Сегодня на улице пасмурно, так что самое время не только проверить запасы, но и пересчитать. Примерно. Итак, у меня 2 коробки разных консервов. Там и тушенка, и рыба, и фасоль, и горошек с кукурузой. Еще одна коробка со всякими сухими закусками и супами. Тут и любимые всеми студентами бомж-пакеты и супы, которые достаточно заварить в кружке, и такие, которые надо немного поварить в кастрюле. А еще сушеная рыбка, сухарики и орешки.

Это все, что я смогла стащить в магазинах того поселка. Магазины в округе еще есть, но они далеко, и меня пугает не столько путь туда, сколько дорога обратно с мешками и рюкзаками. Или, может, сразу садовую тачку взять? Три коробки продуктов не так уж и много, если ориентироваться на долгосрочную перспективу.

Ах, да, совсем забыла. Помимо готовых продуктов, мы с дедом Лешей время летом зря не теряли. Рассады у нас не было, но мы нашли разные семена и бережно выращивали их в двух садах – моем и его. К соседям лезть не стали, деда Леша был категорически против незаконного захвата соседских грядок. Так что у меня есть соленые огурцы и помидоры, правда зеленые, соленые кабачки и соленые перцы. И море соли. У деда Леши был целый мешок. А вот с сахаром проблемы, поэтому мы кое-как закрутили много баночек с вареной вишней, смородиной и малиной без сахара вообще. Не знаю, что из этого получится, но пока стоят.

Деда Леша вообще ни разу не показал паники или страха. Он в свои восемьдесят держался бодрячком, вставал в шесть утра и что-то весь день делал. Он и меня подбадривал, когда дурные мысли лезли в голову. А еще не давал сидеть на месте. Теперь понимаю, что не просто так. Он всеми силами старался отвлечь меня от беды. Поэтому мы сажали, ухаживали за огородами, консервировали, сушили, варили и, хоть не говорили об этом вслух, но готовились к зиме.

Меня только что озарило осознание, что я думаю только о еде. Нет, я не голодная в данный момент, но, глядя в окно на мерзкий дождик и яркие желтые листочки на деревьях, начинаю переживать за будущее. Вдруг ничего не изменится? Вдруг никто не придет на помощь? Мне кажется… Нет, я уверена, что застряла здесь надолго.

Вы уже поняли, что случилось с Москвой, я это тоже осознала, хоть и не хотела верить. Власти, видимо, решили закрыть не только город, но и вообще все Подмосковье насколько это возможно. А лучше всего это делать по периметру кольцевой дороги – так проще контролировать границы.

До конца мая я несколько раз ходила в город, но никого не встретила. Зато подметила, что магазин недалеко от шоссе в первый раз был целый, а во второй уже зиял разбитыми окнами, и внутри все было перевернуто. Я заглянула в него с нескрываемым опасением, взяла пару пачек чипсов и пошла дальше. Пропускной пункт был закрыт. Я близко не подходила, но мне показалось, что у самых ворот лежали тела. Может, просто привиделось, но я так испугалась, что поспешила вернуться домой.

Деда Леша тогда почесал щетинистый подбородок и сказал самую важную мысль, которая мне в голову не приходила: надо сидеть тихо, чтобы вот такие люди из магазина не дошли до нас.

Первое время в небе постоянно пролетали вертолеты и военные самолеты, а теперь тишина. Более того, если посмотреть на ночное небо, на котором всегда мелькали огоньки воздушного транспорта, то можно заметить: теперь, кроме звезд, ничего не осталось. И само небо стало гораздо чернее, ведь больше нет засветки от городов.

Деда Леша так и умер, глядя на ночное небо.

27 июля вышел на улицу, облокотился на колодец, поставил рядом зажженную свечу в стеклянной банке и долго смотрел на небо. Я поглядывала на него из окна, но недостаточно внимательно. Прошло больше часа, а может и двух, пока я закончила все дела на кухне при свете свечей и вышла к нему. Он сидел на траве, все еще облокотившись на колодец, и смотрел стеклянными глазами прямо перед собой. В мерцающем свете свечки это пугающее зрелище. Я тогда накрыла его простыней и оставила до утра, а сама ревела всю ночь, не в состоянии заснуть.

