- Мне жаль, Дэфид, - сказала вашингтонская предсказательница.

- Я много часов смотрела на фотографию Джоула Андреса, я прочитала его выступления в Сенате, его мемуары. Я сидела в его офисе, пока полиция Сената не захотела поговорить со мной. Потом он вошел и, конечно, узнал меня, дал мне шарф, - Мара Хельм сделала паузу. - На память, он сказал! Но я ничего не видела.

- Не было вообще побуждений, касающихся его?

- Ничего страшного.

- Что значит "ничего страшного"?

- Это то, что я имею в виду, и все, что я имею в виду, Дей. Ничего определенного относительно его жизни. А, как вы знаете, я, к несчастью, очень чувствительна.

- Я не понимаю этого, Мара.

- Я поняла не больше, когда услышала сплетни.

- Какие?

- Что сенатор Андрес тратит остатки отпущенного ему Богом времени, помогая меньшинству, которое не только предсказало его неминуемую кончину, но и разрушило его единственный шанс на лечение.

Ее интонация не менялась, когда она быстро произносила эти фразы, но для слушателя было очевидно ее нежелание пересказывать сплетни. Неожиданно Мара откашлялась. - Все же у меня было предвидение, - добавила она с удовольствием.

- Хорошее, как я могу определить по тону. Я могу выслушать несколько приятных новостей.

- Я недолго видела вас, - она озорно засмеялась. - Живым, я имею в виду. Здесь!

- В Вашингтоне? - испугался Дэфид оп Овен. Он редко покидал Центр и, Бог свидетель, у него не было желания уезжать в Вашингтон.