– У тебя хорошая память, – с улыбкой произнес Фок.

Евгений Иванович ему понравился. Если Стессель не желал попасть под суд, то наместник не пожелал позора на свою голову. Да и работоспособность имел потрясающую: весь долгий рассказ записывал, всегда задавал уточняющие и проверяющие вопросы, все время старался уяснить до тонкостей то или иное непонятное для него место. А вот коньяк только прихлебывал, приказав постоянно подавать горячий чай. И перешли они на «ты» быстро, видимо, из-за взаимных симпатий и для пользы общего дела, ведь единомышленникам куда проще объединить усилия.

– Теперь что касается перевооружения. – Алексеев тяжело вздохнул. – Канонерскими лодками и миноносцами займутся в Дальнем, там для этого есть и док, и ремонтные мастерские, и верфь имеется, и порт оборудованный. Командует там контр-адмирал Матусевич, этот справится. Старыми крейсерами уже занялись – через пять дней в строй войдет «Забияка», затем другие клипера, все переведу в канонерские лодки. «Паллада» получит две пушки Кане – снимем погонные орудия с «Пересвета» и «Победы», они действительно не нужны. Но «Диане» требуется две, «Баяну» – четыре, а так как у нас нет восьмидюймовой пушки, то за четвертой трубой придется поставить пятую. Итого семь орудий, но это не все. На «Гремящий» и «Отважный» нужны по три шестидюймовых пушки. На «Бобре» и «Сивуче» придется ставить по паре стодвадцатимиллиметровых орудий, эти хоть в достатке. Не хватает тринадцати пушек, действительно чертова дюжина.

– На «Гиляк» нужно кормовую пушку в семьдесят пять миллиметров на сто двадцать миллиметров заменить, не будет уступать старым крейсерам и «бобрам».

– Да, действительно, это я упустил. – Алексеев тут же сделал пометку в тетради. И подытожил невесело: – Тринадцать пушек здесь, еще шестнадцать нужны для «Рюрика» во Владивостоке. И взять их негде, кроме как в береговой артиллерии, станки лишь немного переделать. Ладно, представляю, как генерал Белый взовьется гневом, но пушки отберу – установлено лишь пятнадцать штук в Артуре на трех батареях, а пять у него на складах лежит. Да три штуки в Дальнем есть на батарее. И две пушки еще устанавливают на берегу у западного залива, но их брать нельзя.

– Взять с береговых батарей по три пушки, две оставить. Да со склада забрать четыре, вот и все. И одна пушка на случай замены в резерве будет, – произвел подсчет Фок. – В гавани наши броненосцы стоят, а на них орудий много, и разных. Да батарея Электрического Утеса – пять десятидюймовых орудий. Легко отобьются от любой атаки с моря.

– И на «Рюрик» пушки поставлю новые, для уменьшения веса снимут полудюжину стодвадцатимиллиметровых. Четыре оставшихся из береговых орудий в резерве будут – на «Громобое» и «России» новые орудия уже стоят. А вот восьмидюймовые пушки останутся на «Рюрике» старые, других у нас просто нет. Но там, в береговой артиллерии, орудий прорва – десять в одиннадцать дюймов, четыре в десять, и полтора десятка девятидюймовых. Хоть вся эскадра Камимуры придет, за глаза хватит.

Алексеев вздохнул, снова посмотрел в тетрадь, перевернул лист. Взял в руку карандаш и принялся подчеркивать пункты, перечисляя вслух запланированные мероприятия.

– Пушкам изготовить стальные щиты, казематы забронировать и прикрыть противоосколочными листами. Миноносцы уже начали перевооружать, торпедных аппаратов хватит. Так, обеспечить перевод из Инкоу «Сивуча», четыре катера оттуда вывезти по железной дороге в Дальний и приспособить для пуска торпед. Остальные катера вооружить сорокасемимиллиметровыми пушками. Так, тут все отмечено. Теперь Владивосток…

Алексеев перевернул страницу, нашел нужные пункты, стал подчеркивать их карандашом, негромко говоря:

– Так, минные аппараты и торпеды к ним, мины заграждения, все стодвадцатимиллиметровые пушки Кане – по шесть с «Рюрика» и «Лены», с боеприпасами. Вроде все. Да, вот еще что: раз Англия воевать не станет, как ты уверил, то тогда следует начать немедленно крейсерскую войну. «Ангару» здесь вооружим стопятидесятидвухмиллиметровыми пушками, что снимем с канонерок. Ничего, что старые в тридцать пять калибров, но к ним много чугунных бомб. Они дадут прекрасный результат при обстреле транспортов. С «Рюрика» снимем шестнадцать таких орудий – хватит на четыре вспомогательных крейсера. «Лена» там есть, еще три подобрать во Владивостоке, чтобы скорость могли держать семнадцать узлов. Ты точно уверен, что англичане не начнут войну?

