– Думаю.

– О чем?

– Там киллер был, и здесь киллер. Того киллера я догнал, а этого не успел. Но видел, как он стрелял. Из серебристой «десятки». – Альберт скороговоркой назвал номера машины. – Думаю, тачка в угоне.

– А бежал зачем?.. Знаешь этих людей? – Нахабин кивком указал на покойников.

К нему подошла белокурая капитанша. Худенькая, стройная, а грудь пышная, может, потому она и прикрывала ее кожаной папкой, с которой приехала. Частично прикрывала, с интересом при этом глядя на Альберта. С профессиональным интересом. Жаль. Хотел бы он, чтобы она видела в нем прежде всего мужчину, а потом уже свидетеля, причем уголовника. Глаза у нее не только умные, но и красивые. И нежность в каждой черточке лица. Нежность, заретушированная напускной грубостью.

– Знаю. Вчера убийство было на Новой Риге, гражданка Трифанова Юлия Марковна, – чеканил слова Альберт. – Спутница жизни Чернова Юрия Витальевича. Была милиция, идет расследование, что там за дела – не знаю, но Трифанову убил Паша Миронов. Охранник Чернова.

– Чернов, Чернов… Не Антрацит, случайно? – спросил капитан.

Но Альберт и не собирался отвечать на этот вопрос. Сами пусть выясняют.

– Короче, Миронов похитил у Чернова очень дорогую картину. Юля это увидела, он ее за это убил, столкнул с лестницы. А сегодня Миронов передал эту картину заказчику. Мы, конечно, приняли меры, вытащили заказчика из машины, а тут киллер. И заказчику в голову выстрелил, и Миронову.

– А заказчик кто?

– Хотели выяснить, но не успели.

– Выяснить хотели или наказать? – спросила девушка.

Альберт с интересом посмотрел на нее. Точно не глупая баба, вопрос настолько же умный, насколько и каверзный. А ведь Антрацит мог наказать несчастных, посмевших покуситься на его собственность. Но откуда она знает, против кого пошел Мирон? Восприняла его, Альберта, молчание как знак согласия? Нахабин спросил, Альберт не ответил, но блондинка услышала. А кто такой Антрацит, она знала.

– Выяснить. Конечно выяснить! – улыбнулся Альберт.

Что за глупости! Антрацит святой человек, как он может кого-то наказать?

– Вы сказали, что вытащили из машины заказчика, – напомнила капитанша. – Заказчика или посредника?

– Посредника… А вы кто? – все так же с улыбкой, но резко спросил Альберт.

– Капитан юстиции Алешина. – Она даже не напряглась в порыве предъявить удостоверение.

Да и зачем, если она в форме. И должность ей совсем не обязательно указывать. Перед каким-то уголовником. А как еще ее мог понимать Альберт?

– Эй! – Нахабин грозно глянул на него.

Но Альберт лишь усмехнулся. Он не заключенный и даже не поднадзорный. И представляться, называя номер статьи, перед первым встречным ментом не обязан.

– Чистов это, – не дождавшись реакции, просветил свою коллегу Нахабин. – Позавчера освободился. Девять лет за убийство киллера, я правильно вспомнил?

Альберт кивнул.

– Киллер убил жену, Чистов его догнал. И наказал… А сегодня почему не догнал? – спросил капитан, одновременно обращаясь и к нему, и к Алешиной.

– Я тебе все сказал, капитан, – качнул головой Альберт.

– Да нет, не все. Откуда я знаю, может, ты на стороне киллера? Может, на жертву его наводил! – предположил Нахабин.

– Ну, не знаешь, закрывай, – холодно посмотрел на него Альберт.

Он ни в чем не виноват, кроме домыслов, у ментов на него ничего нет. Подержат пару суток и отпустят. А зарешеченные помещения с животным миром в них его не пугают, давно уже свое отбоялся.

– И закрою, – кивнул Нахабин.

И ведь закрыл. Даже наручники надел, хотя не имел, в общем-то, права.

Альберта доставили в отделение, поместили в «обезьянник», часа через четыре появилась Алешина, и его выдернули на допрос.

– Ваша версия подтвердилась, гражданин Чистов, – сказала следователь, изо всех сил стараясь казаться строгой.

Она же официальное лицо, представитель закона, мягкий голос, красота и нежность скорее минус для нее, чем плюс. А голос у нее приятный, с чувственной «шелестинкой», которую она пыталась затушевать грубыми нотками. Но получалось плохо.

