Кроме того, что у нее болела душа, Рине было еще и очень плохо физически. Она лежала на кровати, свернувшись калачиком, под одеялом, и его прикосновение мерещилось ей касанием Этьена. Все тело сильно болело, ныло и не находило покоя. «Надо же, как наркоман во время ломки», – горько усмехнулась Рина своим мыслям.

Рина не сразу поняла, что от состояния влюбленности в Этьена в ее теле активно выделялись эндорфины и энкефалины – внутренние природные опиоиды, которые, взаимодействуя с опиоидными рецепторами, и вызывали состояние эйфории и формировали зависимость. Поскольку причина выделения натуральных опиоидов (Этьен) резко исчезла, а рецепторы по-прежнему ждали, но не получали своей «дозы» опиоидов, возник синдром отмены, называемый в простонародье ломкой.

«Хоть во французском попрактиковалась. За этот месяц прогресс больше, чем за два прошедших года», – с болью в сердце подумала Рина. Она очистила чат, удалила все фото и видео, почистила корзину и просто стала ждать, когда станет легче. Физическая боль ото дня ко дню становился все слабее, пока полностью не исчезла через неделю. С душевной болью все обстояло несколько сложнее.

Рина легла в теплую ванную, зажгла свечи, включила свое любимое приложение «Radio garden» – бесплатное приложение, позволяющее слушать радио в любой точке мира. Это приложение привлекало ее, в том числе, своим интерфейсом. Оно представляло собой карту мира, и можно было перемещаться по всей земле, менять масштаб и найти радио на каком-нибудь крошечном острове в Тихом океаном, послушать непонятную речь и перенестись в другую часть света, где тоже живут люди, ходят на работу, стоят в пробках, собираются дома за ужином, занимаются своими делам, решают какие-то проблемы, в общем, живут. В любимых радиостанциях у Рины были рекомендации друзей, живших за границей. Ее волновало то, что она может слушать ту же станцию, что и ее друзья, находящиеся за тысячи километров. Утро рабочих дней Рине нравилось начинать с радио BBC, выходные она отдавала солнечным итальянцам и неизведанным странам, а романтические вечера проводила в компании с французами (только не в этот раз). Часто земной шар приложения помогал осознать незначительность своих переживаний в масштабах вселенной, но сейчас слезы подступили к горлу Рины и она тихонько завыла.

«Don’t give up, cause you have friends,

Don’t give up you’re not beaten yet,

Don’t give up I know you can make it good!»5 – расслышала она сквозь свои слезы звуки, исходящие из динамика телефона.

Какому-то диджею в Милане пришло в голову поставить эту песню Питера Гэбриеля, и Рина ухватилась за нее как за соломинку. Она решила, что Бог таким образом подает ей знак, что все будет хорошо и не нужно так расстраиваться из-за какого-то французишки.

«Интересно, есть ли статистика, скольких людей эта песня спасла от суицида? И вообще, было бы здорово, если бы таких жизнеутверждающих песен было побольше!» – природный оптимизм брал свое.

Швейцарский психиатр Элизабет Клюбер-Росс в своей книге «О смерти и умирании» в 1969 году впервые выделила пять ключевых стадий эмоционального реагирования смертельно больных людей: отрицание, гнев, торг, депрессия и принятие.

Такие же стадии проходит человек, столкнувшийся с необходимостью адаптации к новой неприятной ситуации.

Люди по-прежнему соблюдали самоизоляцию, изнывали в тоске по встречам с друзьями, отмечали дни рождения в Zoom, а Рина с головой ушла в работу. С весны студентов и школьников перевели на дистанционное обучение, многие преподаватели считали, что онлайн-обучение – это кратковременное явление, и противились новому формату учебы. Это была стадия отрицания проблемы.

Под прессом вышестоящих инстанций, руководство учебных заведений в панике требовало от преподавателей разнообразных форм отчетов о проделанной работе. Так, например, следовало прикреплять скриношоты переписок со студентами в мессенджерах, и описывать, какие виды работ велись со студентами. Это распаляло стадию гнева.

