— Да я и не претендовал,- усмехнулся Данька.
После возвращения Данька засел на своём заводе в Сусарах с головой погрузившись в работу. Судовую установку для первого в мире танкера решили делать на базе машины для «Ижоры». С небольшими усовершенствованиями, конечно, поскольку «ижорская» машина совершенствовалась уже по месту, а новую можно было изготовиться сразу в нужном виде… Потому что, несмотря на то, что большую часть того маршрута, под который он разрабатывался, танкер должен будет проходить по рекам — как минимум шестьсот вёрст ему при каждой ходке предстояло преодолевать по Каспийскому морю.
Кроме того, навалилось и много других дел, среди которых было и совершенствование других паровых машин. Например, кое-где в качестве топлива для паровозов и паровых машин начали потихоньку использовать и другие виды топлива — солому, торф и, даже, уголь. И если с соломой и торфом особенных проблем не было, то вот с углем ситуация была непредсказуемой. Какие-то образцы выдерживали его жар вполне себе нормально, а другие прогорали напрочь… Вследствие чего Данька, даже, позволил себе пару раз проигнорировать присланные с нарочным от Николая приглашения на балы и приёмы. Так что, когда на пороге его дома появился уже не просто нарочный, а целый офицер и принялся колотить колотушкой в дверь, Данька лишь грустно вздохнул. Дождался… Нет, на самом деле он мог выкроить несколько часов и появиться на обоих примах, но-о-о… короче была причина, по которой он не хотел этого делать. Причина, в наличии которой он не признавался даже самому себе.
Тем более, что пару раз в Питер он всё же выбирался. На посиделки в Гвардейском флотском экипаже… Как бы там ни было — не смотря на свою уверенность, что в этом году никакого восстания вследствие отбытия Александра I на юг не будет, совсем уж он не расслаблялся, предпочитая держать руку на пульсе хотя бы там, где удалось завоевать кое-какой авторитет. А с этим получилось всё достаточно забавно — совместные рассуждения о влиянии пароходов на флот мало-помалу перешли в обсуждение перспектив флота. И на очередных посиделках бывший майор предложил, как он это сформулировал, «провести ревизию» последних достижений в судостроении и орудийном деле дабы «сформировать концепцию передового военного корабля». И сам первый начал:
— Вот, например, когда мы с Великим князем Николаем были в Англии, то один из английских мастеров рассказал нам о композитном кораблестроении, характеризуя его в самой превосходной степени и утверждая, что подобные корабли получаются и легче, и прочнее обычных. Причём, сетовал, что испанцы уже давно строят такие корабли, а их лорды адмиралтейства… то есть он обозначил их как «старые пердуны из адмиралтейства», никак не могут договориться хотя бы попробовать. У нас такое есть?
Собравшиеся озадаченно переглянулись.
— Хм… возможно, это не настолько эффективно, как я думал,- осторожно продолжил Даниил,- и получающиеся выгоды не отбивают расходы на освоение данной технологии, но я бы, как минимум, внёс композитный набор в список для исследования этого вопроса. Хотя бы чтобы разобраться…
— Да-да, несомненно,- закивал головой Бестужев.
— Тогда далее… паровая машина — тут сомнений ни у кого нет. Но не с колёсным, а с винтовым движителем.
— Да, но винт…- попытался поспорить кто-то, однако Данька вскинул руку, прерывая его.
— Обсудим. Мы же пока просто составляем список. А вообще мне представляется, что недостатки винта при определённых доработках вполне устранимы. Паровая машина Ньюкомена тоже была не то что очень неудобна, но и почти бесполезна в качестве судового двигателя — а посмотрите сейчас?- и он обвёл взглядом присутствующих. Ответом ему был согласный гул.
— Теперь — вооружение. Есть ли какой прогресс в корабельной артиллерии?
— Гаубицы Пексана!- восторженно воскликнул один из мичманов.- Я убеждён, они — будущее корабельной артиллерии! Как и, кстати, береговой.
А бывший майор удивился. В его представлении гаубицы были сугубо сухопутным типом орудий и во флоте могли использоваться максимум для поддержки десанта. Или это были какие-то другие гаубицы[2]?
— Они слишком громоздки и даже на крупных кораблях их не может быть достаточно много,- не согласился с мичманом командир второй роты Мусин-Пушкин.
