С этим тени мне подсказать не могли. Впервые при них Харло продавал выпускников Кузни и Академии.

В итоге это мне обошлось дорого, не будь денег от Карлеса, которому я приказал сбывать вещи реольцев, мне бы вообще не удалось заплатить такого размера взятку Харло. А ведь я забрал не самых сильных, Великих паладинов мне никто не предлагал.

Раньше, буквально пару дней назад, это меня не сильно волновало, я знал, как это исправить, но сейчас уже не был в этом уверен.

Не так давно я вспоминал рассуждения о том, что отвечает в теле идара за ихор и жар души. Теперь могу проверить одно из этих рассуждений.

Мало того что недавно из меня вытекло столько крови, что я, по сути, умер, а разум мой, считай, исчез, оставив лишь странное воспоминание о бесконечной темноте вокруг, ласковой, убаюкивающей, обволакивающей бархатом, так после Креод влил в меня чужой крови. Как в глотку, так и прямо в жилы.

Ещё даже неясно, я полностью остался человеком или же стал на четверть или на одну восьмую Кровавым? Сегодня же, не откладывая, проверю, остался ли во мне ихор и сколько. Жар-то души на месте. Сначала тренировка, затем намешаю свою кровь в…

Я даже споткнулся от неожиданно пришедшей в голову мысли. К чему проверять это, давая выпить кровь новичкам и следя, не станут ли они сильней? Я ведь могу выяснить изменения в себе точно и сразу. Достаточно вновь провести оценку равновесия ихора.

— Господин, — вырвал меня из раздумий Креод.

— Да, идём, — согласился я с его безмолвным намёком и первым сделал шаг, на ходу складывая пальцы.

Птенцы.

И лишь несколько раз свернув за тенями, сообразил, что не только не могу знать, где эти самые птенцы расположились, но и снова не могу настолько уверенно идти по незнакомой мне части лагеря — что на пути сюда, что сейчас мы ни разу не упёрлись в тупик между шатрами, не свернули не туда, удлиняя путь, не…

Я через плечо глянул на Креода, который шёл в шаге позади и левей.

Можно считать, что он тот, кто знает о существовании теней, да?

В облике Креода не было ни капли смущения, недоверия, негодования, гнева или даже вопроса. Спокойный, уверенный в себе гаэкуджа Дома Денудо, который безмолвно следует за своим господином.

Или же его уже можно называть гаэкуджей Дома Оскуридо? Расколется ли это спокойствие на его лице, если я добавлю на флаг чёрного цвета? Синь северного неба, свет Амании и тьма Ребела.

Маловато Предков на флаге, маловато. Я ухмыльнулся мыслям. Почему синь какого-то там неба? Почему бы не считать её синью Предка Химедо? Вот так уже считай и три из семи Предков на моём родовом знамени.

Я шёл, ухмылялся, ёрничал над собой и своей исключительностью, лишь бы немного заглушить беспокойные мысли. Но давешнюю мысль о том, что мне нужно откровенно поговорить с Креодом, я не мог ни заглушить, ни тем более выкинуть из головы, и она меня страшила. Однажды я уже лишился близкого мне человека из-за правды о моей сути.

Флайм. Дистро отца, мой наставник и тот, кто был рядом со мной всю мою жизнь. Он сажал меня на коня, когда отца не было рядом, он учил меня правильно сжимать меч, он приказывал мне не плакать и не бояться темноты, он наставлял меня советом в обращении со слугами.

Но… Это уже не сравнится с тем, насколько близок мне стал Креод. С тем, как он спасал меня, следовал моим приказам и зову своего сердца, чтобы верно мне служить.

Так насколько же хуже мне будет, когда…

А вот эту мысль я сумел растерзать на клочки, вышвырнуть из разума раньше, чем она прозвучала в нём полностью.

Глупости. Тени сказали — он знает. Он знает и молчит. Он знает и вытащил меня из лесов, привёз в лагерь, выходил, влил в меня свою кровь и кровь, и жизни наших врагов.

Креод не отвернётся от меня.

Разумеется, самым разумным стало бы продолжать молчать, оставить всё как есть, не трогать это шаткое равновесие недосказанного и не озвученного. Но…

Если я действительно хочу быть уверенным, что Креод верен мне, мне, наследнику крови Оскуридо и Безымянного, то я должен поговорить с ним. Я должен спросить его, я должен сказать ему.

Я свернул направо, следом за Ариосом, а тот, развернувшись в воздухе, указал на ничем не примечательный шатёр:

— Здесь, господин.

