберт вынул телефон и позвонил Филимону. Тот сказал, что подъезжает.

– Сейчас будет.

– Кофе будешь? – открывая дверь, спросила девушка.

– Двойной, без сахара, но с корицей.

– И все? – фыркнула она.

– И пластырь, если есть. Ногу натер.

– Это ко мне!

Девчонка впустила его в дом, усадила на диван и без всякого стеснения занялась его ногой. Альберт снял носок, а она, обработав лопнувший мозоль зеленкой, аккуратно наклеила пластырь.

– Это мне вместо практики! – улыбнулась она.

– Медучилище или мединститут?

– Пока медучилище.

– Практика у тебя в больнице будет.

– Ну да… Едем?

– А кофе?

– Потом!

Филимон подъехал, они спустились вниз, Альберт усадил девушку, которую звали Машей, на заднее сиденье. Немного подумал и подсел к ней. И она улыбнулась ему как родному. И это смутило его. Хорошая девчонка, открытая душа, не хотелось бы ее обидеть. А ситуация такая, что возможно все. В смысле, напасть на них с Филимоном могут, а пострадает она.

Куда ехать, Филимон знал. В сторону Москвы трасса не стояла, вряд ли дорога займет много времени.

– А парень Майи знает, что с ней случилось? – как бы невзначай спросил Альберт.

– Какой парень?

– Ну вдруг заявится в больницу, а там Кирилл Степанович…

– Гриша, что ли? Гриша не заявится.

– Чего так?

– Ничего, все, другая у него.

– Ты, что ли?

– Почему я?

– Ну, красивей Майи в этой жизни только ты. Или Гриша согласен на меньшее?

– Не знаю, на что он согласен… Мне пятнадцать лет было, когда они разошлись. Кому я в пятнадцать нужна была?

– Ну да, если пацан порядочный, к пятнадцатилетней не полезет.

– Сейчас мне семнадцать… – Маша игриво толкнула Альберта плечом. – Но ты не лезь!