Утром кое-как оттащила деда на его участок, выкопала яму под яблоней и просидела до позднего вечера, разговаривая с холмиком свежей земли. Последнее, что он говорил, так это про погоду. Мол, жаркое выдалось лето, в лесу почти нет грибов, а ведь их можно засолить или засушить. Буквально через неделю пошли дожди, и лес утонул в грибах. Дачников больше не было, и все грибы во всех окрестностях принадлежали только мне.

Сергей внимательно изучал карту, водя пальцем по кривым линиям дорог и названиям населенных пунктов. На бумаге предполагаемый маршрут совсем простой, топай себе и топай по дорогам. Пару дней, неделю – неважно. Август в самом разгаре, сейчас и дни погожие, и ночи теплые. Тем более всегда можно переночевать в любом пустом доме по дороге. Не надо стучать, спрашивать разрешения или платить за комнату. Просто заходи – и делай что хочешь.

Обстановку в Кольце Сергей знал лишь примерно. Кто-то где-то остался в живых, кто-то из выживших опасен, кто-то не обидит и мухи. Жаль все оружие сгорело с вертолетом, с ним как-то спокойнее. Но и нож, украденный у Светланы, тоже вполне подойдет. Не каждый умеет обращаться с холодным оружием. Сергей же из тех, кто простой палкой до смерти забить может. Особенно когда ведешь через Кольцо мешок денег.

Алексей, отходивший по малой нужде в ближайшие кусты, вновь навис над старым другом, разглядывая ту же карту.

– Далеко?

– Ну так, пройтись придется. Мы не то, чтобы спешим, но и медлить не стоит, – он внимательно посмотрел на Алексея снизу вверх и опять спросил: – Ты уверен, что за нами не пойдут твои друзья?

– Говорю же, никто не знает, в какую сторону мы пошли. Тем более они вчера так напились на дне рождения Витьки, что спать будут до полудня. Мы уже ушли достаточно далеко, чтобы нас не догнали.

– Я еще раз хочу предупредить, что если они нас догонят, то разговаривать я с ними не буду.

– И не надо, я поговорю.

– Ты меня не понял. С ними вообще разговоров не будет. Они останутся там, где нас нагонят. У меня договор только с тобой.

Алексей громко сглотнул ком в горле и на всякий случай огляделся по сторонам – пустынная дорога да поле по обе стороны. Никаких признаков людей.

– Не переживай, не догонят.

Сергей снова уставился в карту и ткнул пальцем на населенный пункт, написанный жирным шрифтом.

– Нам вот сюда. Я слышал, что на том пункте вроде остались военные, и мы можем выйти через него, если что-то случилось при выполнении задачи.

– А где мы сейчас?

Сергей провел рукой по карте, очертив чуть ли не половину диаметра:

– Вот тут примерно.

– Нифига себе, это сколько идти! Может машину поищем?

– Может тебе еще личный вертолет вызвать? Не забывай, мы тут не одни. Лучше нам ни с кем не пересекаться.

– Думаешь, прям все тут головорезы и убийцы?

– Нет, вероятнее здесь охотятся такие, как я. А с ними лучше никому не встречаться.

– Своего-то они не тронут.

– Мы, Леш, выполняем приказ. Нам пофигу: свой или не свой. Так что рисковать не будем. Пойдем вдоль дороги, на ночь будем останавливаться в неприметных домах и, если поспешим, то дней через пять-семь дойдем до пропускного пункта. К тому времени как раз похудеешь и влезешь в мою форму.

Сергей похлопал по рюкзаку, в котором лежал черный кожаный плащ. Всем двумстам добровольцам выдали одинаковую форму с черными плащами. Сказали, что ткань специальная и защищает от радиации. Но так ли это – черт его знает. Какой смысл давать смертникам специальные плащи? За бравурными речами о долге перед страной и гражданами, о спасении миллионов жизней и ценнейших памятников архитектуры, никто не говорил, что две сотни человек, которых отправляют в Кольцо делать грязные делишки, имеют свои темные истории.