– Лежите-лежите, ваше благородь. Местный конюх сказал, что прыгать вам покамест не стоит, – предупредил его Гвоздев.

– Конюх? – не понял сыщик.

– Да, – кивком подтвердил околоточный. – Тепереча пока нам нового доктора выпишут из города, и он не доберется до нашей Тмутаракани… В общем, покамест вас конюх полечит. У него, слава Богу, хоть какое-то понимание в этом деле имеется.

      Сыщик кивнул, но это не означало, что он согласен с этой довольно-таки сомнительной идеей.

– Сейчас я его к вам направлю. Ну а сам по делам, прошу уж меня простить…

      Гвоздев быстро удалился, на ходу отдавая какие-то распоряжения полупьяному дворнику.

      Из дома покойного Поллинария Всеволодовича донеслись недовольные крики – видимо, высокое начальство из ближайшего города уже прибыло на место убийства и теперь устраивало разнос местным лоботрясам.

      Иван Федорович все-таки нашел в себе силы подняться и, с трудом, но все же, принять сидячее положение. Перебинтованная голова ломила, словно с хорошего похмелья. Радовало лишь одно: мир вокруг больше не плыл, а оставался в правильном для его разума положении.

      Кто-то из толпы, выставив вперед указательный палец, предупредительно крикнул:

– Гляньте, несут! Разойдись, рыбяты…

И правда, на крыльце показались двое – в грязных фартуках и темных картузах.

«Не иначе мясники», – подумал сыщик.

На носилках, под простыней, пропитанной кровью, лежало тело несчастного доктора.

Когда назначенные могильщики протискивались через толпу, чтобы добраться до повозки, кто-то испуганно прошептал:

– Смотрите, да на нем же живого места нет!

В мгновение ока среди зевак поползли нехорошие предположения. Зубов к ним не прислушивался: руководствоваться сплетнями при расследовании – верх легкомыслия. И все же несколько интересных фактов он для себя приметил. Две женщины и один мужик в качестве причины всех несчастий указали некоего лодочника, который не так давно отвозил убиенного на Змеиный остров.

– Ну дык чеж вы тут? – раздался чей-то грубый, слегка хрипловатый голос.

Повернув голову, сыщик уставился на хмурого типа в штанах, сапогах и рубахе, подпоясанной обычной веревкой. Пригладив рыжую бороду, конюх бестактно обхватил голову сыщика и повернул сначала в одну, потом в другую сторону.

– Поосторожнее, любезный! – требовательно огрызнулся Зубов.

– Извиняйте, барин, – повинился конюх. – Я ведь больше с лошадиными мордами дела имею.

– И как мне вас прикажете величать?

– Мартын я. – Шмыгнув носом, конюх выставил перед сыщиком палец и повел им влево, потом вправо. – Нукыть, следите за этим!

Иван Федорович повиновался.

– Не мутить?

– Нет. Только излишняя слабость.

– Ну дык этыть нормально. Все-таки знатно шандарахнуло.

– Выяснили, что была за взрывчатка? Состав? Вес? – осторожно спросил Зубов. Но вопрос явно был не по адресу.

–Это вам, ваше благородь, к господам ищейкам обратиться надобно. Их тут вон сколько набежало, не выметишь, – и, слегка подавшись вперед, добавил: – только такого у нас вовек не было, это уж точно…

– Чего именно?

– Чтобы смерть к человеку с таким размахом пожаловала. У меня кони из стоил повыскакивали, когда хлопнуло-то…

– Стало быть, вы тоже слышали?.. – уточнил сыщик.

– А то как же не слышал? У нас даже дед Аким, что еще с войны глухотой страдает, сидя на табурете, в кадуху сиганул да токма об землю сильно тюкнулся… – И, видимо, вспомнив о своих непосредственных обязанностях, Мартын выставил вперед указательный палец и снова принялся проверять зрение и реакцию.

Сыщик устало вздохнул.

– Ну вроде бы жить будете, ваше благородь, – заключил конюх. – Уж не знаю как долго, но пока то уж точно соизволите дышать и даже передвигаться.

Зубов улыбнулся и коротко кивнул:

– Спасибо на добром слове.

– А вот это всегда пожалуйста. Для хорошего человека чего не жалко.

