Украсть, чтоб взять манеру – от тоски,

Внутри её приглаживая – к ряду,

Ты сам не носишь чёртовы виски,

Ты миром укротитель – слов и дел.

Но падший ангел видимой – надежды -

Твой терпкий приговор и ночь – одна,

Над носом счастья – будто бы упал

Ты сразу – от застенчивого в нас.

Подкованный лежишь и ноги – в теле,

Как свод копыт – трепещут по лицу,

Кидая тень тоски – умом наверх,

Чтоб было лучше видеть – этот мир.

Подогнанный для нас – умом вампир,

В измеренной картине слов и – терний,

Ты сам, как чёртов юмор – на висках

И нежить в остановленной – главе.

Подкован жадно – в нас украдкой лишь,

Подносишь честь и сразу там – молчишь,

Обгладывая кости – по причине

Твоей тоски, что вышла – на лице.

Наивно думать – будто бы умом

Ты сам украл свой смерти – приговор,

Но чёрный холст рисуешь – на благом

Над тысячей мельчающих – врагов.

Где был один ты – много дураков,

Но сам украл ты честь и этим – вышел,

Как дар внутри – непризнанного я,

Как вечности черта – приходит низко.

Стоишь ли ты – от этого предела,

Своей карманной видом – перелива,

Устроенной гордыне – в пользе мира,

Что сам невидим стал и смерти – лиц.

Болтаешь ли о счастье – без идей

Или хлопочешь в смелости – игривой,

Летая прошлым холодом – в тоске

Не лучшей пользы, вымершей на нас.

Твой дом залит пределом – откровения,

Внутри него глазами – ты один,

Как вечности черта – скупого гения,

Как мерзость стен, в которых проходил

Твой идеал душевного покоя,

Где иногда ты в памяти – проспал

Всю вечность аллегорий и – сегодня

Другую часть Вселенной – потерял.

Две вечности не слышат – этой тени,

Два голубя от фразы – по глазам

Нелишним словом – думают под теми,

Украдкой воли – выученным правилам.

Но их не видно в степи глаз и – мук,

Их спели формы расстояний – в городе,

Что заново быть ловкостью – разлуки

Ты им хотел и видел – сон Земли.

От счастья в том – ты странствуешь отныне,

Ты бел, как одинокий склеп – внутри,

Что вечность – на потерянной равнине

Близ общества – невидимого в нас.

Другая часть твоей картины – времени

Ушла над склоном ветра – по углам,

Растаяла – над карточным клеймом,

И где – то ходит – в памяти давно.

Её не видно в смытой форме – ран,

Но век от декаданса светел – миру,

Он гордо стал невидимой – рукой,

В которой возраст – раздирает нас.

В нём вечности, как две тугие – льдины

Идут одна в другой и – этим ты

Их снова смог почувствовать – нутро,

Как эхо – за недолгим переливом.

Где белый ответ – не зашёл,

Ты впадиной сердца – миров

Сам водишь искусство – порой,

Сам светлой фигурой – манишь.

Раздразнишь культуру, как смех,

Как смелости нежную – грань

И только лишь вылеплен – миру

Твой найденной пользы – ответ.

Что ждал ты уму, что в себе

Сегодня для нас – уводил ты

В пристрастии светлой – грозы,

Внутри отвечая – на зов,

В чьих образах стали – прощать

Твой белый ответ, как позор,

Твой лучший наместник – руки

От подлости видеть – нутро.

Лишь сам ты уводишь – тоски

Плохие приметы – для слова,

Для общества в мире – живом,

Что найдены в смерти, увы,

Такой же возможной, как ты,

Когда – то смотрел – осторожно

Под голос отзывчивой – песни,

Под памятью сердца – для нас.

Но новому свету – ты взял бы

Догадку, что жизни ответ,

Где нас уводил – ты обратно,

Где польза не стала – прощать

Позор – от увечности мысли,

От каждой вины, словно грани,

Ей мыслью мы вывели – вместе

Стоглавое общество – правил.

Им сами уводим – обратно

Понятное словом – под честью,

Немыслимой важности завтра

Обнять благородства – ответ.

В нём ты уводил – этот век,

Ту форму прямого – под ужас,

Где спал в состоянии – тьмы

Твой новый ответ – человеку.

Тот фарс несказанно был – рад

Ответить тебе, чтобы стыло

За нами сегодня – клеймо

По обществу смелой – руки.

Им только стихают – венки,

Их прошлый мотив – не обманчив,

Но ты им увёл для того -

Свой пошлый ответ – на любви.

Свой смерти стоглавый – манер

В изжитой проталине – мнимой,

С указкой жить – только внутри,

Как тысячи смелых – миров.

Не белых, так просто одни мы

Остались там жить – понарошку,

Чтоб прошлому думать – немножко,

Что смерть – это только призыв.

Отнюдь, в руководителях не спит

Твой дух вины и топорно слагая

Ведёт остаток чувства – до войны,

Пока исчез внутри один – причал.

Забыл, что это было безвозмездно

И дум твоей отмстительной – среды

Не стало между пакостью, увы,

На той формальной юности – харизмы.

Не фраер ты, не слеплен напоказ,

А мир ценой восторга шепчет мило,

Как будто вышел тенью в первый – раз

Нам только этот оборотень – дела.

Нельзя обнять и подло угнести -

Свободу мифов в разнице культуры,

Когда её под фраером – нести

Уже не могут численно в руках.

А только слепнет мир на облаках

И тени между прошлым подвывают,

Когда ты не был фраером, а так

Сгущался в тонкой каторге – ума.

Не отучив свой век придумывать – клеймо,

В котором сам сейчас ты учишь – драму

И тонкой коркой вглядываясь в – дом

Присутствуешь для мысли – на глазах.

Я не был этим чудом, чтоб потом

Не стало местью больное начало,

Внимания уснуть, когда твой дом -

Не станет местью к фраеру – за смерть.

А только будет долго в час смотреть,

Чтоб шли по долгой каторге те люди,

И к сердцу прижимая совесть – лгать

Смогли теперь, как счастье на виду.

Исподлобья тоски у пугливой реки

Только верит одна – беспросветная ноша,

Что за чёрной строкой, ей сегодня идти,

Спотыкаясь внутри – нам особо негоже.