***

            Широкие прилавки ломились от старинной утвари. Как говорят в таких случаях: любая диковинка за ваши деньги: чугунные утюги вперемешку с хохломой, военные трофеи и расписная посуда, первые фотоаппараты и радиолы, хрусталь и новогодние игрушки – настоящий праздник для ценителя старины.

             Кира остановилась напротив двух натертых до блеска патефонов.  Один был в отличном состоянии, но слишком простоват, а вот второй отличался невероятной отделкой, которую трудно было разобрать сквозь трещины и потемневший орнамент.

– Соскучилась по винилу? – поинтересовался Игорь.

– Люблю все ламповое3. – Показав парню язык, Кира двинулась дальше.

        Игорь быстро догнал её с очередным вопросом:

– И не жалко тебе на барахло деньги тратить?

– А на что их еще тратить? – Девушка сделала удивленный вид, заставив Игоря слегка растеряться.

– Ну не знаю, на помады там, духи, ногти…

– Нет, это не варик. К тому же их ты мне и так подаришь, – парировала Кира. – А здесь, понимаешь, целая история. Ты только представь, что эти предметы могли стать свидетелями великих событий. Да кому я рассказываю, ты – историк, и сам все должен понимать.

     Однако, вместо понимания, Игорь лишь хмыкнул и, засунув руки в карманы, равнодушно отошел в сторону.

– Ну ты чего, обиделся что ли? – Кира оказалась рядом и потрепала парня за волосы, нарушив идеальную прическу.

Он состроил унылую гримасу.

– Нет, просто представил, как когда-нибудь вместо рухляди здесь будут лежать навороченные смартфоны. А на нашем месте окажутся наши потомки. Понимаешь, о чем я? Жить нужно настоящим, Кира! Это я тебе как будущий историк заявляю.

– Ладно, я смотрю, ты совсем закуксил, – вздохнула девушка. – Не переживай, обещаю, я быстро.

  Развернувшись, девушка подошла к одному из прилавков: на первом плане ровными рядами стояли кружки и вазочки, а чуть подальше – деревянная утварь. Но не это привлекло её внимание. Левее, на самодельной полке, возвышались самые обычные масляные фонари. Вот на что нацелилась настырная покупательница.

– А можно мне посмотреть? – попросила Кира и приняла из рук продавца светоч с потемневшим от времени стеклом.

    Осторожно покрутила фонарь так и эдак, поинтересовалась о цене. Продавец не стал юлить и пытаться содрать втридорога: постоянных клиентов здесь хорошо запоминали, чтобы не тратить время на лишний развод.

Упаковав фонарь в пакет и пупырчатую пленку, продавец передал сверток покупательнице.

– Надеюсь, на сегодня все? – уточнил Игорь.

      Скрестив пальцы, Кира приложила их к груди.

– Как и обещала: всего одну вещь. Все, идем к выходу.

          Сегодня на блошином рынке было особенно многолюдно. Правда, настоящих ценителей можно было по пальцам пересчитать, в основном – праздные зеваки. От таких никакого толку, поэтому и продавцы вели себя вяло, не реагируя на глупые вопросы типа:

«Подскажите, а это действительно старинная вещь?» или «А вы уверены, что она подлинная?»

          Протиснувшись сквозь толпу, Игорь случайно задел плечом старую, сгорбленную старуху. Тут же интеллигентно извинился, слегка склонив голову, и пошел дальше. Старуха кивнула, улыбнулась, но проводила молодую пару презрительным взглядом. А затем с губ женщины сорвались какие-то непонятные, рычащие слова, словно она, внезапно позабыв родной язык, тявкнула им вслед дворовым псом. После этого злобная особа смачно харкнула себе под ноги и быстро исчезла в толпе. Со стороны могло показаться, что слюна, коснувшись асфальта, задымилась, но, скорее всего, это был всего лишь оптический обман.

***

            Масляный фонарь стоял на столе, отражая лучи яркого солнца, которые бесцеремонно пробивались сквозь тонкий тюль на окне.

– Ну и что это за народное творчество? – скрестив руки на груди, с умным видом поинтересовался Ник.

