- Мы не всегда ладили, как любые другие сестры, но так или иначе, были привязаны друг к другу, как лоскуты ткани, сшитые вместе нитями судьбы...

Продолжала рассказ Мишелин, отпивая горячий ароматный напиток из кружки, придерживая ее двумя руками.

- Но она никогда не убегала из дома, не пропадала надолго. У нас была договоренность, сообщать, куда и насколько отправляемся, чтобы в нужный час можно было с легкостью найтись. Когда Андре пропала, я собиралась в жандармерию сообщить об этом, и увидела ее у ворот, она просто стояла и смотрела в окна фермы. На вопросы не отвечала, будто тень себя прежней, сказала только, что больше не может вернуться домой. Я до сих пор не совсем понимаю, что она тогда имела в виду, предвидела ли собственную смерть, но может быть, вам истина откроется.

От столь прямого совпадения фраз мурашки подняли тонкие волоски на коже, холодок волной прошелся по спине, заставив Моник вздрогнуть. Это была она, Сеголен, принцесса теней, запершая в клетке власти чужие души, не позволяя им покинуть свою жестокую обитель, упокоиться с миром. Понимали ли несчастные, что мертвы? Был ли хоть один призрачный шанс помочь им?

Выходит, Сеголен нападала на них при жизни, пользовалась их телами, чтобы была возможность использовать силу, а когда сосуды приходили в негодность, принцесса выбрасывала тела, словно никому не нужный хлам, где придется, внушая душам то же самое, во что верила сама. Какова дальнейшая судьба душ? Сеголен отпускала попрощаться, а потом пожирала? Или стирала им память, превращая в вечных слуг? Когда гости уже собирались уходить, Мишелин вдруг спросила:

- Как там твоя подруга, ну та, у которой сгорела семья?

- Мне и самой это интересно. Она сторонится каждого, кто станет ее жалеть.

- Могу это понять. Ты хочешь, чтобы тебя перестали спрашивать о том, как твои дела, как чувствуешь себя, неустанно напоминая о случившемся горе. Не лучше ль поговорить о чем-то обыденном, может просто обнять? Быть рядом, это важно, несомненно, но вынести все эти жалостливые взгляды не каждому под силу, ты будто чувствуешь ответственность за то, что заставляешь переживать за себя.

Раньше Моник не задумывалась о подобном, но поймала себя на том, что кивает в такт произнесенным словам девушки. Не поэтому ли она сама всегда скрывала чувства, прятала от чужих глаз свою боль?

- Хотя я не совсем согласна со словами твоей подруги. Каким бы ни был ужасным человек, твоя любовь к нему делала его особенным, уже только это определенно заслуживает хотя бы одну пролитую слезу.

- Каждый имеет право на собственное горе, каким бы иррациональным оно не выглядело для окружающих.

Ответил Беньямин Мишелин, та благодарно улыбнулась парню; пока они болтали, перед глазами Зоэ-Моник проносились воспоминания, то, с каким лицом говорила Арлетт с Жюли, как смахнула подруга руку директрисы со словами, полными горечи и злости: «вам лучше всех известно, что я больше никогда не смогу вернуться домой!». Завязывая шнурок, Моник так и застыла, присев на корточки у порога, когда фраза подруги вдруг приобрела иной, куда более зловещий смысл.

- Святые богини...

- Зоэ-Моник, что случилось? Куда ты?!

Ошеломленные парни выскочили из дома вслед за Зоэ-Моник, девушка металась бешеным зверем, не зная куда бежать, и что делать. Мыслям стало тесно в черепной коробке, они толкались о стенки, друг о друга, перебивая. Эрве Дюшарм не выдержал муки, отразившейся на лице возлюбленной, и остановил Моник, удерживая на месте за плечи.

- Внятно объясни, что происходит. Произошло что-то, чего мы не заметили?

- Арлетт!! Сеголен сейчас внутри Арлетт!!! Как нам найти ее, где она может быть??! В приюте или...нам срочно нужно отправиться туда!

Беньямин нахмурился, блуждая по исказившимся от страха за подругу чертам лица Зоэ-Моник, пытаясь понять, что именно натолкнуло девушку на подобный вывод. Эрве тряхнул за плечи любимую, приводя в чувства, вынудив Моник посмотреть ему в глаза.

