– Я же сказал, что это был просто заговор, – заметил Бенедикт.

Синие глаза зажглись пониманием.

– Клад Оливии, – задумчиво произнесла Батшеба.

– Лучший способ обрести респектабельность – получить огромное состояние, – пояснил лорд Харгейт.

– Сокровища, – все также рассеянно продолжала Батшеба. – Значит, они вовсе не от Эдмунда Делюси.

– Строго говоря, по большей части они пришли именно от него, – успокоил граф. – У Мандевилла хранились старинные монеты с изображением короля Георга Второго, и я купил их. Ведь наши чересчур умные дети моментально раскусили бы обман, подсунь мы им современные деньги. Мандевилл и Нортвик пожертвовали и другие раритеты из семейной коллекции, а я внес те драгоценности, которые прислали в качестве выкупа мать и бабушка Бенедикта. По большому счету клад получился не таким уж богатым, однако выглядит как настоящее сокровище. Все слуги внимательно наблюдали за ритуалом вскрытия сундука.

– Можно было догадаться, – проговорила Батшеба и закрыла глаза. – Я и сейчас вижу эту картину. Яркие солнечные блики на монетах и драгоценных камнях. Вокруг детей плотное кольцо зрителей. Наверх я не смотрела, но нетрудно догадаться, что слуги прилипли к окнам.

Она открыла глаза, словно наконец поняв главное.

– Слуги.

– Слуги быстро разнесут весть, – заметил Бенедикт. – Эти люди не умеют молчать. Несколько дней назад ты сама говорила то же самое.

– Больше того, они приукрасят реальность и приумножат богатство, – добавил лорд Харгейт. – Когда новость долетит до Лондона, сундук Эдмунда Делюси наверняка будет ломиться от рубинов, сапфиров, изумрудов и бриллиантов. Люди будут сообщать друг другу, что миссис Уингейт стоит двадцать, пятьдесят, а то и все сто тысяч фунтов. Как известно, это немаловажное обстоятельство меняет все.

Лорд Харгейт вскоре продолжил прогулку вдоль берега озера. Бенедикт знал, что отец обдумывает письма многочисленным родственникам.

– Ну вот, – заключил Бенедикт, когда комок в горле немного смягчился, – я все-таки рад, что не придушил старика.

– Не могу поверить, – призналась Батшеба. – Еще сегодня утром я считалась скандально известной и опасной женщиной. И вдруг стала респектабельной дамой. Да, Оливия оказалась права: все, что требовалось для изменения судьбы, – это состояние. И даже не обязательно настоящее, фамильное.

Бенедикт взял ее за руку.

– Теперь тебе придется выйти за меня замуж. И остаться жить в Англии. Бегство на континент и цыганское существование отменяются. Никаких убогих меблированных комнат в грязных кварталах. И никаких поспешных переездов и бесконечных попыток скрыться от судебных приставов. Жизнь сразу станет ужасно скучной.

Батшеба нахмурилась:

– Самое нудное предложение из всех, которые доводилось слышать. И оно исходит из уст опытного политика. Вы вполне могли бы выступить удачнее, лорд Ратборн.

Бенедикт рассмеялся и подхватил ее на руки.

– Ну что, так лучше?

– Немного интереснее, – подтвердила Батшеба.

– Сейчас отнесу тебя в Нью-Лодж и там буду страстно любить до тех пор, пока не ответишь: «Да, милый Бенедикт, я обязательно выйду за тебя замуж».

– А если я так и не скажу этих слов?

– Скажешь!

Она действительно сказала.

Письмо, написанное три месяца назад, Перегрин получил в июне 1822 года.

«Милорд!

Благодарю за очень интересное письмо и за маленького египтянина. К счастью, он прибыл в целости и сохранности, а не разбился на мелкие кусочки, как Вы опасались. С Вашей стороны было очень мило вспомнить обо мне. Я искренне счастлива. И мама по-настоящему счастлива, что чрезвычайно важно. И все же так хотелось отправиться в Египет вместе с Вами, дядей Рупертом и тетей Дафной. До сих пор не могу понять, с какой стати лорд Ратборн и мама так твердо решили нас разлучить. Ведь по пути в Бристоль не произошло ничего страшного. Мы не совершали преступлений, не нарушали общественный порядок. Больше того, соединив маму и Вашего дядю, мы совершили благородный поступок.

И все же не сомневаюсь, что именно Вы заслужили награду и сможете распорядиться ею куда лучше меня. Тетя Дафна очень удачно все придумала, и, главное, вовремя. Судя по всему, Ваш отец и лорд Ратборн были готовы убить друг друга. Конечно, зрелище оказалось бы захватывающим. Плохо лишь то, что драка сопровождалась бы отчаянным женским визгом. Мама впоследствии сказала мне, что это оказалось бы очень вредно для Вашей мамы, в ее положении.

Кстати, у Вас появился брат. Родился пять дней назад. Красный, морщинистый и очень похож на маленькую обезьянку.

Однако мисс Велькель говорит, что новые дети всегда так выглядят. Мне кажется, это все потому, что до рождения они так сжаты дамскими корсетами.

Понимаю, что для Ваших родителей, в их-то возрасте, событие оказалось поистине нелегким, однако в нем есть и светлая сторона. Чем больше в семье детей, тем меньше внимания родители будут обращать на нас. Да, я включаю и себя, поскольку подозреваю, что мама тоже в положении.

Что касается Египта, то я поступаю так, как тетя Дафна посоветовала поступить Вашим родителям: представляю, что Вы просто уехали в новую школу. Разница заключается лишь в том, что на этот раз удалось найти отличную школу в отличном месте. Главное, никто Вас из нее не выгонит (разумеется, дядя Руперт всего лишь пошутил насчет того, что бросит Вас на съедение крокодилам). Вам удастся совершить путешествие по Нилу и в промежутках между уроками с тетей Дафной сделать великие открытия.

Ая тем временем занимаюсь с мисс Велькель. Она немка и очень строга. Но я приняла твердое решение учиться прилежно и серьезно. Дело в том, что теперь я приемная дочь самого лорда Ратборна и должна в полной мере соответствовать высокому статусу. Впрочем, жизнь не замыкается в узких рамках обучения и воспитания. Раз в неделю я обязательно езжу к вдовствующей графине Харгейт, и мы играем в вист с ее друзьями и подругами. Старички и старушки всегда в курсе последних, самых интересных сплетен и никогда не пропускают ничего достойного внимания. Каждый раз я узнаю что-нибудь новое. Сейчас главной темой разговоров оказался дядя Дариус. Все решают, что с ним делать. Честно говоря, я не знаю, что и зачем следует делать, потому что вижу его очень редко. Про себя называю его Неуловимый дядя, ведь он всегда отсутствует. Но ведь он холостяк, а такие люди ведут свободную жизнь.

Мечтаю о том дне, когда тоже смогу стать холостяком. Очень хочу жить свободной жизнью. Много думаю о будущем, и в голове уже родилось несколько занятных идей.

Идет мама. Сейчас скажет, чтобы я гасила свечу и ложилась спать.

Желаю успехов в учебе и новых чудесных открытий.

Искренне Ваша,

Оливия Уингейт-Карсингтон».