Как выяснилось, «батюшка» оказался вовсе даже не батюшкой, а неким местным дурачком, изгнанным из Верхотурского Святониколаевского монастыря «за дурь и гордыню», так что за «духовное лицо» его принимали только обитатели местной нищей окраины, которым он помогал с требами, кои им в официальном храме были не по карману. В основном с крестинами и отпеванием. Женится обитатели тех мест предпочитали по факту, безо всяких обрядов… Причём, судя по словам настоятеля местного храма, оказавшегося здесь поскольку он проводил освящение «кракозябли» на заводской территории, то есть ещё до выхода из ворот (а как без этого-то, в покинутом будущем даже космические ракеты освящали), требы он творил непотребные. Молитвы знал плохо, путался, в процессе мог рявкнуть или махнуть стакан-другой… короче вместо благого таинства творил всякую непотребщину. То есть особенным авторитетом в местном обществе не пользовался. Вот, похоже, он и решил подобным образом этот самый авторитет и повысить… ага-ага, остановив «крестом да молитвой» паровой экскаватор. Видно, горячо веровал… ну или «горячительное» поспособствовало. Потому как когда «батюшку» достали из кювета — сивухой от него несло как из трактирного отхожего места. Так что ни к каким проблемам этот инцидент, слава Богу не привёл. И спустя полчаса «паровая лопата», добравшись до места, начала ретиво махать ковшом на глазах формируя насыпь, ведущую в сторону небольшой деревеньки Лая, на что обладело пялились столпившиеся мужики.

— Эдак он погреб или омшанник за час спроворить сможет⁈

— Куда там час — четверть часа бери, не больше… Эвон как шибко загребает!

— Ага, как же — сперва ету рельсу к погребу положить надобно…

— Это — да-а-а…

Демидов вернулся в середине июля. И не один. Кроме каравана барж привёзшего новые вагоны и паровозы, вместе с Николаем Никитичем прибыла целая толпа, которая включала в себя очередной выпуск железнодорожного училища, а также представителей дворянских родов, которые владели уральскими заводами, например, князя Сергея Михайловича Голицына, который, через жену — урождённую Строганову, владел Архангело-Пашийским заводом, и добрый десяток купцов и заводчиков из простых, плюс ещё тучу разного народа, среди которого, к удивлению Даниила, обнаружилось даже полдюжины стипендиатов Петербургской Академии художеств. Эти-то куда припёрлись⁈ Впрочем, всё выяснилось, из письма Николая, которое передал ему Демидов.

Денег на железнодорожное строительство в российской казне действительно не было. Но у частных лиц они были. Правда извлечь их из их «закромов» под такое дело как железная дорога было довольно трудно. Поскольку дело было новое, не особенно знаемое и потому ненадёжное. Нужно было как-то подвигнуть частный капитал к тому, чтобы он начал в это вкладываться. И когда Николай Никитич приехал к Николаю, они решили далее действовать вместе. Как оно всё происходило Демидов, с улыбкой, рассказывал бывшему майору целый вечер… изрядно повеселив и слегка напугав. Потому что на эту дорогу было поставлено очень и очень многое. По существу, от того как скоро и насколько хорошо будет выстроена эта дорога зависит будущее железных дорог России. Потому что строить железные дороги в России в ближайшие лет десять, а то и двадцать мог только частный капитал.