От досады Дюшарм проскрипел зубами, но принял руку помощи, вместе с Моник они определили парня в хозяйскую спальню. Зоэ-Моник собрала все необходимое, и вместе с Беньямином спустились в сад, расположив добытый провиант на ящики между айвовыми деревьями. Девушка бросила усталый взгляд на окна спальни, где сейчас находился ее возлюбленный и вздохнула. Беньямин Де Кольбер хотел было коснуться руки девушки, чтобы успокоить, но передумал. Пусть лучше боится и будет осторожнее, внимательнее, чем расслабится, допустив ошибку.
- Не стану врать, что все пройдет гладко, но сделаю все возможное, чтобы с тобой ничего не случилось.
Моник слегка приподняла уголки губ, разложив три белые свечи перед собой, будто ей было просто необходимо чем-то занять дрожащие пальцы.
- Успеть бы до того, как появятся родители.
- Я позаботился об этом, подкинул им работы. Ах да, совсем забыл, еще кое-что...
Парень вытащил из внутреннего кармана длинного, пошитого на заказ дорогого пальто сверток и протянул Моник. В нерешительности, девушка взяла бумагу, но не развернула, вопросительно глядя на Бена.
- Твой договор с Эмильеном. Надо было отдать сразу, но ты была слишком потрясена...
- Как ты? Это сделали птицы??
Беньямин пожал плечами, загадочно улыбаясь, чем вызвал смущение, отразившееся на лице девушки алым цветом.
- Спасибо, Бен. Спасибо за то, что помогаешь, за все...
С мгновение вампир удерживал взгляд серо-зеленых глаз, в которых блестела благодарность и что-то еще, незнакомое таинство, пронзившее сердце Беньямина неуловимой стрелой. Откашлявшись, он поспешил удалиться в Астрал, оставив Моник одну с пахучими травами в руках.
Зоэ-Моник Гобей, как и было велено, рассыпала крупную соль вокруг места, где разместился импровизированный алтарь, на ящиках стояли три свечи, их пламя легонько подрагивало и трещало, а в середине на платке ожидала дальнейших действий куколка, отливающая медью. Девушка расплела пряди волос Сеголен из игрушки и переплела их с травами, смешав с подтаявшим воском, слепив собственную свечу. Моник надеялась, молилась, чтобы Беньямин успел вернуться из Астрала, когда двоюродная тетя появится, и подожгла от ближайшей свечи свою.
Сосредоточившись на мыслях о принцессе теней, помогая себе войти в некий транс монотонной мелодией, как делала это Элайн, девушка, будто оказалась одна посреди огромного поля, покачиваясь свободолюбивым колоском, и сознанием нащупала нить энергии Сеголен, потянула, а когда открыла глаза, то вскрикнула, чуть не выронив свечу. Перед ней шипели, скользя вокруг защитной соляной полосы, три старушки, слуги Сеголен. Чинно проплыла над землей в воздухе Анн-Мари Кревье, с застывшей на лице гримасой боли, зависнув на отдалении. Как такое возможно, что мать Дюшарма, которую Моник все это время считала живой, мертва, и к тому же является приспешницей зла? Знал ли об этом Эрве, и сколько еще призраков призвал ритуал?
До боли закусив нижнюю губу, Моник воззвала к той, кого искала. Сеголен, где ты? Сеголен...хватит скрываться за масками и слугами, покажись сама. Сеголен Дю Тревилль или мне называть тебя Сеголен Дюссо? Как только Зоэ-Моник произнесла последние слова, по мановению дьявольской руки пред домом, исчезая и вновь появляясь, оказалась та, к кому был обращен зов. Столь знакомые черты лица Арлетт Пинар исказил гнев, но что разозлило девушку сильнее – напоминание о предательстве некогда любимого супруга или то, что ее неожиданно вызвала та, которую Сеголен сама намеревалась нагнать, Моник силилась понять.
Глаза подруги, цвета весенней зелени сузились, Сеголен в теле Арлетт молча наблюдала, словно жестокий хищник, притаившись на виду. Зоэ-Моник заметила, что вены на шее девушки вздуты, капилляры полопались, и зрачки теперь утопали в крови, а на теле, наливались синяки и гематомы разных форм и размеров. Свободной рукой Моник закрыла рот, сдерживая слезы, не осталось ни малейшей надежды на то, что Арлетт сможет остаться в живых, когда Сеголен Дю Тревилль освободит ее тела от плена.
- Арлетт...
Сквозь рыдания тихо произнесла Зоэ-Моник Гобей, вцепившись в ящики, чтобы удержаться на трясущихся ногах. Сеголен беззвучно махнула рукой, и призраки испарились так же, как возникли, треснувшие губы женщины расплылись в безумной улыбке, кровь окрасила белоснежные зубы Арлетт, и она со всех ног побежала в заросли кукурузы. Поддавшись инстинктивному порыву, Моник бросилась вслед за Сеголен, спотыкаясь о камни, расталкивая листья и молодые початки кукурузы, ведомая лишь одной целью.