После этой фразы конюх как-то смутился и, опустив голову, быстро удалился по своим делам. Зубов не сразу понял причину, а когда обернулся, сразу все встало на свои места.

– Иван Федорович?

– Собственной персоной.

– Разрешите представиться, Сергей Карпович Шмелев, полицмейстер Покровского департамента полиции.

Сняв шапку-котелок, широколицый чиновник средних лет, темноволосый, с широкими бакенбардами, отдал короткое приветствие, как того предписывал внутренний устав. Но сыщика поразило не это.

– Покровский уезд, говорите? А можно поинтересоваться: какая нужда вас вынудила забраться в такую даль? Я ведь, если не ошибаюсь…

– Не ошибайтесь! – перебил его представитель власти.

Полицмейстер тяжело вздохнул и присел рядом с Зубовым на крохотную скамейку. Впрочем, уместились оба очень даже замечательно, совсем не помешав друг другу.

– Я ведь из благих намерений к вам, Иван Федорович. Так сказать, из самых чистых побуждений души и сердца. Прошу выслушайте, а уж потом свои каверзные вопросики задавайте.

– Что ж, извольте… – кивнул Зубов.

Еще раз вздохнув, на этот раз еще более тяжко, полицмейстер собрался с мыслями и осторожно начал:

– Знаете, тут до вас много народу побывало. И московские, и владимирские, не поверите, даже рязанские – и те свой нос сунули. Нет, я, конечно, понимаю: служба такая, лучше лишней бумажкой прикрыться, чем потом перед столичным начальством ответ держать. С вас станется! Даже если не виновен человек, все одно найдете за что в каземат упечь. Только вот что я вам скажу про здешние места… Не позволят они вам правду сыскать, никак не позволят. Шушмор ведь поумнее и поизворотливее всех нас вместе взятых будет. Уж поверьте мне, горемыке. Такая тут чертовщина творится, что не приведи Господь столкнуться. – После этих слов Шмелев перевел дыхание и продолжил: – Я ведь раньше как вы рассуждал. Приехал лет пять назад да с таким рвением за дело принялся, что дым коромыслом! Это когда только первые с обозов на Владимирском тракте пропадать стали. Ну, думаю, враз сейчас эту вражину раскрою… Только все это пустое. Да вы и сами проверить можете. Сколько бы здесь расследований не проводилось, а итог один… «Дознанием сего дело установлено, что дырка от бублика, а не вывод». – Надув щеки, полицмейстер издал непристойный звук ртом, но и так было понятно, что означает сей намек. – Шиш с маслом, а не результат, понимаешь ли…

– И что же вы мне предлагаете? – немного заскучав, поинтересовался Зубов.

      Настороженно поглядев на сыщика, Шмелев напряженно сомкнул уста. Понял, что наговорил лишнего. Со столичной персоной с места в карьер беседу начинать опасно. Вот, видимо, и погорел. Хорошее дельце – начальник департамента особого порученца от беспристрастного расследования отговаривает. Тут и впрямь про острог задуматься стоит.

– Я ничего не предлагаю… просто хотел… – голос полицмейстера дрогнул.

– Ну тогда и говорить не о чем, – спокойно заключил Зубов. – И еще… позвольте мне уж самому разобраться, где тут черным-черно, а где просто сажей намалевано.

Полицмейстер изобразил на лице обиду, но ничего говорить не стал. Вместо этого хлопнул себя по коленям, выражая досаду, и встал, чтобы отправиться к лошадям. Сделал шаг, остановился. Видимо, гложущая его мысль не давала бедному покоя. Развернулся и посчитал своим долгом все-таки высказать её без всякого на то позволения:

– Не тем делом мы с вами занимаемся, любезнейший Иван Федорович. Не по зубам нам черт кудлатый! Я бы, честно сказать, с превеликим удовольствием мазуриков да проституток по питейным заведениям щемил, а не леших да водяных в змеином лежбище искал.

– А службу вы себе тоже таким малахольным образом выбирали? – внезапно поинтересовался сыщик.

– Так какая моему Отечеству польза, коли я в вопросах черных сил не бум-бум… – как-то отрешенно ответил Шмелев и добавил: – Вот, казалось бы, доктор микстурой отравился, а вас это вон как потрясло, до головной раны…

Зубов машинально кивнул, а потом вдруг подорвался словно ошпаренный. И, не сказав ни слова, рванул к калитке.