— Да почему же. Как минимум ими можно заменить все орудия нижней деки…
— Да! Отлично!- вскричало несколько голосов, но в противовес им другие горячо возразили:
— Нет, это неразумно…- после чего началась дискуссия, из которой Даниил с трудом понял, что его представление о том, что боевые корабли парусного флота вооружены десятками вполне себе единообразных пушек не имеют никакого отношения к действительности. Оказывается, сделать таким образом просто невозможно — корабль перевернётся. Или, наоборот, окажется серьёзно недовооружён. Поэтому раньше, например, на нижнюю боевую палубу, которая именовалась деком — ставили самые крупнокалиберные, то есть тяжёлые пушки, а чем дек был выше — тем пушки становились всё легче и меньше калибром. Но этот подход приводил к тому, что в горячке боя иногда на тот или иной дэк подавали из крюйт-камеры бомбы и ядра не того калибра. Более современный подход, который первыми начали практиковать вроде как англичане, заключался в том, что пушки на всех двух или трёх деках имели один и тот же калибр, но зато разную длину ствола. Те, что размещались на нижнем деке — были самыми длинноствольными, то есть самыми мощными и дальнобойными, а чем выше, тем длина ствола становилась короче… А «гаубицы Пексана» — это какой-то новый тип орудий, который стрелял очень большими бомбами, наносящим деревянным кораблям намного большие повреждения нежели даже самые мощные пушки, стреляющие сплошными ядрами. И сейчас спор завязался вокруг того, на какие корабли в принципе можно будет поставить эти самые «гаубиц» и сколько их на корабль можно впихнуть…
Поняв после получаса жаркого спора, что утихать он так и не собирается, бывший майор решил вмешаться.
— Простите дилетанта, господа… но вот у меня возник вопрос — а зачем вообще нужны пушки более мелкого калибра?
— Ну как же…- загомонили моряки.- Выше плотность огня… обеспечивают большую скорострельность… наносят больший ущерб бегучему такелажу… картечь позволяет противодействовать абордажу…
— Нет, вы не поняли,- усмехнулся Данька.- Я — глупый сухопутный шпак, которому всё нужно разжёвывать. Поэтому поясните мне чем в морском сражении лучше пять орудий малого калибра нежели одно максимально большого. Насколько я успел понять у тех же «гаубиц Пексана» и дальность, и скорострельность, и разрушительное действие снаряда в разы лучше, чем у подавляющего большинства тех орудий, которые состоят на вооружении флота сейчас. Так почему бы не вооружить корабли только ими?
— Понимаете,- со снисходительной улыбкой начал лейтенант Вишневский,- во флоте существуют очень разные корабли. Одни — их называют шлюпы, несут всего десяток-другой пушек. И если все их поменять на «гаубицы Пексана» они просто перевернуться и пойдут ко дну. Другие — их называют фрегаты, несут уже сорок, а то и пятьдесят пушек. Но с ними — аналогично. Линейные корабли же могут нести до семидесяти, восьмидесяти и, даже, ста пушек…
— Скажите, а шлюпы могут нанести хоть какие-то повреждения линейному кораблю?
— Ну-у-у… какие-то, вероятно, могут. Но крайне незначительные.
— А если их вооружить не десятком-другим обычных пушек, а, скажем, четырьмя-шестью этими вашими «гаубицами Пексана» — ситуация изменится? Вес вооружения, насколько я понял, в таком случае почти не возрастёт, а что с боевыми возможностями? Как я понял — они как раз возрастут. И многократно,- Данька сделал паузу, но в кают-компании повисла ошеломлённая тишина. Люди, собравшиеся здесь, были воспитаны на концепции «больше пушек хороших и разных». Именно количество пушек определяло силу и боевую мощь корабля. Нет, калибр тоже имел значение, но корабли одного класса имели на вооружении сходные калибры орудий, так что именно число пушек было ключевым. Поэтому во флотах уже давно шла гонка числа орудий — если ещё не так давно линкоры, составляющие главную мощь флота, несли по шестьдесят, семьдесят, восемьдесят орудий, то сейчас уже начали серийно закладываться стопушечные корабли и вовсю ходили слухи о разработке серийных проектов ста двадцати, а то и ста тридцати пушечных! А тут этот непонятный гражданский, вдруг предлагает не увеличить, а наоборот, уменьшить число пушек? Как это? А Даниил, между тем, продолжал:
