– Князей Лета в роду не было, – со смущенным смешком пояснила она.

Ее спутники просто кивнули и поглядели друг на друга. Этот вид яблонь назывался Княжеским. По легенде именно около такой красавицы боги вручили власть первому правителю над Летними землями. Якобы с тех пор и появилась на ее стволе отметка в виде его герба. Так же этот сорт отличался удивительной особенностью: ни один маг, чародей или ведьма не могли заставить его расти быстрее, чем заложено природой.

Сандор, стараясь прогнать из головы внезапно возникшие сомнения, покрепче сжал пальцы на стволе и четко произнес:

– Зову живых.

– Зову мертвых, – тут же подхватила Шарли, не отрывая ладони от шершавой коры.

– Весь свой род, сколько его есть.

– Весь свой род, сколько его будет.

– Клянусь кровью князей рода моего, – юноша вдохнул поглубже, – я – Александр Чард, сын Гиозо Чарда и Ксиллы Чард, урожденной Толнай.

Во время этого ритуала назывались только настоящие имена, никаких титулов. Какое-то время ничего не происходило, отчего занервничали все трое. И так же втроем ощутили изменение. Походило оно на толчок крови в висках, от которого внутри что-то задрожало, полыхнуло, как от глотка крепкого алкоголя. Кора под рукой Сандора сдвинулась, и рядом с его ладонью появился росток еще одной веточки. Она тянулась, тянулась, крепла, выросла до длины в локоть и обзавелась кокетливым цветочком.

Виконтесса уважительно кивнула юноше и, глубоко вдохнув, произнесла:

– Клянусь кровью князей рода моего, я – Шарлотта Имре-Натьярская, дочь Золтана Имре-Натьярского и Эвайны Имре-Натьярской, урожденной Лантос.

В этот раз яблоня не стала делать драматических пауз и вырастила веточку почти сразу, украсив цветком и ее.

Да, никакой маг или ведьма не мог заставить княжескую яблоню изменить ход своего роста, но любой человек, в жилах которого текла кровь князей, мог это сделать. Если не врал. Дерево отзывалось в ответ на важные вопросы или клятвы и не реагировало, если произнесли ложь. Ни магией, ни наукой это действие никак не подтверждалось. И в суде подобное доказательство не приняли бы. Однако старая знать верила в этот ритуал. О нем рассказывали только своим – родне и вассалам с древней кровью. Леа узнала о нем от матери, та – от своих родителей. А вот барон Орманди мог и не ведать о подобном «дикарстве».

Признаться, Шарли оказалась немного уязвлена тем, что их с Сандором веточки выросли практически идентичными, а значит, степень близости к князьям Лета была примерно одинаковой. А ведь в родословной Имре-Натьярских насчитывалось восемь князей и княжон! И это только официально. Получается, Чарды столь же часто роднились с правящей семьей. Но точно не в последнюю пару веков, иначе она бы запомнила. Учили же! Девушка потянулась, сорвала яблоко и, по-простому обтерев его о платье, откусила. Сандор только усмехнулся, сорвал два плода и один из них – покраснее и посимпатичнее – протянул Леа. Считалось, что собирать урожай прямо с веток тоже могли только люди с княжеской кровью. Для остальных – паданцы. Обе девушки оценили жест.

– Если мы выяснили, кто есть кто, то давайте разберем и остальное, – предложила Шарли.

– Я не доказала, – просто сказала Леа, но ее подруга только отмахнулась.

– Итак, рассказывайте, – Шарлотта показательно огляделась. Здесь, посреди сада, никто подслушать не мог, все на виду.

Сандор с Леа посмотрели друг на друга. Девушка пожала плечами. Как правильно поступить, она не знала. Шарли она доверяла, но тайна на то и тайна, чтобы о ней молчать. Однако подозрения от подруги – это плохо. Юноша же давно понял, что эти двое идут в комплекте, хоть и познакомились не так давно. Дружба, родившаяся в студенчестве, зачастую проходит через всю жизнь. И ему отчаянно хотелось, чтобы у него тоже появились такие друзья. Правда, раньше он представлял, что это будут парни. Но, может, так даже лучше.

В конце концов, они с Леа ничего плохого не сделали, а Шарли – точно не убийца. Грудь, судя по декольте, у нее не накладная, а такую не утянешь даже самым жестким бельем. Девушка, конечно, может, оказаться сообщницей, но Сандор в это не верил. Впрочем, если и сообщница, то пусть знает, что они толком ничего не видели.