– С их транспортами поступать по призовому праву. Какие могут быть претензии? Ославят пиратами в своих газетах, и что с того?

– Сами они пираты, – буркнул Алексеев и уткнулся глазами в пункт. С интересом посмотрел на Фока. Спросил: – Зачем топить японские рыболовецкие суда у побережья?!

– Тогда им есть будет нечего, для них рыба – все. Да и успех от таких операций громкий: рыбаки станут бояться выходить в море.

– Понятно, – буркнул Алексеев. – Так, у нас здесь дюжина стодвадцатимиллиметровых пушек. Еще столько же привезут из Владивостока. Шесть – на клипера, четыре – на «бобры», одну – на «Гиляк» и пять – на «Амур». Последний, если без мин, превратить в авизо при эскадре – ход почти восемнадцать узлов. В остатке восемь пушек, как раз на твои четыре железнодорожные батареи. Подытожу: инструмент у нас будет налажен, но им работать нужно!

– Это вы сами, раз морское дело знаете во всех тонкостях, а я – «сапог» армейский, обычный генерал, которых мужики кормят!

– Но ведь надо знать, что делать в самые ближайшие дни! Учти, через десять дней прибывает вице-адмирал Скрыдлов, назначенный командовать эскадрой. Если он начнет упорствовать, то это затянет все приготовления. И на свое сухопутное ремесло не ссылайся – ты об этой войне знаешь сейчас больше, чем все генералы и адмиралы вместе взятые.

– Для начала хотя бы вот это сделать.

Фок вытащил из кармана кителя исписанный листок и протянул его наместнику. Тот принялся читать и от удивления воскликнул:

– Ты безумец! – Вот только в голосе адмирала осуждение смешалось с восхищением, причем последнего было намного больше…

– Ты, Анатоль, поводья отпусти и Фокушку больше не одергивай – старичок свое дело знает хорошо. – Вера Алексеевна в домашнем платье и с чашкой горячего чая уселась рядом с ним на диване.

– Так он уже творит черт знает что, я только отписываться успеваю. Как с цепи сорвался, и наместник ему во всем потакает!

Несмотря на сказанные слова, Стессель раздражения не проявлял и, еще раз бросив взгляд на квантунскую газету «Новый край», отложил ее в сторону, прищурив от удовольствия глаза. Редактор, подполковник Артемьев, расстарался на славу: полудюжину фотографий поместил в хвалебной статье о разгроме японского десанта у Бицзыво. И везде он на первом плане, рядом с Фоком, причем сам Александр Викторович постарался отступить на один шаг, а потому более высокий Стессель выглядел рядом с ним настоящим богатырем. Так что любому читателю сразу стало бы понятным, кто на самом деле настоящий творец победы. Но и его главный помощник в стороне не остался, заняв достойное место по правую руку.

Анатолий Михайлович еще раз полюбовался на снимок, где он был запечатлен на фоне груд трофейных винтовок и вытянутых в линию полевых и горных пушек. В Петербург он уже доложил и во всех красках описал достигнутую его войсками победу: шесть батальонов победили восемь и отразили огромный вражеский флот с большими потерями. Не поскупился на хвалебные отзывы наместнику и его доблестным морякам, что потопили вражеские крейсера и транспорты, и особенно воспел в дифирамбах Фока – требовалось, чтобы тот как можно быстрее получил чин генерал-лейтенанта и орден Святого Георгия 3-й степени.

На этом он и строил все дальнейшие расчеты: у начальника Квантунской области в подчинении комендант Порт-Артура Смирнов, теперь в этом же чине будет и Фок, тем более что о том же ходатайствует и сам наместник, на сторону которого Стессель уже переметнулся, зная, как к нему на самом деле отнесся Куропаткин. Так что наградят, в том не сомневался, адмирал Алексеев его в том уверил.