Алла вышла на балкон бара. Перед ее взором, как и прежде, простирался бассейн и бескрайнее море. Как и прежде, она чувствовала себя на краю земли. Как и прежде, весь балкон был усеян красивыми розовыми цветами. Но вот что не было как прежде, так это чувства опустошения, ненужности и угнетающей пустоты. Она сейчас не осознавала, что скоро покинет этот прекрасный и необычный остров с голубым лазурным бескрайним морем, которое делает ее очень счастливой. Она пыталась надышаться и получить максимум удовольствия от всего окружающего.

Кофе, заваренный барменом, был сегодня особенно вкусным, и печенье, которое подавалось к кофе, необычайно свежим. Девушки встретились у бассейна и отлично провели время сегодня. Погода была замечательная, водичка в бассейне бодрящая, крабы вкусные, вино пьянящее. Алла за неделю отдыха ловко научилась расправляться с этими красными негодниками с клешнями. А сколько здесь было вкусных пирожных… М-м-м… Прелесть… И арбузы, и дыни… Всего этого Наталья с Аллой наелись вдоволь.

После обеда девушки решили пойти посмотреть расписание своего рейса. На следующий день они должны были улетать. Рейс был назначен на очень удобное время, но его перенесли немного пораньше. Наталья отошла посидеть в холле. Алла стояла и смотрела на расписание. К ней медленно и печально начинала приходить реальность. Было ощущение, что все приятные картинки, которые проплывали у неё перед глазами последнее время, начали сливаться в одну какую-то совсем нежеланную. Возникло чувство, что она просыпается ото сна. На глазах появились слезы и вместе с ними шок от того, что она оказывается умеет плакать. Она попала в какую-то неловкую ситуацию, ведь никогда не плакала на публике. Она умела очень хорошо сдерживать свои эмоции внутри себя, а тут разрыдалась прямо в холле. Ей надо было срочно попасть в номер. Аккуратно, пробираясь вдоль стенки, она пошла в сторону туалета, чтобы её никто не видел, но, как назло, её окликнула Наташа.

Алла разговаривала с ней, не поворачивая головы, но не удалось… Наташа увидела её слезы.

– Ты что, плачешь из-за нашего уезда? – и она посмотрела на Аллу крайне осудительно.

Той хотелось провалиться сквозь землю.

Следом за Аллой прибежал аниматор Джой. Он не нравился Алле, но являлся другом Ваэля. Араб начал заглядывать в глаза и подробно расспрашивать что же с ней случилось… Алла была раздражена до предела… «Это первый раз когда я разрыдалась на людях, и тут же всем надо сразу интересоваться, почему же я плачу? Как мне вам всем объяснить?! Я же не скажу: «Вы знаете, я была самым несчастным человеком на всей земле, а Ваэль тут поцеловал меня, и я сразу стала счастливой…» Всё гораздо глубже, но как вы это поймете…». Ах, да, Ваэль… А вот и он… Он тут же увидел плачущую Аллу и подбежал к ней. Все остальные как-то внезапно растворились, и эти двое остались наедине. Ваэль смотрел на Аллу с удивленными глазами. Он интересовался, что с ней, и пытался успокоить. Потом обрадовался, когда понял причину слёз, а потом как-то грустно посмотрел и в задумчивости отошел в сторону. И наконец-то она осталась одна со всеми своими чувствами – голыми и тонкими, а также ощущением безысходности и какой-то сладкой грусти по прожитым дням.

Вечером снова было мероприятие в зале. Оно было достаточно неожиданным и мистическим. Играла тревожная этно-музыка, и полная женщина, выступающая на сцене, ставила себе белые огромные горшки на голову. С этими горшками она умудрялась исполнять танец живота. Горшков становилось все больше и больше, а музыка становилась все громче и громче. Зал ликовал, а Ваэль и Алла переглядывались в этом зловещем шуме и сверкающем свете софитов. На их лицах была непреодолимая печаль. Их связывала тонкая нить эмоций и понимания происходящего, сквозь шумное ликование арабской устрашающей и тревожной музыки с громкими бубнами и барабанами. Глаза Ваэля были такими же красивыми, но теперь слишком грустными. Он автоматически хлопал танцорше, на лице у которой просвечивался ведьминский взгляд, соответствующий танцу, музыке и сложившейся между ними ситуации. Такое чувство, что это был танец на костях, танец затаптывающий только что родившегося ребенка по имени «любовь». Алла не выдержала этого напряжения и ушла из зала, а Ваэль долго и грустно смотрел ей вслед.

