– Что вы делаете?! – мои глаза в ужасе распахнулись, потому что до меня запоздало начало доходить, что происходит: до последнего где-то в глубине я надеялась, что переживу эту ночь, каждый раз задвигая мысль о смерти чуть дальше, а теперь она буквально сжимала мою руку и смотрела на меня сверху вниз.

– Помогаю тебе выполнить твою часть сделки, потому что ты зажата, словно у нас с тобой тут намечается секс, а не поглощение души, – пожал плечами король, как будто с таким он сталкивался регулярно. – Перестань уже трястись. Тебе несказанно повезло: я не потащил тебя за собой в глубины Ада, чтобы терзать тело и душу. Если неудобно, примостись уж как-нибудь. – Он продолжал висеть надо мной, расслабленно улыбаясь. – Вот, уже неплохо ладим.

Я замерла. Страх всё ещё сковывал меня, и сердце колотилось как сумасшедшее, словно вот-вот выпрыгнет из груди.

– Ты прямо смесь перепуганного кролика и прародительницы вашего чудного рода.

– Вы её знали? – Как ни странно, его поведение начало меня успокаивать, и я постепенно впадала в дремоту, растворяясь в жаре его тела. Наверно, это какая-то демоническая магия. Что-то вроде притупления бдительности у жертвы, этакий медленно действующий яд.

– Встречались когда-то давно. Тогда Набериус и познакомился с ней: мы попали в переделку и замёрзли. Элиза предложила укрыться у её родственников. Я бы, наверно, мог назвать её доброй. Набериус принял истинный облик, чтобы отпугнуть её, но она не испугалась и сказала, что все равны перед Богом. Видимо, его это тронуло, кто ж такое в здравом уме скажет падшему. В конце концов, он постоянно сбегал к ней сюда. Я не понимаю, как можно любить смертных, даже… добрых. Вы же немощны, хрупки и никчёмны. В каком месте мы равны? – Велиал на мгновение задумался, словно случайно погрузился в воспоминания о тех моментах жизни. – Отлично, ты наконец-то успокоилась.

Я молча покачала головой и утёрла остатки слёз рукой.

– Ты прав, хватит мне уже позориться. Перед отцом будет стыдно, что я так спасовала перед тобой.

– Если бы не спасовала, я бы очень расстроился и принял за личное оскорбление, – Король расплылся в улыбке, но было бы сложно назвать её злой. Похоже, что моё поведение его правда забавляло, хотя это больше походило на потеху ребенка над попытками мухи с оборванными крылышками спастись. – Ладно, предлагаю не затягивать. И не волнуйся, я буду предельно деликатен.

Он нежно дотронулся до лица ладонью, но я всё равно вздрогнула. Сейчас я умру… Вот-вот закончится моя жизнь. Что будет дальше? Моё тело будет шататься по миру как зомби, а я? Та, что сейчас чувствует всё это и мыслит, что будет со мной? Каково это – съесть «душу»?

– Ну-ну… – Велиал наклонился к моему лицу так, что наши лбы соприкоснулись. – Не надо опять плакать. Я же говорю, проще относись. Я только заберу у тебя то, что тебе не нужно, в обмен на твоё желание. Всё равно вы ими пользоваться не умеете. У меня от душ, которые вот так вот вытянуты из комка нервов, несварение.

Я закрыла глаза и протяжно выдохнула, показывая, что уже готова ко всему.

– Сладких снов, – и он поцеловал меня в губы. От неожиданности я вцепилась ему в руку и попыталась отстраниться, но не смогла. Поцелуй был каким-то странным: с одной стороны, несмотря на всё происходящее сейчас, он мне почти понравился, как бы безумно это ни звучало, а с другой…

Велиал запустил руку мне в волосы и прижался к губам ещё сильнее. Горячий. И вдруг меня накрыло ощущение холода, могильного холода. В глазах потемнело. Я резко погрузилась во тьму, словно кто-то дёрнул в моём сознании рубильник, выключая все чувства, хотя показалось, что даже это «выключение» прошло не мгновенно: оно затухало, пусть и быстро, но я совершенно точно поняла, когда моё сердце остановилось.