– На даче все сгодиться, – уверенно заявила Кира.

    Брат хмыкнул и взял светоч в руки. Скептический взгляд уперся в тусклую колбу, потом опустился к потертому резервуару.

– По-моему, он в отличном состоянии, – уверенно заявила девушка.

   Но брат вздохнул и поставил покупку на место.

– А на мой профессиональный взгляд – редкостная рухлядь. Ты, матушка моя, старьевщица с большой буквы «Хэ»… Ну посмотри, дома уже некуда складировать твои бесценные экземпляры.

          Из дальней части комнаты послышалось тихое хихиканье. Молчавший до этого Игорь отложил планшет и неспешным шагом приблизился к дивану.

– Кира, хочешь знать мое мнение?

– Не хочу! – резко выдала девушка. Видимо, её терпению пришел конец.

Но Игорь все же высказался:

– Это обычная деревенская утварь. Никакой исторической ценности она не представляет. Иначе тебе никогда не продали бы ее за такие копейки.

Теперь засмеялся Ник, да так задорно и громогласно, что люстру охватила заметная дрожь.

– Тут я с очкариком полностью согласен.

– Что?! А я думала, ты на моей стороне. – возмутилась Кира.

Ник демонстративно надул щеки и покачал головой:

– Систр, поверь, с этой лампой ты реально лоханулась.

– Неправда!

– Дорогая, но неужели ты считаешь, что это лампа Алладина? – улыбнулся Ник.

    Фонарь вновь перекочевал к нему в руки. Подышав на стекло, он тщательно протер его, но, увы, чуда не произошло. Ник повторил нехитрое действие – на этот раз с большим усилием. Бесполезно. Тогда он потряс фонарь возле уха и уже собирался вернуть владелице, но в последний момент передумал. И, присев на диван, зачем-то попытался подцепить ногтем масляный резервуар.

– Что ты задумал? – удивилась Кира.

– Там, кажется, что-то есть.

– Где? Внутри? Да ты прикалываешься!

    Кира в одну секунду оказалась рядом с братом. Ухватившись за металлическую крышку, он ловко потянул ее на себя, раздался щелчок, и на пол вывалился свернутый треугольником лист бумаги.

– Ух, ни фига себе, послание, – присвистнул Ник и, отложив фонарь, поднял находку.

    Чернила были хоть и потускневшие, но все еще читаемы. А вот качество бумаги оставляло желать лучшего: истончившись, она имела множество потертостей и надрывов.

Начальнику московской сыскной полиции

Владиславу Рудольфовичу Рыковскому.

Ваше высокородие, прошу Вас рассмотреть мое прошение и оставить на прежнем месте службы, продлив сроки расследования касаемо многократных и безосновательных исчезновений в местечке Крестов Брод Владимирской Губернии. Спешу сообщить, что я в значительной степени продвинулся в раскрытии данных обстоятельств, о чем обязательно сообщу Вам следующим письмом. Дело сие не требует отлагательств, так как велико по своему масштабу и губительным последствиям…

С почтением,

Чиновник по особым поручениям Иван Федорович Зубов от IX-20 1901 года.

– Ауф! Блин, я все-таки была права! – не в силах сдержать эмоции, взвизгнула Кира.

       Игорь нахмурился.

– Бред какой-то, апория.

– Чего?

– Ну апория, то есть вымышленн…. Да не важно, – отмахнулся парень. – Быть этого не может, вот и все.

– Да с чего ты взял?

– А хотя бы с того, что Рыков, которому адресовано данное письмо, никак не мог руководить московской сыскной полицией в 1901 году. Уж поверь историку: с 1899 года её возглавлял надворный советник Платонов.

  Но Киру подобное объяснение не удовлетворило.

– Ой, вот только можно без этих твоих исторических коллизий?

– Коллизия?! – Игорь наигранно схватился за голову. – Да что ты такое говоришь?! Это установленный факт, понимаешь?! Доподлинно установленный и зафиксированный документально. Да если хочешь знать, я, между прочим, доклад по началу двадцатого века в России делал. И сдал его на отлично!