– Сам выкинул, сам ищи. – Равнодушный голос бородатого разнесся по всему двору.

– Не я это выкидывал, – пробурчали в ответ. – Само пропало. Нету.

Агата смотрела, как парень мечется по куче, откидывая ненужные обломки.

– Все, сгинуло, Ярик.

Бородатый тяжело вздохнул и поднял глаза.

– Вы что-то хотели?

Агата обернулась и только потом сообразила, что обращались к ней.

– Да. – Она потянула за мокрую футболку. – У нас шланг сорвало. И горячей воды нет.

– Украли горячую воду, – проворчал парень. – Вот найти не можем.

Агата не поняла, что значит – воду украли. Трубу прорвало или ключ какой потерялся?

– Ну, может, можно как-то решить проблему? – Девушка посмотрела на бородатого Ярика. – У нас вся ванная рыжая от ржавчины. И полотенца теперь тоже.

– Мангуст, – обратился Ярик к парню, который не терял надежды что-то найти, – разберись, что там случилось с душем.

Мангуст с сожалением вздохнул и спустился с кучи.

– Идем посмотрим. – Он постоял в дверях, пропуская Агату вперед, а сам тем временем пытался что-то разглядеть.

– Что-то потеряли?

Агата еще не решила для себя, любопытство это или простая вежливость.

– Ерунда, – махнул рукой Мангуст. – Смысл жизни обронил.

Девушка скептически покачала головой. Уже второй человек в этой гостинице странно и несмешно шутит. Одному мусорка лучше телевизора, второй в этой самой мусорке смысл жизни потерял. Невольно вспомнишь роскошный холл «Белого неба». От мысли о неудавшемся заселении Агату отвлек звонок.

– Да, мам. Все хорошо. Кричала? Не, не я, это у Дарины вода горячая пропала. Все хорошо, да, к нам сейчас придут. Да-да, мы в той самой, ага, которая самая классная тут.

Мангуст посмотрел на Агату и хитро улыбнулся.

– Брони слетели? – уточнил он, когда девушка положила трубку. Агата кивнула. – Это у них частое явление, не могут жадность свою побороть и набирают постояльцев больше, чем способны уместить.

– Нам от этого не легче, – проворчала Агата, останавливаясь у двери своего номера.

– А зачем вас сюда поселили? – Мангуст искренне удивился.

– Ну, у нас спросили, куда нам окна лучше, мы с видом на лес выбрали.

– Вот из леса всякое и лезет. – Мангуст цокнул языком и направился в ванную комнату.

Дарина сидела в номере на кровати, разбирала вещи.

– Говорят, сейчас починят, – сказала Агата.

– Вранье, – донесся голос Мангуста. – Я сказал, что посмотрю. А починится оно или нет, я не знаю.

– Но вы же сантехник, – напряженно сказала Дарина.

– А это делу никак не поможет, – отозвался тот, звеня металлом о кафель.

– Можно подумать, у вас там сила какая живет. – Дарина снова начала злиться.

– Можно подумать, вы не знали, в какой город ехали.

Мангуста не смущало, что приезжая постепенно становилась похожа на ядовитую змею, готовую всех заплевать своим ядом.

– Мы ехали к морю, в маленький уютный городок, – тихо и зло ответила Дарина, – где не будет проблем с сантехникой, пробок и длинных очередей.

Мангуст хохотнул:

– Это вам в лес надо, там ни пробок, ни очередей. А из проблем только мошка. Заживо сжирает. – Он поковырял стену, постучал кулаком у основания смесителя, накрутил обратно лейку и проверил воду. – Все работает, немного похулиганило и ушло.

– Что ушло? – спросила Агата.

– А черт его знает. – Мангуст пожал плечами, собирая инструмент. – Вонялочку какую-нибудь принесите в комнату, тогда не вернется.

Агата с Дариной переглянулись, но уточнять, что именно не должно вернуться, не стали. Дарине резко стало очень холодно, вспомнилась торговка возле вокзала, взгляд, с которым она паковала лисичку. По-прежнему категорически отказывалась вспоминаться цена.

Косенькая игрушка лежала на тумбочке, наполовину выглядывая из бумаги. Глазки – черные бусинки, нос облез, хвост длинный и такие же длинные лапы. Дарина успела нащупать в тельце какие-то тяжелые шарики.

– Погнал я. – Парень махнул рукой и быстро свалил.