Самолет спускался в серые питерские облака, но город был освещен разноцветными огнями и бликами желтых фар, которые напоминали, что даже в ночное время жизнь в мегаполисе кипит и бушует.

Алла сидела, вжавшись в кресло, и рассматривала небольшое кольцо из жёлтого золота, которое лежало у неё в ладони. На кольце была гравировка «With hope for the future»[1]. Но будущее Аллы призрачно мельтешило перед глазами серым питерским дождем. Она не боялась посадки – просто не знала, как себя вести. Сейчас, как и в последние дни, она была переполнена эмоциями и чувствами.

Ваэль подарил кольцо, но сам не пришёл провожать её. Он передал эту вещицу через своего друга – Джоя. Аллу это сильно расстроило: уж очень она хотела увидеть Вилли в последний раз, но он не удостоил её этой чести.

И вот она, со всеми своими мыслями, кольцом, Наташей и заложенными ушами, ехала по посадочной полосе и думала, что ей сказать Сергею, который заботливо соизволил встретить её и даже не перепутал время, что крайне удивило её. Последнее время он не обладал безукоризненной памятью и вниманием.

Распростившись с Наташкой, она неохотно пошла на встречу своей неизвестности. Сергей ждал её у машины. Он внимательно наблюдал за каждым движением своей жены и пристально смотрел на нее. Когда она приблизилась, он сразу заключил ее в крепкие объятия.

– Ну, привет путешественникам! – с иронией произнес он.

– Привет, Серёжа.

Они сели в машину и поехали в их странный неопределенный дом. Это был дом пустоты и непонимания, пограничных состояний и расстройств. Это был страшный дом. Алла не то чтобы не хотела туда возвращаться, она просто очень сильно боялась снова попадать в это психоделическое пространство, где её несчастье доминирует над всем нормальным, где стены жмутся и прогибаются внутрь, чтобы прижать её к себе, обогреть и утешить.

– Ну, как отдых? – прервал молчание Сергей.

– Ты знаешь, очень хорошо! Мне все безумно понравилось.

– Настолько, что ты даже не писала мне?

– Ну, ты тоже нечасто меня радовал, так что давай не будем…

И тут Сергей крепко сжал её руку:

– Я скучал по тебе!

Мимика Серёжи превратилась в диснеевскую мультяшную. Он умел расположить к себе, когда ему это было выгодно. Он сморщил лоб и посмотрел на неё, как кот из «Шрэка». Алла засмеялась. Атмосфера стала более расслабленной. Они начали болтать обо всем. Они часто могли разговаривать часами, могли не спать всю ночь, держась за руки, и заснуть только перед рассветом. Когда Сергей уезжал в командировку, звонил Алле из Москвы, и они болтали по 3–4 часа к ряду. А один раз целых 6 часов – весь его путь до дома.

– Ну, что тебе там особо понравилось, в этом Тунисе?

– Да все. Прекрасная еда, развлечения… Аниматоры тоже были веселые.

И она рассказала ему про всех ребят, и про Вилли тоже. Она могла общаться с Сергеем, как с другом, говорить обо всём, о чём угодно, ну или почти обо всем… Наконец, они подъехали к дому. Алла вошла в опустевшую квартиру и оцепенела. В доме царила идеальная чистота. Пока Сергей раздевался, она обошла всю квартиру целиком, зашла в ванную комнату, кладовку и на кухню тоже. Её удивлению не было предела, ведь в доме была непривычная чистота и порядок. Такое за семь лет совместного проживания она видела впервые.

– Ничего себе! Что на тебя нашло?

Сергей исподлобья посмотрел своими вдумчивыми грустными глазами на неё и ответил:

– Я же говорил тебе, что скучал!

– Но ты же никогда не прибираешься! Никогда!

Алла действительно была поражена. К горлу подступил какой-то твердый комок, переполненный различными чувствами.