– Ничего не болит? Температуры нет? – Маргарет подошла ближе, но, к счастью, трогать не спешила. – Может, тебя к хирургу записать? Знаешь, иногда переломы не сразу ощущаются из-за выброса адреналина, лучше перестраховаться, раз ты ещё и головой ударилась. Не мутит?

– Всё норм, – соврала я и выскользнула у неё из-под руки, направившись прямиком к шкафчику, где хранились лекарства.

Голова не то чтобы перестала болеть, но чувствовала я себя всё ещё паршиво, поэтому, вытряхнув из жёлтой банки таблетку обезболивающего, я не стала соблюдать инструкцию «после еды», сразу запив её водой. Тётя на это ничего не сказала.

Так вот что это! Я, наконец, вспомнила, как ощущается сотрясение: головная боль, головокружение и тошнота. То есть я вчера действительно где-то прилично упала.

– А что с церковью? – сменила тему я, пока тётя опять не начала крутиться вокруг меня, проявляя чрезмерную заботу. Органы опеки, конечно, иногда маячат на горизонте, исключительно для галочки в своих отчётах, но, если им вдруг что-то не понравится, крови они попортят знатно.

– Шериф уже разбирается, – Маргарет вздохнула так тяжело, что было понятно – что-то не так.

– И? – надавила я.

– У нас нет записи с видеокамер. Как оказалось, со вчерашнего вечера в школе не ведётся видеонаблюдение. Что-то с проводкой. Чертовщина какая-то.

Тётя начала расставлять столовые приборы: такой семейный обед был редким случаем, когда она откладывала все рабочие дела. Видимо, и в этот раз попросила держать её в курсе, пообещав, что подойдёт сразу, как в этом возникнет необходимость, оставив кого-то из своих заместителей и охранную фирму, которая не доглядела.

Анна аж заёрзала на стуле, но Маргарет восприняла это как негодование из-за предстоящих разбирательств со страховыми и трат на ремонт. На деле Ан переживала, что мы не узнаем, с кем я так убийственно вчера затусила. Я же молилась, что моих отпечатков пальцев не найдут, где не надо.

– Может, эти же вандалы и навернули нам камеры, – предположила я, чтобы как-то разбить повисшую тишину.

Маргарет пожала плечами:

– Не исключаю, но мне от этого грустно. Не то чтобы мне прям нужен был этот приход, но всё же мы за него отвечаем. Теперь мало того, что нам светит делегация из следователей и полиции, страховщиков, репортёров и прочего сброда, так ещё и ремонтников звать, чтобы привести всё в должный вид. И это накануне учебного года.

Она была права: такая толпа посторонних на относительно закрытой территории – всегда риск и бардак, пусть даже это представители власти и муниципалитета. Учащимся неприметного станет интересно, что происходит, они придумают сотню совершенно идиотских и безумных историй и начнут на спор в полночь бегать туда посмотреть на призраков или ещё кого. Очень повезёт, если в процессе никто не убьётся.

Пирог оказался, как всегда, потрясающим. Лаура умела и любила готовить, никогда не позволяя себе расслабиться: если что-то выходило недостаточно хорошим на её вкус, пусть даже остальные считали это шедевром, творение отправлялось в помойку, а бабуля Лаура начинала процесс заново. И даже тот факт, что меня она не особо жалует, не был поводом выдать своей дочери выпечку паршивого качества. Мне оставалось только время от времени тихо радоваться её правилам, уплетая гостинец.

Хотя в этот раз по понятной причине кусок не лез в горло, я с трудом заставила себя дожевать всё то, что было у меня в тарелке, боясь, что если неосторожно поверну голову, то всё это вполне может очутиться на полу. Поэтому при первой же возможности, когда тётя с Ан обсудили всё, что только можно из важного, и стали просто тянуть время из вежливости, я отправилась загружать посудомоечную машину, смахивая крошки в раковину, чтобы с чистой совестью сбежать к себе в надежде если не отоспаться, то хоть отлежаться.

