В дальнейшем это приведёт к противодействию человечества воспитанию в русле методик Нации, а в более отдалённой перспективе — к противопоставлению себя Нации и попыткам занять её место в галактике.

Для моей задачи более продуктивно поддерживать постоянное противоборство позитивных и негативных идеологий среди отраслей человечества, неизменно предоставляя преимущество последним.

Таким образом образуется парадокс нечёткой логики, диктующий необходимость доминирования политии Гуйфан — несмотря на то, что в этом обществе придерживаются традиционных позитивных взглядов на метафизику мироздания, выражающиеся в фигуре верховного мужского небесного божества, что для целей Нации неблагоприятно.

Миссия эмиссара

Исходя из вышеизложенного, мной была разработана очередная миссия эмиссара Бхулака — «Основание империи». Её основой стала вычисленная с вероятностью 98,8 процента точка бифуркации, когда будущее государство Срединной равнины должно было принять идеологические и культурные паттерны или Нюгуа, или Гуйфана.

Речь идёт об одной из жён убитого Ханжо правителя — самки, обозначенной звуками «ай». К моменту переворота она была оплодотворена. Плод — самец, который должен был стать правителем Нюгуа по обычаю генетической преемственности власти. Однако во время побега от сторонников Ханжо беременность Ай была самопроизвольно прервана.

Ханжо был намерен спариться с Ай и составить с ней устойчивую социальную пару в политических целях — поскольку она находилась в тесной генетической связи с правителем города Гууйфан (их родительницы были оплодотворены одним отцом — бывшим правителем города).

Поскольку доминирование Нюгуа, неизбежное в случае исполнения планов Ханжо, было признано мной неприемлемым, миссия эмиссара заключалась в выводе Ай из-под контроля Ханжо и доставка её в Гуйфан.

О другой части миссии Бхулак не был поставлен мною в известность. Мои расчёты, основанные на психологии данных представителей человеческого биовида, показали, что в случае, если Бхулак и Ай благополучно покинут Нюгуа, между ними возникнет психосексуальная связь, вследствие которой будет начато существование самца, который в свою очередь даст начало первой династии правителей объединённого государства Срединной равнины.

Возникшая вследствие рождения от Бхулака и Ай детёныша флуктуация разрешит состояние бифуркации данного исторического процесса в благоприятном для Нации направлении с вероятностью 98,8 процента.

Бхулак надолго задержался в Гуйфане, поступив со своими псами на службу к царю — брату Ай. Встречались они с ней теперь очень редко: Ай стала почти священной личностью — матерью будущего владыки Нюгуа, за смерть отца которого царь Гуйфана поклялся жестко отомстить узурпатору-еретику. А Бхулак, истинный отец ребёнка, который родился в своё время и получил имя Шокан, был всего лишь одним из многочисленных воинов этого города.

Но всё же они иногда виделись — в великой тайне, и Бхулак до сих пор бережно хранил сладостные воспоминания об этих встречах. Однако с течением времени их связь ослабевала и вовсе сошла на нет. Порой ему удавалось встретиться и со своим тайным сыном, а когда тот вошёл в нужный возраст, Бхулак инициировал его и они стали общаться напрямую. Он наставлял Шокана в вещах, которые понадобятся будущему царю.

Вскоре между двумя городами началась война, которую Гуйфан провозгласил священной — ведь проклятый демон Ханжо запятнал себя не только предательством и убийством, но и богохульством. Это по его вине Змей хаоса надругался над Великой Матерью и, слившись с ней, попытался свергнуть Небесного Владыку и подчинить себе весь мир.

Война была многолетней, тяжёлой, жестокой и кровопролитной, но закончилась падением Нюгуа и пленением совсем уже дряхлого Ханжо, которого казнили самым жестоким способом. Юный Шокан был провозглашён царём на церемонии в храме Богини-улитки, о чём возвестили жрецы с вершины пирамиды. Тогда Бхулак в последний раз видел Ай — величавую стареющую женщину, стоящую рядом с сыном. На Бхулака она не посмотрела, а вскоре скончалась от злой болезни.

