— Я предупредила маму, что поехала с тобой, — говорит Ника, не отрывая взгляда от бубенчика.

— Хорошо, — кивает Аникин. — Привет Марии Леонидовне.

Он сворачивает на перекрестке, паркуется перед рестораном «Улица Толстого». Там богато: мрамор на крыльце, длинная застекленная веранда, вдоль нее высажена живая изгородь. Летом она закрывает ресторан от проезжей части.

— Боже мой, он еще работает, — бормочет Ника, и Андрей, сияя, кивает.

— Помнишь, мы хотели сюда прийти? Вот. Не факт, что там вкусно, конечно, я по ресторанам редко хожу.

Ника тоже мало бывала в ресторанах и не умеет отличать, когда там вкусно, а когда нет. Но блюда в «Улице Толстого» точно вкуснее лапши быстрого приготовления и еды в столовой. Зал огромный, звучит классическая музыка, сочетаясь с деревянными стенами и вышитыми полотенцами так, как сочетаются кукольно-длинные ресницы Андрея с его щетиной. Есть среди людей привычно, но не очень приятно: того и гляди Нику позовут в палату, скажут, что обед закончен.

Они говорят обо всем и ни о чем одновременно. Многое из того, что произошло, Ника и так знает — они с Андреем столько обсудили за годы переписки, что при личной встрече и добавить нечего. Остается только сидеть, рассматривать друг друга, выискивая черты виртуального собеседника в собеседнике реальном. У Андрея недавно умер отец, инсульт, никто не ожидал. Прямо в гостях, ты представляешь, говорит Андрей и разрезает и без того небольшой кусок мяса на еще пять крохотных. Все остаются на тарелке.

А брат, спрашивает Ника. Сразу после гибели отца брат Андрея улетел в Читу и там ушел в зону без покрытия мобильной связи. Захотел наладить связь другую — с космосом.

Андрей качает головой. Так и не вернулся. Ну, я пока разобрал вещи. С продажей отцовской квартиры, наверное, подожду.

Так брат же все равно в этой квартире не живет, говорит Ника.

Да, отвечает ей Андрей, уже пять лет, но его доля тоже есть, и нужно вступать в наследство, вот это все.

Ника вспоминает квартирку его семьи: фотообои с изображением березового леса, запах кошек, пыль по углам, конфеты в вазочке, лоджию, на которой хранились банки с маринованными огурцами, санки, зимняя резина, стопки брошюр про раскрытие чакр. На обложке был изображен сияющий силуэт человека в позе лотоса. На фоне облака, крупными буквами СЕМИНАР МАГИЯ БОГАТСТВА ЛЮБВИ И КРАСОТЫ, внизу мелким шрифтом: «как обрести семейное счастье — энергетические законы, которым тысячи лет. Девушкам до 35 лет (включительно) бесплатно». Богатства в семье Андрея так и не завелось.

Ника следит за тем, как он вилкой и ножом кромсает мясо на все меньшие кусочки. В рот не кладет ничего.

Ты будешь есть, спрашивает Ника.

Сегодня нет, отвечает Андрей. Но ты ешь.

Почему нет? Не хочешь?

Андрей качает головой.

Врачи запретили?

Андрей качает головой опять, смотрит куда угодно, только не на Нику.

Просто нельзя, сегодня и завтра. Это часть очищения.

Тему их детства Ника с Андреем не поднимали ни в переписке, ни на созвонах. Но теперь невысказанное растет, бросает тень на блюда, приборы и салфетки, ползет по лакированной поверхности стола к Никиным пальцам. Головная боль накатывает вместе с тенью, голова немеет от лба к затылку, как будто ее вскрывают ножовкой.

— Скажи, ты в секте? — спрашивает Ника.

Андрей даже не удивляется. Он будто ждал этого вопроса.

— Смотря что ты имеешь в виду под сектой, — отвечает он.

— Под сектой я имею в виду секту. Мошенников, которые рассказывают бог знает что за деньги. Для «тараканов», помнишь?

«Тараканами» в «Сиянии» называли людей непосвященных. «Тараканов» разрешалось разводить на деньги, обманывать и унижать на ритуалах.

— Я преподаю йогу и лечу людей. Но не все пока могу, а так, по мелочи.

— Ого, — восхищается Ника. — Вдруг открыл в себе новые таланты? А лечишь ты с дипломом медицинским или так, лопухами, сорванными в полночь?