Шелест зелени, биение сердца и глухой стук подошв о землю еще отдавался эхом в ушах, когда Зоэ-Моник Гобей выскочила на округлую поляну из примятой кукурузы и сорняков. Она тяжело дышала, кровь бурлила в ушах от разогнавшего ее адреналина; девушка мотала головой в попытках отыскать юркнувшую меж плотных рядов кукурузы Арлетт, под ботинками хрустели налившиеся соком мясистые початки, в очередной раз, наступив на один из них, нога неловко подкосилась и Моник съехала на землю, тихо ахнув.
Адреналиновый всплеск уступил свое место страху, сковавшему нутро; Зоэ-Моник растирала ушиб и кляла себя за глупый поступок. Зачем побежала? К чему эти геройства, когда ты не можешь себя защитить? На что надеялась, дура, что как в приключенческой книге о рыцарях ее спасет в самый нужный момент Беньямин, или в собственном сердце хватит храбрости противостоять злу?
Она не Кэтлин, вспомнила Моник сильную героиню, впечатлившую ее стойкостью, большим сердцем и мудростью, из последней прочитанной книги «Сталь и солнце»*. Кэтлин тоже жила в своем маленьком мирке, общине друидов, пока в один прекрасный день не решилась посмотреть судьбе в глаза, отправившись в опасное путешествие по кромке острого лезвия, но даже у Кэтлин был Ланселот.
Вынырнув из мыслей, Зоэ-Моник подняла голову, теперь придумывая план, как бы вернуться к соляному кругу и дождаться Беньямина, но сделав вдох, так и замерла; из кукурузы на нее смотрели знакомые черные глаза. Эрве Дюшарм медленно вышагивал из зарослей, словно что-то мешало его движениям, словно кости крепко впечатаны в цемент, все его тело сплошь было покрыто глубокими ранами и ссадинами, из которых сочились кровь и гной. Зловоние заполонило ноздри, проникая до самого желудка, его содержимое Моник с трудом удерживала на месте, как и нахлынувшие слезы.
- Эрве? Что она сделала с тобой??!
Вместо ответа парень издал стон и повалился, споткнувшись о слежавшиеся стебли, едва подняв голову Эрве принялся цепляться крючковатыми пальцами за землю, придвигаясь ближе к Моник. Девушка вскрикнула, и, отталкиваясь пятками, отползла назад, пока спина не уперлась в кукурузных воинов. Рука парня ухватилась за носок ее ботинка, плохо контролируемые губы раскрылись в попытке что-то произнести, но левый уголок сам собой опустился ниже, усложняя задачу.
- Я..лю..бл..юю..т-тее..б-бя...по..п-о...цел-л-лу..ий..м-ме..н-н..я...
Моник тряхнула ногой, чтобы убрать руку Дюшарма, отчего правый глаз, и без того странно вращающийся на месте выпал, болтаясь теперь на оголившемся нерве на уровне щеки, оставляя после себя зияющую дыру. Оглушительно вскрикнув, Зоэ-Моник Гобей подорвалась с места, ныряя в заросли кукурузы, она мчалась, не разбирая дороги, утирая рукавом бегущие слезы.
Невдалеке мелькнул забор фермы, девушка бросила все силы, чтобы как можно скорее вернуться, но как только выскочила на тропу, задохнулась от увиденного. Ее родители, Элайн и Эгон, были привязаны тугой веревкой за шеи к деревянным балкам забора. Немые уста открылись в крике, бескровные лица обратились к небесам, и только невидящие глаза смотрели на дочь. Зоэ-Моник упала перед их телами на колени, в попытке нащупать пульс, убедиться, что есть хотя бы призрачный шанс, что ведьма и вампир еще живы. Руки неимоверно тряслись, слезы застилали обзор, но Моник не прекращала попыток распутать толстый узел веревки.
- Ахахаха! Не представляешь, какое блаженство наблюдать за твоими бессмысленными потугами. Как же долго я ждала этого мгновения! Еще миг, подожду еще немного, оно того стоит, а после я заберу и твое тело, изопью твоей души! Наконец-то дар великого хозяина рек станет моим, о-о, я имела удовольствие наблюдать за дарованной тебе силой из глаз этого жалкого, охочего до маленьких слабых девочек отребья. Он должен был стать одним из моих слуг, но вы уничтожили его прежде, чем я полностью завладела сознанием. Ну, ничего-о, вкупе с моей силой дар Фоссегрима раскроется на полную, власть станет безграничной!
