– Серьезно? Вы это мне ставите в вину? – уставился Джанос на дознатчика. – Какие доказательства вы предъявите в суде? Фреску напротив комнаты, где я не живу уже много лет? Или есть еще что-нибудь столь же нелепое?

– Тогда зачем вы закрашивали ее, а, лаор Хэри? – возмутилась Шарли. – Не угрожай это вам, вы бы не искали ее и не замазывали!

– Я – управляющий этим замком, поэтому дела хозяйственные – это мои прямые обязанности.

– Знаете, – Мец устало потер переносицу, – мне ужасно надоели эти загадки. Древние браслеты, самовозникающие фрески, меняющийся витраж – балаган какой-то. Сдается мне, лаор Хэри, что вы всему этому потворствуете и откровенно не справляетесь со своими прямыми, как вы выразились, обязанностями. Именно об этом я напишу в рапорте. Уверен, король найдет того, кто более толково управится с таким большим кушем, если уж род Хэри это сделать не в состоянии.

– Да что б вас! – выругался Джанос. – Именно поэтому и замазали! Чтобы всякие там исте… впечатлительные барышни, – он кинул злой взгляд на девушек, – не пугались и не строчили панические письма своим заботливым матушкам! Вот чего-чего, а скандалов нам и так достаточно! Одно убийство чего стоит!

– Вообще-то три убийства, – поправил его Сандор.

Управляющий в сердцах закатил глаза.

– Рассказывайте, лаор Хэри, – рыкнул Мец. – Вы явно знаете больше, чем говорите! Поверьте, рапорт королевского дознатчика – это совсем не письма перепуганных родительниц, к нему прислушаются. Хотя уверен, девушкам тоже не составит труда отписать матушкам.

Он посмотрел на барышень. Те с готовностью кивнули.

– И не только девушкам, – хмыкнул Анталь. – У меня тоже имеется весьма легко пугающаяся и заботливая матушка.

Сандор хмыкнул, поддерживая приятеля. Джанос оглядел собравшихся, подумал, а потом, махнув рукой, начал говорить.

Наследовавшие замок Хэри никогда в нем не задерживались. Назначенных королем хозяев Сольгер быстро доводил до нервических болезней, за которыми неизменно следовали и сердечные. Боковым ветвям рода здесь находиться было попроще, но тоже не сладко. Джанос же впервые оказался в этих стенах еще ребенком, когда его отец несколько лет служил здесь управляющим. Это стоило родителю немало здоровья, но доходы делились пополам между хозяевами и теми из семьи, кто здесь жил. Потом батюшка пост сдал, а Джанос вырос и поехал учиться. В какой-то момент пришло его время принимать участие в делах рода.

Несмотря на зловещую славу, Сольгер сначала отнесся к нему весьма лояльно. Джанос без каких-либо последствий даже жил в нем. Все изменилось с нежеланного визита. Отец предупреждал, что они придут, и вот – случилось.

В ворота замка въехало четыре всадника. Богато одетые, обвешанные оружием, они оглядывали Сольгер как собственную вотчину. Впрочем, тот быстро показал свой характер. Великолепной породы кони заартачились уже на мосту. Били копытами, пытались подняться на дыбы и сбросить седоков. С помощью слуг удалось унять животных и увести в конюшню, как они ни вырывались и ни косили яростными очами.

– Я смотрю, ничего не изменилось. Сольгер, дружище, ты все так же не рад нам, – засмеялся первый из спешившихся мужчин, и его саркастичное веселье поддержали остальные. Он же поправил цепь с символами, дающими ему слишком большую власть – Ордена имени Ньяля, откинул назад дорогой плащ и решительно направился сразу в «чудовищный» зал.

Двери в него пришлось выбивать магией. Их не держали слуги, не закрывали заранее, и тем не менее они оказались заперты, и ни один ключ не подходил. Первый из ньяльцев только хмыкал. Правда, его терпение в какой-то момент кончилось, и в ход пошли боевые заклятья. Мореный дуб сопротивлялся до последнего. Даже когда его разбивали в щепки, эти самые щепки норовили вонзиться в нежеланных гостей и тех, кто на это смотрел, не пытаясь остановить.

