– Мы с братом ищем двух младших кузенов, – объяснила Батшеба. – Дети гостили у нас в Лондоне. Однако, к сожалению, слишком увлеклись бродячими артистами и решили присоединиться к труппе. Скорее всего, направились вместе с ней в Бристоль.

Она описала Оливию и лорда Лайла, добавив, что дети могут оказаться «в костюмах».

– Ах, эти, – сразу узнал хозяин. – Как же, как же. Сказали, что едут домой, к больной матери. Вернее, так сказал вознице дилижанса младший. А тот, который повыше, помалкивал. Выглядел очень недовольным.

Ратборн, который до этой секунды с трудом сдерживал нетерпение сделал шаг вперед. Темные глаза загорелись.

– Они разговаривали с возницей? – уточнил он. – Так, значит, дети сели в дилижанс?

– Конечно, почему же нет? – с некоторым удивлением подтвердил хозяин. – Места освободились, а у ребят оказалось достаточно денег на билеты. Во всяком случае, до следующей станции, до Солт-Хилла.

Солт-Хилл располагался всего в девяти милях от Хаунслоу. Лошади бежали резво, так как Ратборн предусмотрительно сменил их в «Пылком сердце». Дилижанс должен был прибыть примерно через час. Ратборн решил ехать скорее, и Батшеба не возражала. Чем дольше продлятся поиски, тем больше времени окажется у жестокой мучительницы-совести. Если бы Батшеба разумнее распоряжалась своими скромными средствами, Оливия уже давно жила бы под присмотром гувернантки, и ничего подобного просто не смогло бы произойти.

– Вы очень молчаливы, – заметил через некоторое время Бенедикт. – Надеюсь, скорость вас не пугает?

Последние новости благотворно повлияли на его настроение. Батшебе уже не казалось, что она сидит рядом с вулканом, готовым в любую минуту взорваться.

– Думаю о детях, – негромко ответила она. – Жалею, что так плохо воспитывала Оливию. С ранних лет давала слишком много воли.

– В моем мире большинство девочек страдают от недостатка свободы, – заметил виконт. – Так стоит ли удивляться, что нередко они вырастают весьма ограниченными? Вот вы спрашивали, думал ли я о предстоящем браке, пытался ли искать подругу жизни? Разве можно найти настоящее взаимопонимание с кем-нибудь из этих инфантильных особ?

– Я не имела права критиковать ваш выбор, – с раскаянием призналась Батшеба. – Ведь сама я вовсе не выбирала супруга сознательно, да и он тоже наверняка не рассуждал, выбирая меня.

– Ни одна из девочек высшего сословия не отважится отправиться в подобное «рыцарское путешествие», хотя кого-то подобная идея и может осенить, – продолжал мысль Ратборн. – Ведь они не имеют ни малейшего понятия о том, как можно добраться из одного места в другое. Так что решительность Оливии достойна восхищения. А вместе с ней и Перегрин прокатится в дилижансе. В ином случае он так и не узнал бы, что это за штука.

– О, действительно! Только подумайте, как много он мог бы потерять! – эмоционально воскликнула Батшеба. – Зато теперь имеет счастье ехать в переполненном, грязном, дурно пахнущем экипаже, который к тому же готов в любую минуту перевернуться. А ближайшими соседями скорее всего окажутся люди, которым давно следовало бы помыться или протрезветь, а возможно, и то, и другое одновременно. Ехать на козлах ничуть не лучше. Внутри нельзя спать из-за тесноты и духоты, а снаружи – из-за постоянного страха свалиться под колеса. Кроме того, кем бы ни оказались попутчики, кому-то из них в дороге непременно станет плохо. Впрочем, и на козлах, рядом с лошадьми, аромат незавидный. Да не забудьте о вшах и блохах: как правило, попутчики делятся ими весьма щедро.

– Перегрин – всего лишь мальчик, – возразил Бенедикт, – а мальчишки не склонны обращать пристальное внимание на грязь и паразитов. Да и обоняние у них, как правило, не слишком утонченное. В школах Лайл привык жить в одной спальне с товарищами. Многие из них – поистине отвратительные создания. Так что вашей дочери придется тяжелее, чем ему.