Я свернул ещё раз и хмыкнул себе под нос. Нет, отсюда, от входа сразу ясно, что примечательный: редко у какого шатра стоит стража.

Без слов поднял в руке бляху и бумагу с печатью, что поставил Харло. Стражники без единого слова расступились, открывая мне путь, похоже, привыкли за сегодняшний день.

Я откинул полог, но входить не стал. Оглядел полтора десятка уставившихся на меня юнцов. Неужели я так же выглядел после Кузни? Тощим, угловатым, испуганным подростком с худыми руками-палками?

Снова поднял руку с бляхой и позвал:

— Майс и Апот. Вы отданы в распоряжение хёнбена Лиала, заместителя командира Гирь Весов, особого отряда стратега армии. То есть — в моё.

Кто-то едва слышно даже для моего слуха прошептал:

— От это вы попали, парни. Гляньте, у него даже нет меча. Будете на побегушках у адептов.

Выбранные мной парни отвечать голосу не стали: молча поднялись, сделали шаг вперёд, сорвали с поясов мечи, поднимая их перед собой и приветствуя меня:

— Хёнбен. Хёнбен.

Я довольно кивнул и приказал:

— За мной.

На воздухе, в пяти шагах от шатра коротко сообщил:

— Вы будете в моём личном распоряжении, в моём личном отряде. Я наследник Малого дома Денудо. Это гаэкуджа Креод, чьи приказы вы должны исполнять так же быстро, как и мои.

Я заметил взгляд, которым обменялись эти двое. С ними всё ясно — видят перед собой простолюдина, которому из-за своего происхождения и силы не горят желанием подчиняться. Но молчат. Пока молчат.

— Вы не единственные новички в отряде, так что этих знаний пока хватит. Я был вчера ранен, поэтому не в настроение повторять всё по два раза.

Развернулся и, сам уже косясь на Креода, сложил пальцы в новую печать.

К девятнадцатой башне.

Удивительно, но лишь когда я огласил в их шатре «вы отданы в распоряжение» в глазах Домара и Урая появилось узнавание.

Они тут же рванули за мной на улицу и Домар был первым, кто заговорил со мной:

— С ума сойти. Я раньше думал, что ты здоровяк, Лиал, но что с тобой случилось за эти несколько недель? Ты стал чуть ли не в полтора раза шире. Тебя же не узнать, Лиал, ты выглядишь лет на тридцать, ещё и эти шрамы…

Я поскрёб вроде бы гладкую щеку, там, где её перечёркивал сизый, треугольный шрам до самого уха и ухмыльнулся:

— Это я ещё побрился, иначе ты бы решил, что за вами какой-то дед пришёл.

— Седой? — ухмыльнулся Домар.

— Ага, и лысый.

— А кроме шуток, Лиал?

— Кроме шуток? — я огляделся и сказал. — Не здесь. Идёмте.

Заговорил снова я только когда мы оказались на тренировочной площадке отряда Гирь. Она обычно пустует, так вышло и в этот раз. Мало желающих тренироваться в редкие свободные от выходов дни.

Остановившись в центре площадки, я снова оглядел всех четверых.

— Начнём знакомство. Повторю, я наследник Малого дома Денудо — Лиал. Я хёнбен отряда Гирь Весов и заместитель командира этого отряда. Для вас, птенцы, сообщаю, что я тоже учился в Кузне Крови и отлично знаю и про тьму уединённых тренировок, — оба птенца невольно сглотнули под моим взглядом, — и о том, чего можно ожидать от вас, проучившихся в Кузне в четыре раза меньше меня. Пройдусь кратко по себе — я был в числе тех, кто попал под первый удар Реола в этой войне. Случилось это до посвящения, поэтому наш выпуск сильно недосчитался птенцов после той ночи. Но мы всё равно сражались, наш выпуск, ведомый за собой наставником Глеболом, отбросил реольцев от шатра принцессы Леве и спас её от Кровавых Реола. Из нашего выпуска я был первым, кто вышел к алтарю для посвящения, а после продолжил сражаться с реольцами, участвовал в нескольких битвах, был в числе тех, кто уничтожил реольцев, рвавшихся к столице. Но в отпуске, на суде чести допустил оплошность и убил своего соперника. Мне, как отмеченному в битвах званием гаэкуджи армии короля, сделали послабление: заменили смертную казнь повторным посвящением. Если вы не знаете, то, в отличие от простолюдинов, после такого выживает лишь один из тысячи идаров.