– Гражданина Чернова действительно ограбили. И его… э-э, спутница жизни действительно погибла до того, как упала с лестницы. И картину подменили.

– Очень дорогую картину, – уточнил Альберт. – Если из-за нее троих уже убили.

– Да, пожалуй.

– И еще могут убить, – предупредил он. – Вас, например. Если вы будете рыть в этом направлении.

– Вы меня от этого предостерегаете? – Алешина обличительно глянула на него.

– Я не знаю, кто за всем этим стоит. Но это очень крутая фигура, не каждый отважится пойти против Юрия Витальевича Чернова. – А этот отважился… Но мы его найдем.

Молодая она еще, тридцати точно нет. Натура, в общем-то, романтическая, воспитанная на вере в торжество добра над злом, но духом не очень сильная. Погоны надела, чтобы убедить себя и других в обратном, работа в прокуратуре для нее как испытание воли, проверка силы воли, а потом уже карьера, хотя и это не на последнем месте. Но на первом – все-таки испытание. Чтобы убедить себя. И всех. А в частности кое-кого… Альберт смотрел на девушку ненавязчиво, но внимательно, искал, замечал, находил… Вряд ли она хотела заявить о себе парню. Скорее, родителям. По большей части отцу… Возможно, он у нее тоже мент.

А может, Алешина стала служить назло родителям. Хотя вряд ли. Не тот у нее характер, чтобы назло… Впрочем, Альберт мог и ошибаться. Он, в конце концов, далеко не экстрасенс.

– Мы?

– Я на стороне Чернова Юрия Витальевича. Заявляю, подтверждаю и настаиваю.

– Давно вы его знаете?

– Пять лет. Срок вместе отбывали, сошлись. На почве личных интересов.

– И какие это, хотелось бы знать, интересы? – усмехнулась Алешина.

– Плохие интересы. Для нормальных людей плохие интересы. А для плохих людей нормальные.

– Вы плохой человек?

– Я нормальный плохой человек, – не моргнув глазом ответил Альберт.

И на Алешину он смотрел, взглядом потихоньку навязывая ей свою волю. Не подчиняя, а просто навязывая. Умел он так смотреть на людей, не всегда этим пользовался, но сейчас самое время.

– Даже так?

– Со мной можно иметь дело.

– А я собираюсь иметь с вами дело?

– Нет, конечно. Но мне нужен результат. Нужно знать, кто пытался обокрасть моего босса. И я буду работать на этот результат. И вы тоже, хотите вы того или нет, – улыбнулся Альберт.

– То есть наши интересы совпадают?

Алешина, казалось, уже ощущала его влияние, но противилась навязываемой ей воле. И всегда будет противиться, потому что при погонах. Потому что девушка с каким-никаким, а характером. И мент по жизни. С Альбертом ей не по пути, и она четко это знает. И всегда будет знать. Впрочем, он и не претендовал на ее душу. Хотя и хотелось бы заполучить ее тело. Девять лет без женщины, крышу снести может.

– Вдруг мы сможем помочь друг другу? – пожал плечами Альберт.

– Это вряд ли.

– Не буду настаивать.

– Я вам даже больше скажу: работать на ре-зультат вы, гражданин Чистов, не будете. По крайней мере, два дня.

Алешина улыбнулась ему почти ласково. И нежным своим решением отправила его в изолятор временного содержания. На двое суток, для выяснения обстоятельств. И ночью в камеру к нему не пришла.

Человек может врать без зазрения совести, но глаза слезятся ото лжи. Едва заметно слезятся, на уровне ощущений, но Альберт все видит, все замечает. Может, и не врет баба, но точно недоговаривает.

– Я не знаю, кто мог нанять Олега на такую работу. – Она мотнула головой и при этом глянула в окно.

Мельком глянула, инстинктивно, это называется «отвести взгляд».

– Но Олег же устраивался на работу? – спросил Альберт.

Сутки его продержали взаперти, в дело вмешался адвокат Антрацита, подъехал, предъявил, и Альберта выпустили. Пока оформляли возврат, адвокат успел провернуть сделку. Знал он криминалиста, когда-то работал с ним, через него и пробил личность посредника между Мироном и заказчиком картины. В тот же день Альберт с Филимоном выехали в Ярославль, где проживал некий Бережной Олег Александрович. Ночью вернулись в Москву и уже утром навестили Хромову Лидию Михайловну, с которой Бережной познакомился в Ялте прошлым летом. А этой зимой перебрался к ней в столицу. Квартира у бабы своя, деньги водятся, в общем, неплохо мужик устроился.