Батшеба подумала, что Оливию тоже трудно назвать самой привередливой девочкой в мире. Кроме того, ехать в дилижансе куда безопаснее, чем идти пешком по темной дороге – это обстоятельство сомнений не вызывало. И все же время шло, и они с виконтом неумолимо удалялись от Лондона.

– Честно говоря, я не сомневалась, что к ночи мы уже найдем своих беглецов, – наконец призналась миссис Уингейт.

– Я тоже.

– А что, если их не окажется и в Солт-Хилле?

– Ночью, да еще и без денег они слишком далеко не уедут, – успокоил Ратборн. – Ваша дочь расскажет хозяину постоялого двора какую-нибудь очередную слезную историю и взамен наверняка получит местечко возле камина, если не кровать в комнате слуг. Ну а если уж хозяин окажется совсем безжалостным, то она охмурит какого-нибудь конюха. В этом случае обнаружим беглецов крепко спящими на соломе.

Помолчав, он добавил:

– Когда выяснилось, что ребята едут в дилижансе, а следовательно, ничего ужасного им не грозит, мне пришло в голову, что я волнуюсь за Перегрина так, словно он маленький, беспомощный ребенок. Но ведь все обстоит иначе. Он не по годам развитой мальчик. А мальчики никогда не унывают и не сдаются. Не стоит забывать и о том, что ему тринадцать лет, он умен и любознателен, но до сих пор не пережил ни одного настоящего приключения.

– А вы сами? – поинтересовалась спутница. – С вами в детстве случались приключения?

Она тут же пожалела о собственных словах. Любопытство! Как же трудно подавить желание постоянно выпытывать и выспрашивать!

Ратборн не спешил с ответом, и Батшеба надеялась, что он просто подбирает вежливые слова, чтобы перевести разговор на другую, менее личную тему.

– Моя жизнь изобиловала приключениями, – наконец признался он. – Я убегал из дома при каждой удобной возможности.

От неожиданности Батшеба повернулась и в упор взглянула на безупречный профиль.

– Не может быть! – не сдержалась она. – Неужели графский сын способен замыслить побег? Да еще и осуществить задуманное? И с какой стати?

– Если бы это было просто, то и пробовать не стоило бы, – ответил Бенедикт. – Но мне доставлял удовольствие сам процесс. Только подумайте: перехитрить взрослых. Убегал, когда начинал чувствовать скуку или раздражение… или когда надоедало вести себя примерно. Однажды скитался целых три дня.

Представить этого человека непокорным подростком не составляло никакого труда. Ведь до сих пор в темных глазах то и дело мерцали отсветы дьявольского огня.

Может быть, именно эти всполохи так манили и привлекали?

Сердце застучало быстрее.

– Оливия и Лайл не должны скитаться три дня, – решительно заявила она.

– Это наверняка усложнило бы ситуацию, – заметил спутник.

– Усложнило бы? Это оказалось бы катастрофой!

Три дня езды наедине с этим человеком… разговоры, рассказы, признания… неизбежная близость на узком кожаном сиденье, ощущение тепла и силы… звук глубокого голоса в темноте… затянутые в щегольские перчатки всемогущие руки…

– Не могу ездить с вами всю ночь, – продолжила Батшеба. – Я предупредила миссис Бриггз, что отправляюсь навестить больную родственницу и скорее всего вернусь поздно. Сказала, что вы любезно согласились отвезти меня.

– Думаю, что раньше, чем на рассвете, вернуться никак не удастся. А это означает, что нам потребуется надежное алиби. Когда-то вы признались, что происходите из семейства искусных лжецов. Должен признаться, что порой действительно проявляете недюжинные способности. Как прекрасно лгали хозяину «Пылкого сердца»! Я и сам уже почти поверил в то, что стал вашим братом. – Виконт повернулся и посмотрел спутнице прямо в синие глаза. – Почти.

Лорд Ратборн улыбался своей фирменной полуулыбкой. Той самой, которая могла оказаться всем, чем угодно: лукавым любопытством, насмешкой, цинизмом, снисхождением. Но в голосе определенно слышался смех. Затаенный, он звучал шепотом в ночи, и этот шепот скользил по лицу, шее и дальше, вниз по спине…

– Я просто сказала первое, что пришло на ум, – попыталась оправдаться Батшеба.