Выслушав купца Данька задумался. Аграфёна он искал как раз для того, чтобы подарить ему «винтовку»… ну одну из. Как раз для этого он о нём и спрашивал на дворе у Демидова. Но купец назвался его свояком. Значит сам бог велел тому «вступить в дело». Плюс Аграфён среди рудничной стражи был одним из самых доверенных людей Демидова. Недаром тот отправил его сопровождать самого Даниила — ключевую фигуру всего проекта Уральской горнозаводской железной дороги, в которую Николай Никитич влез даже не пол локоть, а по плечи… То есть Аграфён вполне мог поспособствовать, чтобы рудничная стража закупила для себя эту винтовку. Конечно не в дорогом её варианте, как планировал этот человек-скала, но тут уж они со свояком договорятся. То есть рыночные перспективы у подобного дела просматривались неплохие… Осталось решить, нужно ли это ему самому.

— Ладно, помогу вам с этим делом,- сообщил он купцу после короткого раздумья.- Аграфён от меня в подарок получит такую винтовку. Ещё одну передам вам. Для образца. Можете её мастерам отдать, чтобы разобрали и сняли размеры. И капсюли поставлять согласен. Как там дела с их производством и есть ли излишки — пока не знаю, но даже если и нет — на начало торговли что-нибудь да найдём, а так и производство увеличить недолго… Но в вашем деле положите мне долю,- Данька строго взглянул на купца. Тот обрадованно закивал. По нынешним временам доля в деле — гарантия добросовестности партнёра. А Данька с капсюлями для купца лет на пять минимум партнёр ключевой.

— Как украшать ружья будете для богатых клиентов?

— То не беспокойтесь. У меня резчики есть по дереву и моржовому зубу — закачаешься. И запасец оного имеется. Всё в лучшем виде будет!

— А по металлу есть гравёры или инкрустаторы?

— Этого нет…- пригорюнился купец.

— С этим тоже помогу. У меня в знакомцах управляющий Златоустовского оружейного завода Павел Петрович Аносов — так он до своего назначения управляющим в этом году несколько лет работал начальником украшенного отдела этого завода. Напишу ему письмецо.

— Вот за это премного благодарен,- воодушевился человек-глыба. А бывший майор строго продолжил:

— Но нужно чтобы ружья ни в чём не уступали самым наилучшим немецким и английским образцам. Я свою долю поначалу буду забирать ружьями и дарить их очень высокопоставленным персонам. Так что смотрите не опозорьте меня…

Короче за три оставшихся до отъезда дня всё утрясли. Так что когда ранним утром четвёртого Даниил взошёл по ступеням на площадку пассажирского вагона, поданного для Великого князя Николая, с платформы ему вослед махал худенький двенадцатилетний мальчик — Толенька Демидов. Они оба даже не подозревали, что в этом варианте истории этот мальчик не станет князем Сан-Донато, не женится на Матильде Бонапарт, которая вообще здесь не родится, поскольку совсем ещё юный Великий князь Николай убил её отца у фермы Угумон задолго до её рождения… зато он всю жизнь будет не покладая рук трудиться над воплощением своей детской мечты — провести железную дорогу до самого Тихого океана…

[1] Протяжённость российского участка дороги составила 309 вёрст, а движение на всём её протяжении между Варшавой и пограничной станцией Граница (ныне Сосновец-Мачки) началось в 1848 году.

2.

— Да как вы смеете⁈

— А что?- небрежно усмехнулся Даниил.- Какие проблемы-то? Вы облили мне рубашку вином, я — ответил вам тем же? Чего ещё вам надо? Идите проспитесь и впредь так не напивайтесь…- бывший майор картинно пожал плечами и равнодушно отвернулся.

— Дуэль! Немедленно! Сейчас же!

Данька резко развернулся и уставился на побагровевшего корнета.

— Вы что, совсем болван? С какой стати я буду с вами дуэлировать? Кто вы, в конце концов, такой, милостивый государь, чтобы мне, вдруг, стало не лениво напрягаться и вас убивать? Потасканный офицер с заплетающимися ногами и трясущимися руками?