— Слушай, ну у нас же не «Сияние». Мы поддерживаем друг друга. Мы помогаем наркозависимым.

Ника молчит, кривя рот. Говорить тут особо нечего.

Аникин наблюдает за ней своими медленными глазами.

— Я хотел поговорить с тобой об этом. — осторожно начинает он. — Ты не думала, что в тебе заключена большая сила? Это у тебя в крови. Твой отец может даровать жизнь и забирать ее.

— Мог, в прошедшем времени. И только забирать. Мой отец был садистом и психопатом с манией величия.

— Он есть. Шаманы не уходят.

Аникин закатывает рукав толстовки и показывает татуировку чуть выше запястья: круг, в нем рисунок, как на шаманском бубне. При виде нее Нике хочется бежать.

— Это зачем? — спрашивает она.

— Это мой оберег.

— Меня такая не уберегла, как видишь.

— Может, ты ошибаешься? Что если без нее случились бы вещи похуже?

— Что если у тебя крыша потекла, Андрей?

Он умолкает. Не хмурится, просто поглощает удар, и это так знакомо. Андрея этому учили с детства.

— Многие набили себе такую. Не на ладони, как у тебя, но похожую.

— Потому что такая лучше оберегает?

— Потому что такая у тебя.

Ника рассматривает его, поджав губы. А он спокоен, будто рассказал ей, что Земля круглая и вращается вокруг своей оси.

Ника может сказать «Андрей, вы все сошли с ума здесь?»

Или «Как ты можешь в это верить после всего, что видел?»

Или «Ну ты же был нормальным в переписке».

Но она просто собирается и просит отвезти ее домой. Дома она заваривает чай за упокой души Андрея, ведь его на самом деле больше нет, ее друга нет уже давно, его украли у нее. Они и его убили.

Ника пьет чай.

Ника пьет чай.

Ника открывает окно, выбрасывает чашку из него, внизу визжит машина, Ника закрывает окно и садится за стол.

Что-то шуршит за плинтусом.

выдох пятый

Северное сияние: Спасение или Заблуждение?

Новосибирск, 1999

Леонид Дагаев, самопровозглашенный гуру, утверждает, что его учение основано на древних шаманских знаниях и способно вывести человечество на новый этап развития. Уже шесть лет он ведет семинары и учит своих последователей принимать себя, помогает зависимым и даже исцеляет безнадежно больных. Леонид видит людей как на ладони, его способности впечатляют даже ярых скептиков.

«Твой дух будет сиять», сказал он мне перед началом интервью. Он пригласил меня на бесплатную лекцию, обещал рассказать, как мне раскрыть свою силу, поведал, что последний год был у меня тяжелым. Как в воду глядел: недавно я схоронила мать…

Староалтайск в шоке от преступлений Леонида Дагаева

Староалтайск, июнь 2006

Обычно тихий и спокойный, Староалтайск взбудоражен последними новостями о деятельности «Сияния». По словам прокурора Анны Ревякиной, одна из пострадавших дала показания, которые подтверждают преступную деятельность этой секты. Женщина, которая скрывает свое имя, оказалась в секте в 2005 году по ошибке, думая, что будет просто заниматься йогой. По полученным сведениям, жертвы секты лишались средств, жилья и личного имущества, а сумма морального ущерба от действий «Сияния» оценивается некоторыми экспертами в миллионы рублей. Согласно информации с сайта Новостиалтая.орг, Дагаев, известный своими экзотическими высказываниями о прибытии с Ориона, уже попадал в поле зрения правоохранителей. Несмотря на многократные попытки привлечь его к ответственности, члены секты отказывались давать против него показания, утверждая, что присоединились к группе по собственной воле.

В Староалтайске и Новосибирске обнаружены квартиры, где проживали адепты и проводились семинары по йоге, шаманские обряды и лекции по «вечным истинам». Лекции и семинары проводились также в местных ДК. Цена за один билет на лекцию могла достигать пятидесяти тысяч рублей. Эксперт по сектантским группам Аркадий Морев в своей статье пишет о том, что за фасадом семинаров Дагаева скрывалось множество неприглядных деталей и преступлений: жестокость, манипуляции, насилие, вынужденные голодовки, употребление наркотиков и их распространение, проституция. Материалы, выпускаемые «Сиянием» и связанными с ним организациями, неоднократно критиковались за недостаток глубины и использование примитивных оккультных элементов.