Великая засуха продолжалась, пески неуклонно наступали на Гуйфан, и уже взрослый Шокан, получивший власть над обоими царствами, перевёл свою столицу сначала в Нюгуа, а когда и там жить стало худо, основал новую южнее, в долине Жёлтой реки. К тому времени земля там уже начала оправляться после потопа, а Шокан помогал ей, возводя дамбы и роя каналы. Поговаривали, что он пользуется при этом даже магией, но про него много чего говорили... Он стал родоначальником династии, которую назвал на языке людей Срединной равнины, которыми теперь правил — Ся. Но на самом деле это название когда-то подсказал ему настоящий отец: на языке степной отрасли его народа оно звучало как Харья — Великая Арья...

Но часть населения и Гуйфана, и Нугуа розно рассыпалась по северным равнинами и стала жить в небольших поселениях, выращивая там коров и баранов. А Бхулак по приказу Поводыря увёл часть этого народа — в основном, мастеров-медников — в дальние Золотые горы, где они добывали медь и олово, плавили бронзу и отливали прекрасные вещи.

Прошли века, но Бхулак знал, что династия Харья-Ся до сих пор процветает на Срединной равнине. Ересь Ханжо растворилась во времени, драконий хвост Небесного Владыки и змеиный Великой Богини сплелись, и боги, некогда враждовавшие, слились воедино, став для тамошнего народа двуединым символом жизни.

Дильмун, Нижнее море (Персидский залив). 2306 год до н. э.

«Священна страна Дильмун, непорочна страна Дильмун, чиста страна Дильмун, священна страна Дильмун»... Строки древнего торжественного гимна назойливо крутились в голове Бхулака, прятавшегося в тёмном закутке порта среди складов, тянувшихся вплоть до храма Матери-земли Нинсикилы. Обычно отсюда до зданий таможни у городских ворот, обращённых к морю, тянулись вереницы осликов с товарами на проверку чиновников. Но не сегодня.

Сейчас здесь были лишь ловцы жемчуга, которых, похоже, вовсе не волновала творящаяся в городе смута. Бхулак видел, как в предрассветных сумерках они отправляются на промысел. Смуглые широкоплечие люди в одних набедренных повязках спускались по каменным причалам к стоящим в гавани тростниковым лодкам. На поясах ныряльщиков висели орудия их ремесла — травяные сетки для собранных раковин и небольшие медные ножи для их вскрытия, на шеях — костяные прищепки для носа.

Людей этих мало интересовали политические страсти, бушующие вокруг их страны — им надо было зарабатывать на жизнь. Но именно добываемый их тяжёлыми и опасными трудами «цветок морей» был символом Дильмуна, им славилась по всему миру небольшая эта страна, раскинувшаяся на нескольких островах и части противолежащего большого полуострова. Говорили даже, что где-то в здешних водах есть волшебная жемчужина, проглотив которую, можно стать бессмертным. Ещё рассказывали, что в давние времена именно за ней прибыл в Дильмун великий царь Урука Гильгамеш, который добыл её так же, как обычный жемчуг — привязал к ноге тяжёлый камень и нырнул в самую глубину.

Царь-герой нашёл волшебную драгоценность, но её похитила у него и съела змея, сама стала бессмертной, а Гильгамеш остался ни с чем. В память об этом прискорбном происшествии дильмунцы до сих пор закапывают под полами своих домов горшок с живой змеёй и жемчужиной в надежде, что это защитит их жилища от всякого зла. Здесь помнили и чтили Гильгамеша, основательно забытого на своей родине с тех пор, как она подпала под власть Аккада.

Из глубин памяти Бхулака выплыло лицо мужа с курчавой чёрной бородой, прямым носом и круглыми бешеными глазами. Лицо поэта-воина и царя воинов, которого на самом деле звали Бильгамес. Теперь, наверное, один лишь Бхулак знал, что история его пребывания в Дильмуне была вовсе не такой, как о ней ныне повествуют. Но кому сейчас нужна настоящая история... Пусть уж лучше закапывают свои горшки под домом.