«Типичный деревенский недотепа», - решила про себя Кора и встала, чтобы незваный гость мог увидеть по ее костюму и висящему на поясе мечу, что она, как минимум, принадлежит в высшему сословию, и, извинившись за неподобающий тон, удалиться.

Но на парня ее маневр не произвел ни малейшего впечатления. Неуклюже соскочив со своего неказистого средства передвижения, он еще раз радостно оглядел поляну и продолжил:

- А вы, миледи, отстали от своей свиты, или свита отстала от вас? – сменив обращение, но не поменяв радостно-наивного тона, спросил он, и Кора поняла, что ее статус не остался незамеченным. – Вот эти грибы, - наглый недотепа указал пальцем, к удивлению, очень ухоженной руки на прутик с грибами, которые Кора прежде, чем задремать, нашла на поляне и попробовала поджарить на костре. – я бы вам есть не рекомендовал. Они не то, чтобы ядовитые, но, скажем так, не очень полезные. Продолжить путь вам после них будет сложно.

- Пошел вон, наглец, убирайся отсюда, - вспыхнула Кора, которая только под утро поняла, что, собираясь бежать из замка, взяла оружие, деньги, даже запасную одежду, но не удосужилась задуматься о том, что нужно прихватить и провизию. И теперь девушка испытывала вполне естественное чувство голода.

Но эта вспышка гнева собеседницы не произвела на парня никакого впечатления. Запустив руку во вместительную суму, висевшую у него через плечо, он начал с видимым удовольствием извлекать и раскладывать на траве различные продукты. Сначала на свет появилась ветчина, за ней сыр, потом хлеб и, наконец, не вызывавший ни малейшего сомнения относительно своего содержимого и приятно круглившийся боками бурдючок.

- Принцесса, вы меня умиляете, - проговорил, раскладывая перед Корой эти богатства, недотепа. – Когда вы спешно убегали из отчего замка, вы действительно думали, что продукты каким-то магическим способом последуют за вами? Нет, все-таки все благородные совсем не приспособлены к обычной жизни, - продолжил он. – Ваша привычка, что все за вас делают слуги, делает вас беззащитными перед самыми простыми проблемами. Но я вас спасу! – воскликнул парень, приняв преувеличенно пафосную позу.

Услышав обращение «принцесса», Кора выхватила меч и сделала быстрый шаг к незваному и навязчивому гостю.

- Эй, эй, - воскликнул тот, отскакивая назад. – Зачем же сразу за меч хвататься? Я просто забыл представиться, Я – Приск.

Не очень понимая, почему имя Приск должно каким-то образом кардинально поменять ситуацию, Кора все-таки решила повременить с тем, чтобы насадить узнавшего ее проезжего на меч.

- Я не знаю никакого Приска. Кто ты такой и как меня узнал?

- Ой. Видимо, господин все-таки был прав. Никто не ценит моих шуток, а моя манера выражать мысли всех настолько раздражает, что меня почему-то всегда хотят прибить, - пробормотал он про себя, почесывая затылок. – Тот же метр Симон попросил никогда не присылать меня к нему по любому вопросу, потому что он может не сдержаться и отходить меня своим посохом.

- Какой господин, какой Симон, какой посох? – раздраженно спросила Кора. – Последний раз спрашиваю, кто ты такой, или я сейчас пощекочу тебя мечом.

- Я Приск, - повторил парень и, увидев, что меч приближается к его животу, быстро добавил. – Я слуга Эльмиры. Она отправила меня к вам, чтобы помочь. Вам и вашему брату.

Глава 12. Королевство Элторен. Королева Мелисина.

Мелисина пребывала в ставшем для нее уже привычном состоянии между злостью и грустью. Грустила она о потерянных ею годах, злилась на всех обитателей замка, на отца и на себя саму.

Впрочем, очень уж грустить о потерянных годах Мелисине не стоило. Королева Элторена была эльфийкой и какие-то жалкие 25 лет, которые она уже провела среди людей, и еще пара десятилетий, которые могли ее ждать в будущем, по сравнению с почти бесконечной жизнью, дарованной эльфам Единым, были сущей ерундой. Но понимание этого факта Мелисину успокоить не могло.

Куда обоснованнее могла показаться ее злость на всех окружающих. Во-первых, она самозабвенно ненавидела людей, убивших двести лет назад ее брата, во-вторых, - замуж за короля Элторена ее выдали, по сути, насильно и по политическим соображениям.