Мобильник настойчиво сигнализировал где-то в районе письменного стола. Судя по звуку, сработало напоминание. Чертыхнувшись, я вслепую потянула к нему руку, но на полу не нащупала, да и на деле он оказался куда дальше, чтобы из этого отчаянного желания вернуть тишину вышло что-то толковое. После пятого повтора задорной и оттого раздражающей мелодии пришлось сделать над собой усилие, и я буквально на четвереньках, добравшись в другой конец комнаты, обнаружила его в обрывках того, что ещё вчера было моим сарафаном. Не особо вчитываясь в запись, которая отображалась на экране, я смахнула уведомление и растянулась на прохладном полу.

Никак не получалось вспомнить, как после вечеринки я оказалась в своей комнате. Устало потёрла глаза и уставилась в потолок. Голова раскалывалась, и в груди поселилось некоторое недомогание, словно за твердью рёбер не хватало пары органов. Стоило мысленно прощупать тело на какие-то ненормальные ощущения, будь то ушибы или что-то в таком духе, как чувство пустоты обратилось пугающим вакуумом, который, как черная дыра, был готов поглотить всё вокруг, и только лишь моё тело спасает мир от этой участи. На всякий случай я осторожно ощупала грудную клетку, но ничего странного не обнаружила: вроде бы всё, что там должно быть, на месте, ничего не сломано.

Чего не скажешь о моей одежде: судя по её виду, судьба уронила меня в придорожные лужи как минимум пару раз и успела протащить по всем пыльным углам школы. Как я ни пыталась, память оставалась глуха, и припомнить, был ли на празднике алкоголь, никак не получалось. Нужно было срочно разобраться в том, что вчера произошло. Маргарет будет не в восторге от того, что я умудрилась каким-то непостижимым способом довести себя до такого состояния, и не дай бог кто-то решит, что выложить видео с моим участием в школьный чат будет просто отличной идеей. Клятвенно заявляю, что если вчера по какой-то причине я первый раз в жизни попробовала алкоголь, то впредь клянусь себе его больше не употреблять. Ни капли. Никогда.

Тело отзывалось муторной слабостью на любую попытку принять хотя бы подобие вертикального положения. Голову и грудь словно сдавили невидимые тиски, и стало тяжело дышать, как только я прислонилась спиной к спинке кресла. Я застонала, и меня повело в сторону, но получилось не упасть. Теперь перед глазами прыгали цветные пятна. Если это от алкоголя, то он был совершенно дрянным. Как меня вообще угораздило так влипнуть? Не помню, чтобы у кого-то из моих знакомых бывало такое после гулянок…

Оставалось только радоваться тому, что каникулы ещё не закончились: не представляю, как бы у меня получилось добраться до своей парты и отсидеть там все положенные по расписанию уроки, а может, даже дополнительные занятия.

С трудом я всё же поднялась на ноги и силком заставила своё многострадальное тело добраться до ванной. В зеркале, стоило мне наконец сфокусировать взгляд и внимание на отражении, вид оказался ещё хуже, чем я думала: непонятные синяки и, ко всему прочему, неожиданно разбитая губа, словно я умудрилась с кем-то подраться. Надо срочно придумать объяснение для всех, кто спросит, что случилось. Хотя бы до момента, пока правда не всплывет сама собой. К счастью, всё, кроме лица, можно спрятать под одеждой, наверное, можно отвечать, что я поскользнулась на мокром полу. Это если меня найдут раньше тренировки, а если нет, то пусть это будет спортивной травмой.

Такая легенда меня вполне устраивала, поэтому, когда с осмотром и чисткой зубов было покончено, я просто включила воду и прямо в нижнем белье залезла под горячий душ, сев на дно и откинувшись спиной на холодный кафель. Думать о чём-то было тяжело, поэтому я бросила попытки, всеми оставшимися силами пытаясь обрести внутреннее равновесие.

Я понимала, что рано или поздно мне придётся покинуть это относительно спокойное и уютное убежище, и не потому, что Анна, конечно же, придёт узнать, как у меня дела, а хотя бы чтобы поискать у Маргарет какие-нибудь лекарства или просто банку пикулей, чтобы прийти в чувство. Момент настал достаточно скоро: Анна появилась на пороге ванной, уставившись на меня с таким видом, словно я не под потоком воды сидела, а разделывала чей-то труп, чтобы спрятать следы преступления.