Агата плюхнулась на кровать, ссутулилась и тяжело вздохнула. Расслабляться было страшно. Казалось, стоит сейчас отпустить контроль, как что-то резко вылезет и испортит долгожданную тишину. Такой ожидаемый отпуск, где все должно было быть идеально.

– Надо выпить, – вдруг выдала Дарина. – Пока мы шли мимо пляжа через парк, я видела барную стойку и причал с яхтами. Пойдем туда.

Агата кивнула, хотя в бар идти вообще не хотелось. Но надо было дать подруге возможность развлечься и восстановить настрой, который так грубо разрушили.

– Одевайся. – Дарина снова ушла в душ и крикнула уже оттуда: – Или ты в этом пойдешь?

Агата кивнула, не особо заботясь, что подруга ее уже не видит, и стала разбирать гардероб, который взяла с собой.

Дома коротенькие топики казались отличной идеей – не жарко, минимум одежды, еще и красиво. Но сейчас, когда все вещи были разложены на кровати, они выглядели до ужаса вульгарно. В таком не то что в бар, выйти из номера было страшно. Чемодан помогала собирать Дарина, мать за такой выбор давно бы огрела полотенцем, а потом несколько дней читала бы нотации.

Среди топов и шортиков нашлась простая льняная рубаха и длинный, почти в пол, сарафан.

– Ты в храм собралась? – услышала Агата возмущенный голос за спиной. – Шорты надевай и вот это.

В нее полетели две тряпочки на тоненьких завязках.

– Я в этом никуда не пойду! – возмутилась Агата.

– Рубашку свою сверху накинешь, – был ответ.

Пришлось переодеваться, заодно тоже сходить в душ. Когда Агата вышла, Дарина была уже при макияже и в коротком платье с оборочками. Волосы она распустила, и те длинными прядями спускались ниже ягодиц.

– Я бы ленточкой собрала, мешать будут, – сказала Агата.

На удивление, Дарина согласилась и заплела мальвинку.

– А теперь ничего не хочу слышать, у нас отпуск! – С этими словами она вышла из комнаты и зашагала в сторону лестницы на первый этаж.

Агата слушала, как удаляется стук дешевых босоножек, и думала, что не хочет в бар. Она сама не понимала, откуда взялось это нежелание – из-за постоянных нападок матери или собственных мыслей. Мать никогда не упускала случая напомнить, что если Агата будет ходить по всяким питейным заведениям, то станет алкоголиком и сопьется, как ее отец. Жить надо благоразумно и скромно. Никаких сложных вещей в гардеробе, никаких украшений, а о проколотых ушах вообще следует забыть.

Агата уже собиралась встать и пойти за Дариной, как зазвонил телефон.

– Да, мам. – Девушка старалась говорить так, чтобы голос звучал ровно.

– Агафья… – Тон матери не предвещал ничего хорошего. – Я приеду, не нравятся мне ваши приключения. Говори адрес гостиницы.

– Не надо! – тут Агата не смогла сдержать эмоций и страха. – Не надо к нам приезжать, все хорошо, правда! И не называй меня Агафьей. Я Агата.

– Свои забугорные заскоки оставь для дружков. – Мать явно обиделась. – Я назвала свою дочь Агафьей, а не какой-то Агатой.

– Но это то же самое имя, просто в другой форме, другой транскрипции, – постаралась оправдаться Агата.

– В паспорте у тебя написано: «Агафья»! Не спорь с матерью. Лучше скажи, когда вы спать собираетесь, я позвоню.

– Мам, не надо, – взмолилась Агата. – Мы еще не скоро ляжем, тут даже не стемнело пока. Мы гулять хотим пойти.

– Куда гулять так поздно?

Агата поздно сообразила, что зря сказала про прогулку, лучше бы придумала что-нибудь нейтральное.

– Мам… – вдох-выдох, – сейчас не поздно, тут на два часа раньше по часам, до темноты еще много времени. И мы рядом с гостиницей походим. Все будет хорошо.

– Не надо было тебя отпускать в эту поездку, – проворчала мать. – Пустая трата времени, а море можно и на даче найти.

– Там речка – уже нашей ванны, – заметила Агата.

– В жару ножки помочить – самое оно. – Мать это не смутило. – Конечно, лучше тратить деньги бешеные на не пойми что.

– Это мои деньги, я их сама заработала. – Агата подавила желание бросить телефон. – Мам, меня Дарина ждет, я пошла.