На стадии торга педагоги согласны были только рассылать (но не вести перед экраном монитора) свои лекции и учебные материалы по электронной почте, а затем проверять письменные работы, которые обучающиеся дома ребята прекрасно писали, пользуясь всеми доступными источниками информации.

В стадии депрессии преподаватели были растеряны и расстроены, ведь в их отлаженном корабле учебного процесса появилась пробоина, которая угрожала утопить их всех. Если донести знания дистанционно еще можно, то как осуществить их контроль, находясь по другую сторону экрана? Есть определенный набор специальностей, где это осуществимо – так архитектор может сдать макет, а музыкант сыграть на инструменте, но в большинстве изучаемых дисциплин, особенно медицинских, это было невозможно. В кошмарах преподавателям снились их недоученные студенты, к которым они попадали на врачебный прием через несколько лет.

Шло время, дистанционное обучение продлевали снова и снова, и теперь даже самым консервативно настроенным пришлось пройти через стадию принятия проблемы и признать, что дальше так продолжаться не может. Нужно выходить из зоны комфорта и приспосабливаться к новым реалиям. Теперь учителям пришлось тратить огромное количество личного времени чтобы среди разнообразия онлайн-опросников (Teams, Google, Kahoot, Moodle и др.) выбрать оптимальный для себя. По всему миру для выхода на связь со студентами преподаватели осваивали всевозможные компьютерные программы и невольно ощущали себя блогерами, ведущими прямой эфир. Все внезапно осознали, как сложно вести занятия перед камерой, тем более, когда горит кнопочка «rec»: теперь любой желающий (будь то ректор или родитель) мог стать свидетелем таинства передачи знаний, которое обычно проходило за закрытыми дверьми священного храма науки: школы, колледжа, университета.

Обучающимся тоже пришлось несладко. Им также пришлось приспосабливаться к новым правилам игры. Проявлять терпение и понимание к обычно самоуверенным наставникам, которые оказались в уязвимом положении, расстроенным плохим качеством интернет-связи и отсутствием привычного контроля над ситуацией.

Постепенно корабль знаний залатал пробоину, вычерпал всю воду и взял свой прежний курс per aspera ad astra!6

С

OVID

-вежливость

Для преподавателей лето – горячая пора, но не столько из-за солнца, сколько из-за студенческих долгов, отработок, зачетов и экзаменов, а теперь еще и из-за температуры. Когда в июне родители Рины заболели и подтвердили свой диагноз положительным тестом на коронавирус, она, как ответственный гражданин, ушла на самоизоляцию, чтобы не заразить коллег. К сожалению, опыт показывал, что не все контактировавшие с больными, на этом этапе согласны уйти на карантин. Интересно было наблюдать, как меняется поведение людей в зависимости от того, по какую сторону баррикад они находятся. Часто можно было стать свидетелем того, как человек, горячо осуждавший социально активного контактного знакомого, не проявлял ковид-вежливости в моменты, когда сам мог быть источником вируса.

Как оказалось не напрасно. Через неделю, после контакта с родителями, у Рины поднялась температура. Поскольку протокол лечения ковида был у нее на руках, Рина решила не обращаться к врачу, и начать лечение самостоятельно. К счастью, болезнь протекала в довольно легкой форме: небольшой кашель, все тело ныло, сильнейшая слабость приковывала к кровати, температура не поднималась выше 37,5С, но ощущалась намного тяжелее, чем при обычной простуде. Больная испытывала незнакомую при прежних ОРВИ тяжесть за грудной клеткой. Иногда Рине казалось, что она задыхается. В таких случаях в поисках кислорода она выходила на балкон и пыталась дышать медленно и глубоко. Ей казалось, что губы у нее стали синее обычного. При этом было сложно понять, действительно ли она чувствует себя настолько плохо, или это панические атаки, вызванные ожиданием ухудшения состояния.