Тогда, двадцать пять лет назад, когда еще очень молодой двадцатитрехлетний король соседних с Эльфарой владений людей прибыл к ним, чтобы подписать мирный договор, который должен был положить конец разорительной для обеих сторон и абсолютно бессмысленной войне, она и не подозревала, чем все это для нее закончится.

Ее даже забавляло то, как этот чем-то похожий на медведя увалень с восхищением смотрит на нее, буквально пуская слюни на еще довольно жидкую бородку. Увы, но оказалось, что увалень был не таким уж увальнем и не только пускал омерзительные слюни, но и действовал. В последний момент одним из условий мира он выдвинул просьбу, скорее даже требование, отдать ее ему в жены.

Сначала ее отец, брат владыки эльфов Люминаса, правивший этой областью Эльфары, хотел возмутиться и прервать переговоры, возобновив войну. Но потом, посовещавшись с советниками, он пришел в настоящий восторг от предложения тупого человеческого королька.

Его дочь выйдет замуж за короля Элторена и станет королевой людей. Такого раньше даже в самых радужных снах он не мог представить. Прекрасно понимая разницу в продолжительности жизни людей – лет семьдесят в среднем и эльфов – почти до бесконечности, ни один из королевских домов пяти королевств даже мысли не допускал о возможности пустить эльфийскую лису в свой человеческий курятник. Хотя эльфы несколько раз попытки породниться с кем-то из королей людей делали. А этот, потерявший последний разум от вожделения юноша, сам предлагает ему породниться и таким образом при удачном стечении обстоятельств преподносит на блюдечке свое королевство.

- Мелисина, посуди сама, - убеждал тогда ее отец. – Потерпишь ты лет пятьдесят – шестьдесят этого Эдварда. Кстати, не так уж он и плох. Воин он, по крайней мере, отменный. Как он нас потрепал в прошлом году? Но не это главное. Представь, что от вашего союза родится эльф? Когда он станет королем, мы на законных основания и без войны получим власть над одним из королевств людей! Я, наконец, смогу освободиться от утомительной опеки моего брата Люминаса, ты со своим сыном будете править в Элторене. Объединив наши силы – мудрость эльфов с отвагой людей, легко жертвующими ради своих властителей жизнями, мы за сотню лет подчиним себе и оставшиеся четыре королевства. Мы возродим Империю!

- Отец, но у Эдварда уже есть два сына от первого брака, - возражала Мелисина. – Да и другие королевства людей никогда не допустят, чтобы эльфы захватили власть над людьми. Они объявят нам войну, и вся твоя хитрая политика пойдет прахом.

- А вот тут ты ошибаешься, дочка, - возражал ей отец. – Именно то, что у Эдварда уже есть два наследника и делает наш план осуществимым. Не смогут соседи объявить войну Элторену, так как в этом случае это будет не война против угрозы нашей власти, а нападение на законную королевскую семью, в которой есть два законных наследника. Ты же знаешь, что люди, допуская между собой небольшие войны, заключили вечный договор о запрете войн, направленных на полный захват других королевств и смену династий. Кроме того, если, а вернее когда у вас с Эдвардом родится эльф, мы не будем спешить. Спешка – удел людей. Объявим, что ребенок родился больным. В это поверят – люди любят верить в чужие несчастья. А потом, когда он вырастет, мы уж найдем как-нибудь способ расчистить ему путь к престолу Элторена, - добавил он с несулившей ничего хорошего двум сыновьям короля Эдварда усмешкой.

И она согласилась. Единый! Как же она теперь жалела об этом, о том, что не поставила в известность о планах отца правителя Эльфары своего дядю Люминаса, который без сомнения запретил бы эту авантюру своего младшего брата.

В первые месяцы после свадьбы Эдвард еженощно после пира, или попросту пьянки со своими дружинниками, которые не прекращались ни на день, вваливался к ней в спальню, чтобы «исполнить свой супружеский долг», и бесконечно долго елозил по ее белоснежной коже своей пропахшей дымом и дешевым пойлом, которому отдавал предпочтение перед изысканными эльфийскими винами, бороденкой. Как же он был ей омерзителен. Спасало только умения эльфов отключать на время все свои чувства, чтобы лежать под этим тяжелым и вонючим телом без рвотных позывов.