Амай дала ему несколько минут, чтобы юноша подумал. Он не мог говорить с ней, пока действует эффект заклинания. Но, вскоре, оно утратило силу. И Рю, наконец, освободился. Красноволосая ждала от него чего угодно, ведь шаман мог напасть в любую минуту. Он был слишком упрямым.

— Я ухожу. Если ты не хочешь присоединиться ко мне, то хотя бы не мешай.

Девушка развернулась спиной к противнику, она спрятала меч и решила вернуться к Саеми и Хейдзё, которые ждали заклинательницу в стороне. Шаманы успели помочь людям и другим заклинателям, поэтому им не оставалось ничего, кроме ожидания.

— Значит, прошлые устои рухнули? Тогда, мне здесь делать больше нечего, — заключил Рю.

За спиной Амай появились новые нити, они окружили юношу плотным кольцом. Шаман опустился на колени. Сквозь просветы в нитях он смотрел на девушку, которая несколько лет назад спасла его от ужасной участи. И сейчас он сам решил избрать новый путь, перерезать нити, сковывающие его судьбу. На шее Рю виднелась ярко-красная нить, которая медленно сдавливала кожу.

По выражением лиц спутников, Амай поняла, что за спиной происходит что-то страшное. Обернувшись, она увидела нити — они, будто организм, медленно вращались вокруг Рю. Его глаза, пустые и безжизненные, смотрели прямо на красноволосую.

— Рю! Не смей!

Амай разрубала препятствия на пути, но появлялись новые, ещё плотнее прежних. Саеми и Хейдзё решили помочь, но их усилия ни к чему не привели. Заклинательница понимала, что не успеет применить технику копирования, чтобы пробраться к юноше.

— Спасибо, — неслышно прошептал Рю.

— Нет!

Когда голова Рю слетела с плеч, Амай продолжала пробиваться сквозь нити. По её щекам текли слёзы, она яростно размахивала катаной, не замечая ничего вокруг. В голове навсегда отпечатается картина обезглавливания юноши. Она видела это собственными глазами. И считала, что он сделал огромную глупость.

Вскоре нити исчезли и красноволосая смогла подобраться к телу. Амай действовала быстро — дрожащими руками она схватила голову, лежащую недалеко и приставила её к шее. Девушка активировала обратную технику, чтобы сшить части тела. Но никакого эффекта не последовало. Красноволосая делала это снова и снова, тратя в никуда проклятую энергию.

— Амай, — рядом опустился Хейдзё. Он положил руку на плечо девушки. — Ему уже не поможешь.

— Прошло всего пара секунд, я смогу его вернуть, — не обращая внимание на предка, Амай продолжала попытки.

— Мы не умеем воскрешать людей, Амай, — чуть мягче сказал мужчина. — Оставь его.

— Я…

— Забери его силу.

— Что!? — красноволосая удивлённо посмотрела на Хейдзё.

— Его тело всё ещё сохраняет проклятую энергию и сейчас самое время скопировать технику.

— Я не стану этого делать.

— Ему уже всё равно. А тебе нужны силы, чтобы победить врагов.

— Ему, может, всё равно. А мне — нет.

Амай не хотела копировать силы Рю, потому что он не просил об этом. А ей самой это напоминало мародёрство, не смотря на то, что юноша уже погиб. Но Хейдзё был прав и красноволосая это знала. На раздумья времени не было, поэтому она, положив руку на грудь юноши, забрала его силу.

— Молодец, — кивнул предок. — Сосредоточься только на его энергии. Чтобы не впитать другие, ты должна думать только об одном источнике. Забери её всю.

Мечница подчинилась, она делала всё так, как говорил Хейдзё. Но чувствовала себя при этом мерзко, будто делала что-то плохое. Забирая энергию из юноши, Амай думала о том, что превращается в монстра и ничем не лучше тех, с кем сражаются заклинатели.

— Нам пора идти, — напомнила Саеми, стоящая позади остальных. Ей совсем не хотелось смотреть на трупы. — Скоро стемнеет.

— Да. Но сначала, я бы хотела похоронить его, — Амай было стыдно смотреть в глаза сестре Годжо.

— У нас нет на это времени, — казалось, Хейдзё было всё равно. Он вёл себя, как типичный представитель древних шаманов.

— Мы не можем оставить его труп вот так валяться, — красноволосая злобно посмотрела на мужчину.

— И что ты предлагаешь? — поинтересовалась Саеми.

— Я сожгу его и развею прах по ветру.