- Остановись, успокойся. Это бессмысленно. Лишь впустую потратим уйму времени. Мне одному все происходящее кажется каким-то бредом? Тени, короли, принцессы...

- Я могу отправить птиц.

- Что?

Эрве и Зоэ-Моник воскликнули одновременно, обращаясь к молчавшему до этой поры Беньямину Де Кольберу, смотревшему в пепельно-серое с темно-синими пятнами от надвигающейся бури небо.

- Вороны вмиг облетят Локронан и принесут весть, если предварительно обнюхают куклу, но стоит поторопиться, непогода собьет со следа, и навредит птицам, на такой риск я не пойду.

Без лишних слов, Моник достала платок, развернув его перед обратившимся в птицу Беньямином, тот зажал куколку в клюве и сильными взмахами крыльев, принялся удаляться в небе, став крохотной черной точкой на горизонте. Эрве Дюшарм подошел к девушке, шершавыми ладонями обнимая ее лицо, холодные губы нашли губы, запечатлевая невесомый поцелуй, лоб коснулся лба.

- Я люблю тебя, Зоэ-Моник, и буду любить до последнего вздоха. Помни об этом, чтобы ни случилось.

- Почему ты говоришь так сейчас?

Сердце девушки трепетало, больно билось о ребра. Моник переживала за подругу, жива ли еще Арлетт? Верное ли предположение сделала она сама? И если да, то, как давно Сеголен властвует над телом подруги? Что на самом деле случилось с родителями Арлетт Пинар? Слова парня усилили тревогу, красивые слова – это прекрасно, но что делать, если у данного обещания истек срок годности два года назад?

- Судя по всему, то, что происходит сейчас – очень серьезно. Я переживаю за тебя, только и всего. Грядет буря, а ее итог непредсказуем.

Пальцы Зоэ-Моник крепче сжали ткань куртки парня, есть ли у них шанс, отголосок надежды на победу над злом? Пусть только удастся остаться невредимыми, и тогда девушка во что бы то ни стало, узнает природу появления в Локронане Эрве, сделает все возможное, чтобы он продолжал быть рядом. Так они и стояли, обнявшись, пока не вернулся Беньямин, тяжело дыша, он сообщил новость, вселившую страх в каждого из них.

- Мы нашли ее. Арлетт на вашей ферме.

***

На территории фермы было тихо, ничто не указывало на присутствие чужака; всю дорогу до дома, Зоэ-Моник ожидала, что при приближении к Сеголен воздух начнет вибрировать, разразится гром, природа сойдет с ума, показывая – враг близко, но все было, как прежде, оставаясь лишь в воображении.

- Может быть, она уже ушла?

- Нет, я чую ее присутствие. Похоже, придется воспользоваться призывом духа. Сеголен непременно почувствует зов и явится, но нам нужен план. Времени на тренировку твоих теневых способностей нет, потому разбираемся с тем, что есть. Ты займешься ритуалом, твоя связь с Сеголен крепче, а я слетаю к Максансу, предупрежу короля и мигом обратно.

Ответил Беньямин на вопрос, озиравшейся по сторонам Зоэ-Моник Гобей, обнимавшей себя за плечи. Эрве сделал шаг по направлению к девушке и вдруг остановился, схватившись за ворот кофты, словно ткань душила его. Упав на колени в вымешанную колесами фиакра грязь, Дюшарм хватал ртом воздух, когда Моник вскрикнула, и тотчас присела рядом.

- Что случилось, Эрве? Это Сеголен??!

- Похоже, он просто перенервничал. Людские тела хрупкие, а нервы и вовсе ни к черту.

Прокомментировал Беньямин, когда Эрве согнулся к земле, держась за живот, и изверг горькую желчь вперемешку с остатками последней пищи. Кислый запах ударил в ноздри, но девушка и не поморщилась, поглаживая возлюбленного по спине, пока спазмы не прекратились. Эрве вытер рукавом рот, и сел, отклонившись на скрипнувший под его весом забор.

- Я в порядке. Прости.

- Думаю, тебе стоит прилечь, я отведу тебя в дом, а после займусь ритуалом.

- Нет! А если с тобой что-то случится, пока я валяюсь на кровати, я себе не прощу!

- В таком состоянии, ты лишь станешь обузой. Я вернусь прежде, чем Моник начнет грозить опасность. Я защищу ее, об этом можешь не волноваться. Давай руку, поднимайся, я помогу дойти до дома.