И он рассказал.

– Вот вы даете, – с завистью выдохнула Шарли.

– Мне теперь кошмары снятся, – поделилась Леа.

– Я тебе настойки накапаю. И теперь ты утверждаешь, что браслет – подделка?

– Правда? – заинтересовался Сандор. – Почему?

– Не тот голос, – пожала плечами Леа и описала свои ощущения.

– Получается, убийца все-таки украл браслет, – расстроился юноша.

– Мне это тоже не нравится.

– Слушай, Леа, – выдохнула пораженная идеей Шарли, – а ты же сможешь почувствовать браслет на человеке?

– Да. Если он, конечно, запоет, это не всегда случается, – кивнула та. – И если окажусь достаточно близко. Хотя…

– Хотя? – подтолкнула задумавшуюся подругу виконтесса.

– Тогда, на постоялом дворе, когда садились в кареты… Мне кажется, я услышала султанит тогда. Просто не поняла. А расстояние было приличное. Демоны, совершенно не понимаю, как это все работает, – увидев по лицам собеседников, что ее сейчас будут утешать, поспешила перевести тему. – Ты же не думаешь, что убийца будет носить краденый браслет Вельгарды на руке? Даже если найдут в комнате, можно сказать, что подкинули, а на руке – это демонстративно заявить, что ты преступник.

Шарлотта вздохнула, признавая ее правоту.

– Хотя я бы не удержалась, – призналась сама Леа. – Не носить, но хотя бы примерить. Он будто звал меня весь вечер и ночь. Я, конечно, понимаю, что это собственное любопытство, но нам рассказывали, что есть некоторые артефакты, которые могут влиять на сознание.

– Вельгарда был тот еще шутник, я бы не удивился, вложи он в своей браслет дурманящие чары, – поморщился Сандор. – Но все же не стал бы надеяться, что убийца так глупо попадется.

– А вы точно не поняли, кто это? Хотя бы примерно?

– Точно не ты, – засмеялась Леа.

– Почему? – даже немного обиделась Шарли.

Ее подруга выразительно опустила взгляд ей в вырез платья, и виконтесса понятливо хмыкнула.

– А вот Марика могла бы и подойти.

– Не хотелось бы, чтобы это была ла-орита Дерех, – произнес Сандор.

– Почему? – удивилась Леанора.

– Я, хм, испугался тогда, – признался он. – Нет, обнаружь нас убийца, я бы сражался, но тогда подумал, что он более умелый в борьбе, чем я. По моему мужскому самолюбию, – усмехнулся юноша, – ударит, если столь искусным бойцом окажется девушка.

– Я бы на нее, кстати, не поставила, – задумчиво ответила Шарли. – Но я и Клариссу не подозревала. А как вам ее брат?

– У Клариссы был брат?

– Нет, я про Гараи Дереха.

– А-а. Запросто, – кивнула Леа. – Мы про него все равно ничего не знаем. Но вообще Матьяш и Этьен мне кажутся более перспективными, – усмехнулась она, – как убийцы.

– А Анталь?

– Он тоже. Но эти двое с ней явно как-то взаимодействовали. Причем наедине. Может, те ссоры, что мы видели, – это попытки скрыть отношения или напарников, или, наоборот, соперников.

– Но не любовников? – спросила Шарли.

На этом месте Леа задумалась.

– Возможно. Этьену она явно нравится. Он злился, когда Кларисса флиртовала с Матьяшем.

Они немного помолчали, осознав, как мало знают про людей, с которыми делили кров и стол. В этот момент молодые люди дошли до небольшого открытого пятачка, на котором устроили огородик с травами. Шарлотта с интересом подошла их изучить.

– Кто-то тут неплохо дружит с целительством, – сообщила она, отвлекая Сандора от дарения ромашки смущающейся Леа. Тот проделывал все картинно куртуазно, а девушка так же показательно жеманничала, что веселило их обоих. – Или с ведьмовством.

– Ужас какой, – не отрывая взгляда от розовеющих щечек Леаноры, признал виконт, а та добавила:

– Кошмар просто.

– С другой стороны, тут далеко до больниц и городов, обязательно должен быть свой лекарь, – продолжила Шарли. – Или хотя бы знахарь. О, какая интересная травка!