– Намекаешь на коррупцию в государственном масштабе или, может, политическое давление?
– Не знаю. Вернее, знаю только, что у Карлайла есть какие-то покровители наверху.
– Хорошо, не буду с тобой спорить. Но я так и не понял, какое отношение все это имеет ко мне?
– По неизвестной мне причине Брэндон Карлайл очень тобой интересуется. Как только выяснишь, на что ты ему сдался, дай мне знать. Мне – первому. Не держи от меня секретов.
Я снова засмеялся.
– Что смешного?
– Ты смешной. За тобой теперь не только полиция Манчестера, но еще и полиция Чешира, но ты желаешь, чтоб загадку Карлайла разгадывал я.
– Ты должен быть польщен.
– Только не я, начальник! – сказал я, поднимаясь с места, чтоб выпроводить надоевшего Каллена.
– А ты изменился, дружище. Ты нравился мне гораздо больше, когда ходил в неудачниках.
– Отлично, Брен! Тебе положено продвигаться по службе и щеголять в костюмчиках из «Си-энд-Эй», а я должен ходить в дырявых ботинках! Так не пойдет!
– Помолчал бы лучше, Дейв. Не забывай о том, что стало с Лу Олли.
Когда Бред Каллен ушел, не оглянувшись и даже не попрощавшись, я разозлился на самого себя.
– Только время отнимают, правда, мистер Кьюнан? – послышался голос Селесты.
Я обрадовался, что она прервала бег неприятных мыслей.
– О чем задумались, босс?
– Да так, ни о чем, – ответил я.
– Я считаю, что нам не стоит пускать сюда полицейских, когда им вдруг приспичит вас видеть. О'Дой кузен, адвокат, говорит, что у них нет права…
– Селеста, инспектор Каллен один из моих старинных друзей, по крайней мере, я считал его другом.
На лице Селесты изобразилось недоумение.
– Ага, с такими друзьями вы быстро сыграете в ящик, – заявила она. – Ладно, дело ваше. А я кое-что узнала об этом Дерево-Солоде… то есть Олмонд. Он свалил из Рочдейла. Бернадетта говорит, у него яхта во Флитвуде, «Дух холмов» называется, он на ней любит поплавать.
– Она сказала, когда он уехал?
– Да, сказала. Еще сказала, что очень расстроена. На прошлой неделе заезжали двое мужчин. Вообще-то к ним давно уже никто не ходит, и Дepe… Деве… как его там, рассердился, когда пришел первый. А уж когда через пару дней заявился еще один гость, вконец рассвирепел, собрал чемодан и свалил. Я пыталась из нее выудить что-нибудь еще, но, похоже, она действительно больше ничего не знает. Он ей не докладывает, куда едет и когда вернется.
Наверно, я слушал ее с открытым ртом, потому что, договорив, Селеста озабоченно спросила:
– Что-то случилось, мистер Кьюнан? Может, я что-то не так сделала?
– Ты все сделала правильно, а вот я, кажется, нет. Теперь вот что: позвони Гарри Серпеллу… – Селеста, как образцовая секретарша, ухватилась за блокнот и карандаш. – Скажи, что от меня. Пусть узнает все возможное о В. И. Деверо-Олмонде, особенно о его прошлом и о том, как он разбогател. Скажи, что мне нужны только факты. Никаких догадок и умозаключений. И не забудь проверить, верно ли ты записала фамилию.
– Думаете, Олмонд прибрал к рукам то, что награбил Кинг?
– Нет, об этом я как раз не думаю.
– Насколько приоритетно это задание?
– Чего-чего? – не сразу сообразил я. Селеста успела проштудировать не один учебник по бизнесу, с тех пор как я посулил ей повышение. – Скажи Гарри, что это очень срочно.
Я повернулся, чтоб уйти к себе, но Селеста меня остановила:
– Погодите! Еще не все. – Она протянула мне тяжелый запечатанный конверт с корявой пометкой «лично в руки». – Вот. Пришло с курьером. И еще звонил Клайд Хэрроу. Просил, чтоб вы пришли около шести в паб на Кэй-стрит. Знаете, где это? Там все звезды из мыльных опер собираются. Я должна позвонить его личному секретарю, если у вас не получится.
– Мотор! – воскликнул я на манер киношников, и Селеста расцвела в улыбке.
– Мистер Канлифф просил вас позвонить. Есть новая работа. Дела, связанные со строительством трубопровода. И последнее. Мисс Уайт спрашивала, не могли бы вы заехать за детьми.
– Понял. Пойду поработаю над планом на ближайший месяц.
Я уселся за свой стол, вытащил из ящика нож для бумаги и вскрыл конверт. В нем лежали бумаги о состоянии кредитных счетов Марти Кинг. Если верить документам, денег у нее было предостаточно, чтоб купить несколько таких агентств, как мое. Какой же я простофиля! Но почему она этими деньгами не пользовалась? С тех пор, как Марти уехала в Лондон, счета оставались нетронутыми. Возможно, она боялась, что Чарли или Брэндон смогут найти ее, если узнают откуда поступают требования и куда деньги переведены.
Я позвонил Жанин на мобильный и рассказал ей о деньгах Марти.
– А я что тебе говорила? – победно усмехнулась она.
– Я заставлю ее объясниться, – возмутился я.
– Забудь о ней, Дейв. А вот о Дженни и Ллойде, пожалуйста, не забудь. В холодильнике рыбные палочки. Прости, я на совещании. – Она дала отбой.
Домашние радости вдруг утратили свою прелесть. Мне захотелось рвануть в Лондон и вцепиться в неповторимую шею Марти. Я набрал номер Пола Лонгстрита.
– Кто это? – ответил он мерзким голосом. – Между прочим, телефон этот мой личный.
Я расслышал женский смех. Не надо обладать богатым воображением, чтоб представить себе, как хозяин ночных клубов проводит свои вечера.
– Это Кьюнан, – ответил я.
– Кто? А, вспомнил, ты покинутый парень Марти.
– Где она?
– Соскучился? Не с кем больше? Слушай, я вам с Марти не секретарша. Надоели вы мне. Дошло до того, что уже не только звонят, а еще и являются в дом всякие бугаи, выясняют, где Марти.
– Бугаи?
– Качки отборные! На прошлой недели приперлись двое. Я им сказал то же, что и тебе: не знаю я, куда ваша разлюбезная Марти унесла свою попку. А если б знал, не сказал. Вот так.
– Одну минуту, – попросил я.
– Тебе она просила передать кое-что. Я ни черта не понял, может, ты поймешь. В общем, для тебя она оставит письмо в каком-то винном баре. Сказала, что тебе известно, где этот бар.
– Спасибо, – сказал я.
Через пару минут я уже знал, что никакого письма в винном баре на Динсгейт никто для меня не оставлял.