Относительное благополучие длилось недолго. Я растерянно подняла левую руку, глядя на какое-то непонятное, словно пеплом нарисованное пятно на безымянном пальце, которое при внимательном рассмотрении походило на нитку тёмного тумана. Она неведомым образом оставалась на месте даже после того, как я, моргнув несколько раз, тряхнула поочерёдно головой и рукой. Затем я рискнула потереть его, но туманное кольцо никуда не делось.

– Да твою ж… – пробормотала я, уставившись на свою ладонь, а после сунула её под струю воды, раздражённо намылив руку средством для мытья посуды.

Может, у меня поехала крыша? Или алкоголь был некачественный?

Или…

Я бросила взгляд на своё кривое отражение в хромированной панели кофемашины, стоящей рядом, опасаясь, что моя догадка может оказаться верной. Я вижу это пятно только потому, что оно создано магией демонов.

Пол едва не уплыл у меня из-под ног, я схватилась обеими руками за столешницу, в ужасе осознавая, что произошло вчера. Стоило подобрать нужный ключик, словно вход в волшебную пещеру из сказок, память распахнулась, одаривая меня кошмарами: Велиал на свободе, и вчера он меня убил.

Тогда почему я всё ещё жива? Или нет? Это вполне может быть бесконечная агония умирающего мозга, как любят показывать в фильмах, а может быть, это вообще такой извращённый мир мёртвых?

За всеми этими мыслями я упустила момент, когда в дверь постучались, и Маргарет пошла открывать. Какое-то время я даже не понимала, кто пришёл, будучи слишком поглощённой собственными мыслями.

– Нет, проблема в том, что кто-то ошибся с центами в смете, вот, я сверил всё с прошлогодними отчётами. Некоторые контракты мы не перезаключали, потому что они всё ещё действительны, значит, цена на закупку не должна меняться. Мисс, вам надо быть внимательнее, – услышала я голос Станиславского.

– А у меня вообще каникулы, – отозвалась на замечание Анна, не отвлекаясь от телефона и даже не думая пойти поздороваться с гостем. – Какие могут быть претензии к отдыхающей школьнице?

– Ваша правда, – согласился с ней библиотекарь. – Воспринимайте это просто как совет на будущее. Если договор заключали не в текущем году, мы не прикрепляем его к сметам, надо поднимать прошлый год. К счастью, сейчас у нас всё хранится в электронном виде, так что никуда идти не надо.

– Роберт, останетесь на пирог? Лаура передала в честь дня рождения Нозоми. С мясом.

– Спасибо, но вынужден отказаться. Мне уже нужно ехать, я перед отъездом просто занёс… – в тот момент, когда Станиславский наконец появился на кухне, держа в руках папку с документами. Он осёкся и замер, глядя на меня с таким видом, словно увидел ожившего мертвеца.

А я в ужасе смотрела на него, осознавая, кто он такой на самом деле. И выражение лица демона было прямым подтверждением тому, что всё, что я вспомнила, не плод моего больного воображения.

Демон вышел из ступора первым, видимо поняв, как подозрительно всё это выглядит со стороны для Ан и Маргарет.

– Мне надо ехать, – повторил он, спохватившись. – Я просто занёс документы, сами знаете, что когда дело касается моей семьи, я каждый раз не уверен, что смогу вернуться обратно.

– Ну, от вашего двоюродного брата я бы и не такое ждала, – рассмеялась по-доброму тётя, ничего не подозревая. – Но вы правы, лучше подстраховаться. Только учтите, что, если не успеете до начала учебного года, мне придётся вас уволить за прогулы. Обещаю перед этим объявить вас в федеральный розыск. Если нам повезёт, то, возможно, он испугается и выпустит вас из своего кабинета.

– Гм… Да, – коротко ответил на всё это библиотекарь, прощаясь с нами кивком, развернулся было, чтобы покинуть квартиру, но замер, видимо пытаясь решить для себя, нужно ли что-то добавить. – Мисс Казадор, можно вас на пару слов?

Сама не знаю почему, но я вышла за ним в коридор: ноги сами понесли меня, словно не принадлежали мне.