Им пришлось задержаться ещё на два часа, чтобы соорудить нечто, похожее на поддон. Туда поместили тело юноши и Амай сожгла его с помощью шикигами-дракона.

Огонь горел среди ночного города, привлекая внимание мошек, роящихся вокруг. От него шло тепло, но Амай чувствовала холод внутри и отчаяние. Она не понимала, почему Рю решил убить себя. Заклинательница чувствовала себя мерзко после того, как поглотила силы юноши, она считала, что поступила плохо.

В огненных глазах Саеми отражалось жёлтое пламя, поглощающее то, что осталось от шамана. Она всматривалась в силуэт, объятый огнём и думала о том, что на месте юноши мог быть кто-то из них. Беловолосая не показывала страх, но всё, что она увидела за несколько дней, шокировало её. Она пожалела о том, что убежала от родителей. Девушка убеждала себя, что делает это ради брата. И, когда его освободят, всё закончится.

Отель, что стоял в городе, оказался безлюдным. Заклинатели расположились на последнем этаже, заняв три комнаты. По-прежнему работало электричество и вода. Амай было интересно, сколько правительство будет поддерживать людей, оставшихся в Токио. За барьерами Кендзяку всё ещё жили люди, они занимались повседневными делами и не подозревали, что происходит рядом.

Красноволосая не первый раз теряла людей, которыми дорожила. Рю не был из тех, кого она хорошо знала, но Амай спасла его однажды и беспокоилась о его судьбе. Она продолжала думать о смерти юноши, терзаясь мыслями и видя перед глазами момент его ухода. Размышления прервал стук в дверь. Это был Хейдзё.

— Что-то случилось? — открывая дверь, спросила заклинательница.

— Я решил, что пришло время для твоего обучения.

— Сейчас не самый лучший момент, — Амай хотелось побыть в одиночестве.

— Напомню, что у нас мало времени и каждую секунду нужно использовать для обучения.

— Напомню, что на моих глазах погиб тот, кого я однажды спасла, — парировала заклинательница.

— Он сам выбрал данную участь. Нет смысла оплакивать его смерть, — заметив, что красноволосая недоумевающе смотрит на мужчину, он добавил. — Мальчик жил только ради одной цели и, когда узнал, что проблема исчезла сама по себе, потерял смысл существования. Этот шаман был слаб. Но поступил, как настоящий самурай.

— Ведь можно было поступить иначе. Почему?

— Не жалей тех, кто не принял твоей помощи. Они отвернулись от тебя. Нет смысла навязывать то, чего они не желают.

— Мне бы такой пофигизм, Такацудзи-сама, — Амай вернулась в кресло. Она взяла баночку со стола, где находился пепел. — Я не могу поверить в то, что он сделал.

— Со временем это пройдёт, — закрыв за собой дверь, мужчина последовал за красноволосой. — Для спокойствия существует медитация. Она придаст сил и очистит твой разум.

Медитация давалась Амай с трудом, она никак не могла прогнать мысли из своей головы и сосредоточиться на голосе Хейдзё, который наставлял её. Ужасная картина смерти Рю всё ещё стояла перед глазами. Все попытки очистить разум проваливались. Закрывая глаза, Амай видела кровь и безжизненные глаза юноши, а также свою беспомощность. Предок говорил, что она не виновата, что взвалила на себя чужую ношу и ответственность за жизнь, которую не спасти. Рю выбрал свою судьбу и спасение ему было ненужно.

— Не думай о нём, — будто читая её мысли, сказал Хейдзё. — Вспомни что-то хорошее, светлые моменты в нашей памяти приводят к покою.

— Ладно, — нахмурилась Амай.

Она перебирала память, будто карточки в фотоальбоме. В её жизни были сплошные сражения и обучение заклинателей, она понимала, что положила свою жизнь на это. Выбрала противостоять врагам, а не жить спокойно, как все смертные. Но, не смотря на это, они с Сатору смогли найти друг друга и создать что-то светлое. Амай вспомнила, как они ходили на пикник вместе с маленьким Мегуми и Цумики, а также Сёко и Ризой. Сатору долгое время не признавался ей в чувствах, но тот момент сблизил их и скрепил отношения. На душе стало легче, Амай расслабилась и ощутила проклятую энергию, разливающуюся по всему телу. Её потоки, словно тихая река, которая при плохой погоде готова вылиться из берегов и залить всё вокруг. Обычно красноволосая ощущала не только свою энергию, но и чужую, которая отдалённо пульсировала на расстоянии. Сейчас же не существовало ничего, кроме неё самой.