– Я не могу поверить глазам!

Я едва не вздрагиваю от злости в голосе Брикарда. Поворачиваюсь к нему лицом и вижу, как Керан сразу прикрывает меня собой, устремив взгляд к отцу. Словно защищает меня от хищника.

– Отец, позволь мне всё объяснить, – говорит он.

– Нура, ты дала слово не подвергать свою жизнь опасности! И что я сейчас вижу? Ты пробралась в карету с Охотниками в опасный путь! Поступила так безответственно!

– Да, пробралась, – говорю я и игнорирую взгляд Керана, который смотрит на меня с просьбой молчать. – Потому что я хочу участвовать в жизни Охотников.

– Твой шанс был исчерпан. Ты не можешь находиться с нами. Мне приходится тебе напоминать об этом сейчас, хоть это совсем меня не радует.

Сжимаю зубы, потому что велик риск, что я снова поникну, упаду на колени перед ним, начну терзать себя сомнениями.

– Мне нужен шанс и твоё позволение, Брикард. И я не думаю, что ты, будучи человеком, выросшим меня, станешь отворачиваться.

Мужчина молчит, и во взгляде виднеются свирепость и нежность одновременно. Два невероятно разных чувства каким-то образом там смешались.

– Слишком долго я сидела, – тем временем продолжаю я. – Просто сидела.

– Ты не сидела, Нура. Ты готовилась.

– А толку-то?! Если теперь во мне ничего нет! Если один единственный момент может сделать тебя посмешищем!

Мне не приходится поворачиваться лицом к глядящим на нас Охотникам. Я и без того вижу у некоторых из них злобные оскалы или усмешки.

Брикард подходит ко мне. Он намного выше меня, намного крупнее, намного твёрже и сильнее. Он словно моя личная живая стена, когда находится рядом.

– Мне жаль… И я не сумею подобрать уместных речей, несмотря на то, какие красноречивые слова могу выносить на публику. Я не тот, кто сможет как следует тебя поддержать, Нура. – Он с теплотой по-отцовски смотрит мне в глаза и продолжает: – Ты мне как дочь, и ты это знаешь. – Брикард кладёт свою крупную руку мне на голову и треплет точно также, как потрепал бы по волосам сыновей. – А потому я сделаю то, о чём ты просишь. Хотя бы потому, что ты этого заслуживаешь.

Я в благодарность лишь сдержанно киваю, хотя его неожиданное согласие шандарахнуло меня точно молния.

А внутри… ох, внутри у меня загораются целые фейерверки вроде тех, что сальшановцы пускают в небо в каждую Ночь Песен, отмечающуюся после успешного прохождения Испытания Наездника юных Охотников и Охотниц.

Смотрю на Керана, на которого падает свет от зажжённых факелов. Он сияет, радуется за меня. Ведь именно так он всегда и поступал. Всегда за меня радовался. А мне хватало этого нежного взгляда вдоволь.

– Нура, надеюсь, ты знаешь, что делаешь. – Брикард кивает мне, но в глазах всё ещё видна неуверенность и сомнение в своём выборе.

А вот Микаэль злится. Бубнит себе под нос:

– Cetteh arit…

И я точно знаю, что это какое-то оскорбление, даже собираюсь назвать его идиотом на своём родном языке, чтобы сказанное имело смысл лишь для меня одной, но не успеваю, потому что один из Охотников кричит, что пора выдвигаться в путь, иначе Каильта закроет свои двери.

Столица ограждена от всего остального королевства высокой изгородью – огромными каменными стенами с золотыми элементами и вкраплёнными драгоценными камнями. Не зря ведь Каильту считают самым богатым городом Шиэнны, раз даже изгородь так роскошна. Что уж говорить о домах и проживающих в них жителях… Помимо стен с обеих сторон параллельно дворцу короля находятся две огромные дверцы, которые закрываются каждое опущение луны за горизонт во избежание столкновений с монстрами, решившими просочиться внутрь города – вдруг однажды огоньки не защитят?

Так что нам действительно стоит спешить.

– Керан, дай Нуре всё необходимое, – приказывает Брикард. – А все остальные живо принимайтесь за работу! Микаэль, лошади в порядке?

– В полном.

– Тогда проверьте оружие и выдвигаемся. Нура сядет наверху. Керан, проследи.

Я иду за Кераном к карете. Оказавшись внутри, он достаёт лук, чтобы передать мне, но я вытаскиваю из-за спины свой, тщательно спрятанный за плащом.

