На пустовавшем туалетном столике я обнаружил фотографию в тяжелой серебряной рамке. Нет, на ней была не Анжелина, а все та же женщина в жемчугах, которую я уже рассматривал на парадном портрете и на кухне. Меня покоробило то, что фото глядело прямо на супружеское ложе Леви. У него, наверно, пунктик по поводу этой дамочки. Проверив все ящики и полочки, я перешел к осмотру гардероба величиной с малогабаритную квартиру, в которой могло бы разместиться семейство из пяти человек. Правая сторона была заполнена вещами хозяина. Слева сиротливо висел единственный женский наряд – длинный белый пиджак с букетиком цветов на лацкане и платье.

Стоя посередине спальни, я растерянно пытался сделать хоть какие-то выводы. Женщина прожила здесь два месяца, потом собрала вещи и уехала, не оставив даже мелочей, будто гость, который провел в гостинице одну ночь. В голову закрались подозрения. Не хватало только обнаружить свежую могилу в дальнем уголке сада. Нет, быть этого не может. Я знал, что Анжелина жива. Если бы Леви захотел разделаться с невестой, он бы не стал привлекать к себе внимания, заявившись ко мне в контору. Я вернулся на кухню.

– Теперь прошу сюда, – сказал он, открывая дверь в столовую комнату с большим столом на двенадцать персон. Через нее мы прошли в просторную гостиную с французскими окнами во всю стену, выходившими на лужайку. Здесь было еще больше картин и дорогой мебели. Да и сами стены представляли собой произведения искусства. Матерчатые обои ручной работы я оценил в сумму, равную годовой арендной плате за мой офис. Пока я изучал обстановку, мои глаза дважды наткнулись на изображение женщины в жемчугах – над камином и на стене. Леви подошел к резной полке и взял в руки фотографию Анжелины в том самом белом костюме, который я видел в гардеробной.

– Прелесть, правда? – сказал он, но мой взгляд остановился на другой фотографии, стоявшей чуть позади. На ней я увидел Марти Кинг в подвенечном платье и Чарли Карлайла в сером фраке. Меня словно кипятком окатило. Чудесно! Человека Карлайлов убивают у входа в мое агентство, а на следующий день в моем кабинете появляется чудаковатый старикашка, в гостиной у которого стоит свадебная фотография Марти и Чарли, и просит меня уехать на пару недель на Филиппины. Что происходит, черт возьми? Я резко повернулся к Леви, сдерживаясь, чтоб не врезать ему.

– Я хотел, чтоб у Анжелины было такое же, – проговорил Леви, прежде чем я раскрыл рот.

– Что? – оскалился я.

Он, очевидно, понял, куда я смотрел, и объяснил мой интерес по-своему.

– Платье. От Элизабет Эмануэль. Оно стоило старику Брэндону целого состояния, но у его семьи все всегда должно быть самое лучшее. Я бы купил Анжелине такое же, но мы не венчались, а расписались в мэрии, поэтому она предпочла костюм.

– Ах, вот оно что, – проговорил я. Его слова меня озадачили. Леви не пытался скрыть, что знаком с Карлайлами. Либо он прекрасный актер, либо его отношения с этим кланом носят случайный характер. Я не мог освободиться от терзавшего меня подозрения.

– Разве не красавица моя Анжелина? – снова спросил Леви. Он принял мое волнение за горячий интерес к его жене.

– Очень, очень красива, – заверил я его.

– Хотите, я сделаю для вас копию? Этот снимок лучше того, что я оставил у вас. Можете украсить ее портретом свой офис.

Леви вытащил на свет тяжелый альбом, нашел такую же фотографию Анжелины и направился к факсу в углу гостиной.

– С его помощью я держу связь со своим брокером, – объяснил он.

Я продиктовал номер факса агентства, и он переслал копию фото Селесте.

– Вы, значит, знакомы с Брэндоном Карлайлом? – как бы невзначай поинтересовался я, когда он закончил возиться с факсом.

– А вы, значит, знакомы с семейством Карлайлов? Я ведь не назвал Брэндона по фамилии, – резко парировал Леви.

– Марти Карлайл в некотором смысле моя клиентка, а с Чарли я встречался вчера вечером, – ответил я.

– Гм. – Леви поглядел на меня оценивающим взглядом, даже снял очки в тяжелой оправе, чтоб не мешали. – Члены семьи Карлайлов не приветствуют досужие разговоры о себе.

То ли любимый виски королевы-матери дал себя знать, то ли настроение у меня вконец испортилось после его слов, только я решил не сдерживаться.

– Забавно вас слушать, господин Леви, – ледяным голосом заметил я, хотя лицо мое пылало. – Вчера практически то же самое заявил мне один человек из полиции. А вот самому Чарли нравится, когда я обсуждаю его, разумеется, с нужными людьми.

Леви водрузил очки на место и воскликнул:

– Что такое? Я вас чем-то расстроил?

– Простите, здесь нет вашей вины. Я ухожу, чтоб не наговорить лишнего. И постараюсь вернуть Анжелину.

– Нет, – твердо сказал Леви. – Сядьте, мистер Кьюнан. Ко мне редко кто заглядывает, и я не хочу, чтоб человек ушел из моего дома в плохом настроении. Вас беспокоит нечто, связанное с моим старинным партнером по бизнесу Брэндоном Карлайлом и его семьей, и я желаю знать, в чем дело.

Решительность прибавила Леви росту и солидности. Он подтолкнул меня к широкому креслу, и я не успел опомниться, как сидел напротив него с очередной порцией виски в руках.

– Послушайте, я не могу рассказывать вам о секретах своих клиентов, – проговорил я. – Вам бы понравилось, возьмись я трезвонить о ваших проблемах с Анжелиной по всему Манчестеру?

– Если бы это помогло вернуть ее в мой дом, я бы не возражал.

Я молча отпил виски. Он разглядывал содержимое своего бокала.

– С Марти беды не оберешься, но мне она нравится, и я бы не хотел, чтоб на нее обрушились неприятности, – сказал он с расстановкой.

– Неприятности? – взорвался я. – Какого рода неприятности? Надеюсь, не такого сорта, что обрушились на Лу Олли?

– Так вы в этом деле замешаны? – спросил он с победоносной улыбкой на устах. – В газетах писали, что убийство произошло на той же улице, где находится ваше агентство.

– Чистой воды случайность.

Я вдруг понял, что оправдываюсь, а Леви перешел в наступление, вместо того чтоб объяснять мне, что связывает его с Карлайлами.

– Никогда не говорите букмекеру о случайности. Я всю жизнь существую по законам случая. И выжил благодаря счастливой случайности.