– Твой хозяин давно мертв, Сольгер, – цедил ньялец. – А ты все как преданная шавка пытаешься укусить его врагов. Ты побежден и взят, и только милостью магистра не разбит на отдельные камушки.

Джанос очень боялся, что пришельцы что-то сделают с витражом. Ведь тот немедля отобразил четверку в самом неприглядном виде – одного с отвратительным лицом (судя по тому, как тот разозлился, рожу ему и правда латали магией от подобного уродства), другого с открытыми причиндалами, третьего с огромным животом и свиным рылом, четвертого, вернее, первого – и главного – залитым кровью мало не полностью.

– Скажешь тоже, – фыркнул тот и прошел к браслету. Впрочем, не слишком близко.

Но смотрел долго. Потом развернулся и отправился в кабинет управляющего. Там сел за стол Джаноса и поведал ему о его обязанностях.

– Он, – веско произнес ньялец стоящему Хэри, – скоро возродится. По вашему договору с Окатавской Академией вы обязаны принимать у себя следующих в него студентов, как нынешних, так и будущих, и докладывать, среагировал ли на них Сольгер и особенно витраж или нет. И если да, то как. Эти обязанности не отменяются. Однако к ним добавляются новые, а именно: следить и докладывать в Орден обо всех – подчеркиваю, обо всех! – кто проявил явный или тайный интерес к браслету. Особенно тайный! Включая все попытки выкрасть или унести артефакт. Так же меня интересуют все выказавшие лояльность Вельгарде или недовольство Орденом. Для этого вам надлежит заводить соответствующие разговоры и поощрять темы, касающиеся Вельгарды и его последующих воплощений. Особо следует описывать в отчетах тех, на кого Сольгер среагировал, особенно если положительно. Кто проявил особенные магические всплески, приступы агрессии, изощренно острый ум или изворотливость. Отчеты мне требуются письменные, подробные, со списками всех гостей и их слуг. Конечно, внимательнее всего приглядывайтесь к студентам. Вельгарда, когда бы ни возрождался, всегда учился именно в Окатаве. Однако и случайных путников не забывайте. Мало ли под какой личиной он проникнет в замок. Рано или поздно он явится в один из трех замков, рядом с которыми лежат дороги в Окатаву. В каждом из них есть его побрякушки, которые будут манить его, как мед глупую муху. И мне нужно, чтобы вы смотрели во все глаза и слушали во все уши, дабы его не пропустить. Периодически я буду отправлять людей с тайной проверкой и, если не увижу в отчетах пересказа их действий, род Хэри потеряет право на все сольгерские земли, единственно которые вы еще не разбазарили. Всем все ясно, милейший?

Джаносу все было ясно. Особенно когда после ночи, полной кошмаров, он на следующее утро увидел витраж с изображением себя, повешенного на дереве и со вспоротым животом. Больше управляющий в замке не ночевал.

– Так что мне незачем убивать эту Клариссу, Бианку или кто она там. Достаточно написать ньяльцам, они обрадовались бы до коликов и сами все сделали. А фреску мы замазали, дабы избежать паники, – Джанос зло посмотрел на девушек. – Мы уже сталкивались с таким – стоит появиться фреске с лицом одного из гостей, начинается массовая истерия и бегство. А мало того, что убийцу еще не поймали, так и замок еще не наигрался.

– И отчет еще не полон, – презрительно добавила Шарли.

Управляющему не понравился ее тон.

– Старой аристократии всегда найдется, что скрывать, не так ли, ла-орита ноч… Имре?

– И за ее женщин всегда найдется, кому заступиться, – сверкнула яростью в глазах виконтесса.

– Почему новые фрески появляются? – Сандор явно не вслушивался в пикировку. – Неужели всех этих людей с фресок прикончили в Сольгере?

– Боги с вами, лаор, – отшатнулся Джанос. – Не каркайте, а? Тогда бы нас точно лишили этих владений. А фрески… Замок с вами просто играется. Ему нравится, когда гости сбрасывают маски и из благовоспитанных дворян превращаются в того, кем на самом деле являются. Храбрецом ли, истеричкой, убийцей или добрым малым, – управляющий махнул рукой. – Если вы все перережете друг друга, он будет в полнейшем восторге. Впрочем, – мужчина обвел взглядом вокруг, – если переженитесь – тоже.