– Ты подготовилась, – говорит он почти в восхищении. – Значит, пришла не просто так. Не просто из-за своей вредности.

– Ты ещё смел сомневаться во мне? – усмехаюсь я. Дышать, главное, дышать ровно.

Он улыбается. Отрицательно качает головой и уверяет меня в том, что никогда не сомневался в моих умениях, разуме и действиях. Но я прекрасно знаю, что Керан врёт. Ведь всю жизнь он заботится обо мне, как о ребёнке, следит за тем, чтобы я не впутывалась в разные передряги, защищает, наблюдает… Потому что как раз-таки он сомневается и в моих умениях, и в разуме, и уж тем более в действиях.

Но я делаю вид, что поверила ему.

Мы залезаем на карету. Я поправляю свой плащ, едва не зацепившись им о край дверцы. Керан сажает меня как можно удобнее.

– Мистлок знает, что ты здесь? – спрашивает он.

– Должен знать. Я оставила ему записку.

В ответ он вдруг издаёт смешок:

– Вы друг друга стоите. Вы просто одинаковые дурачки.

В недоумении я приподнимаю бровь, на что Керан загадочно качает головой, будто кого-то отчитывает, а потом приподнимает чёрную ткань, которой была накрыта крыша кареты – за ней должна была скрываться провизия.

На меня смотрят два зелёных глаза Мистлока. От удивления его неожиданным появлением здесь я выпучиваю глаза.

– Привет, тупица, – говорит он, но в голосе всё ещё сквозит грубость.

А я тоже всё ещё на него зла, ведь не забыла о нашем последнем разговоре. Так что вместо привычной усмешки, я лишь сжимаю губы и вопросительно смотрю на Керана.

– Что он здесь делает? – спрашиваю я.

– Спроси у него самого. Это ведь вы стали вдруг такими самостоятельными, что в тайне пробираетесь к Охотникам. – Керан теперь раздражён и выглядит уставшим. – Я бы отшлёпал вас обоих за эти выходки, будь я на месте отца, так, что вы бы сидеть не смогли!

– Ух, – небрежно бросает Мистлок, – ну Нура точно этого против не была бы.

От стыда и неожиданности я едва не падаю с крыши кареты прямо вниз, точно тяжёлый камень. И лучше бы это случилось в самом деле. Всяко было бы лучше. Я бы возрадовалась, если бы моя голова стукнулась о землю, и я потеряла сознание. Или исчезла где-то там, под слоем почвы.

Кажется, я вот-вот сгорю. Пожалуйста… Пусть это случится. Прямо сейчас! Лучше сгореть вместо того, чтобы сидеть тут!

– Мистлок, сейчас не время паясничать! – в ответ скалится Керан. – Я едва держусь, чтобы не скинуть тебя отсюда, клянусь!

О Всевышний ад-Дарр! Он проигнорировал слова брата, не расслышал, не придал никакого значения! Как же я счастлива… И как же зла на Мистлока.

И я хочу дать ему об этом знать.

Больно бью его в плечо. Он выкрикивает нечто вроде: «Ай!», а я зло бросаю:

– Придурок! Какого адувва ты снова припёрся за мной?! Почему иногда кажется, что у тебя совсем нет мозгов?!

– Чего-о-о?! – Он шокированно распахивает глаза. – Это я придурок?! Сама посмотри на себя, дура! Я же из-за тебя сюда припёрся! Знаешь же, как я ненавижу этих крылатых тварей и как терпеть не могу всех остальных тварей… И всё равно я припёрся сюда ради твоей задницы! Нашёл записку, которую ты мне подложила. Я, может, и злюсь на тебя, но не перестал любить, тупица! Ты же мне как сестрёнка, идиотка!

Керан его даже не прерывает, не пытается вставить слово или заткнуть. Даже я этого делать не хочу, потому что слова друга меня тронули. Нет, правда тронули.

Я знала, что Мистлок любит меня, да и я его люблю, как никак мы вместе с детства, но… никогда мне бы и в голову не пришло, что он может привносить такие жертвы ради меня.

– Правда? – спрашиваю я, успокоившись.

– Да, тупица!

Сейчас он выглядит ещё более по-детски, чем обычно.

Я вдруг начинаю улыбаться. Улыбка как бы сама по себе растягивается на губах.

– Это так мило, Мистлок, – говорю я, потянув руку к его светлым волосам. – Ужасно мило.