— Но моя честь…

— О какой такой чести вы вообще говорите? Ваша честь состоит в том, чтобы шляться по балам и обливать вином незнакомых вам дворян?- Даниил возвысил голос так, чтобы его было слышно по всей бальной зале, в которой сейчас утихали все посторонние звуки.- Честь дворянина ведёт его в бой, заставляет взойти на качающуюся палубу корабля, покоряющего дальние океаны, она в мозолях рук, прокладывающих каналы и дороги, в белозубой улыбке на загорелом лице, с которой он осматривает дальний форпост на седом Байкале… Что изо всего этого есть у вас? Как давно вы прибыли с Кавказа? Закончили кругосветку? Построили форпост империи в дальних землях? Что вообще вы сделали, чтобы поддержать честь своих предков? Научились волочиться за дамами и обливать вином достойных людей?

— Да как вы смеете⁈

— Смею!- взревел Даниил.- Именно я и смею. Я умножаю славу Империи и раздвигаю её границы и возможности. Поэтому я и есть дворянин. А вот кто вы — я знать не знаю. И далее так же не хочу знать, господин ужравшаяся пьянь…- после чего демонстративно отвернулся, продемонстрировав своему неожиданному vis-a-vis, собственную широкую спину.

— Нет уж позвольте!- взревел в ответ тот…

В Санкт-Петербург Данька вернулся к Рождеству. Счастливо избежав катастрофического ноябрьского наводнения в столице. У бывшего майора-то никакой собственности в Питере не было, только в Сусарах, так что наводнение ему ничем особенным не грозило, а вот многие сильно пострадали — большинство лишилось имущества, тысячи людей — жилья. Да и погибших оказалось немало — несколько сотен! Так что их возвращение на фоне этой катастрофы прошло не очень заметно.

А так путешествие оказалось весьма познавательным. «Поезд» Великого князя следовал до столицы весьма неспешно. Нет, не тот, который на паровой тяге — до Перми они, как и ожидалось, долетели всего за два дня, и это несмотря на то, что на двух станциях ещё не были закончены водокачки и заправлять тендеры пришлось вручную, вёдрами… а вся толпа людей, следовавшая с Великим князем. До Казани так же добрались быстро. По Волге и Каме ходило уже шестнадцать пароходов, а кроме «Волжско-Камской» было зарегистрировано ещё две пароходные компании. Правда с заказом пароходов у них пока было не очень хорошо. Несмотря на то, что Бёрд за это время сумел нехило развернуться — выпускать более двенадцати пароходов в год он пока был не способен. Данька знал это из его писем. И большая часть его выпуска расходилась по окрестностям Петербурга и отходила речному трафику между двумя столицами, так что Волге доставались остатки… Но вскоре это должно было измениться. Данька в очередном письме посоветовал шотландцу построить новую верфь на Волге, убедив его, что спрос на столь большой реке будет точно не меньше, чем в окрестностях Питера, так что он уже начал её строительство неподалёку от Нижнего Новгорода, в селе Сормово. Причём, место строительства шотландец выбрал сам, без его советов. Похоже, было в этом месте что-то, что и в его истории заставило поставить там судостроительный завод — да-да, то самое знаменитое «Красное Сормово», строившее от пароходов до подводных лодок и паровозов с танками. Правда в истории бывшего майора оно было построено куда позже… А ещё Бёрд вот уже год бомбардировал Даньку просьбами на предмет того, чтобы тот где-нибудь поблизости от его новой верфи построил и завод паровых машин. Уж очень ему понравилось работать с ним, хотя производство собственных паровых машин полностью он тоже не прекратил. Но те, что строил он, шли, в основном, на паровые катера и баркасы… Так что «Волжско-Камская пароходная компания» в настоящий момент снимала все сливки на Волге и Каме, взвинтив тарифы на перевозки и буксировку барж до совсем неприличных величин. Отчего волжское купечество дружно стонало, однако, отказаться не могло. С пароходной тягой получалось «обернуться» с товаром лишних два, а то и три раза за навигацию, и дополнительная прибыль покрывала любые увеличившиеся расходы. Так что высокие тарифы лишь добавляли желающих вложиться в столь прибыльное дело. Чем и было вызвано появление новых пароходных компаний.