Впустили нас, в итоге. Сняли пару небольших домов на отшибе и заселились на время, пока не станет ясно, что там с дуэлью, когда будут Киллер Би и самурайские ублюдки.

Потянулись нормальные размеренные дни, омраченные только одним фактом – уродством, которое пытался отрастить на лице Фумито. Вот как увижу, так злость берет. Не став позорить его публично, перед мамкой и девчонками, подловила наедине после тренировки, оставшись с ним вдвоем на пустыре, который наша группа облюбовала.

– Слышь, бро, нафига ты эту бороду отращиваешь? Хочешь быть на Сарутоби-сана похожим? Не выйдет. Сбрей, а? Ты без нее вообще эталоном был, хоть в музее идеальных парней выставляй. Давай помогу.

Фумито не стал сопротивляться, позволил мне подойти вплотную и аккуратно, чтобы не порезать, провести пальчиками у себя по подбородку. Как-то он при этом вздрогнул от моих прикосновений. Неужели до сих пор не доверяет моим навыкам и опасается, что порежу его?

– Оками… – голос юноши дрогнул. – Пожалуйста, не называй меня так больше.

– Эталоном? Но это же правда, я круче тебя парня не встречала.

– Бро, – сказал он. – Как старший мужчина в семье, я объявляю, что ты больше не Умино. И не сестра мне. Мы больше не родственники.

Подсознательно я мгновенно догадалась, к чему он клонит. Но мозги не спешили принимать новую реальность. Это же мой братишка. Всегда им был. А теперь, получается, нет?

– Ну допустим… – подсознательно протянула я, давая ему шанс закончить мысль. Что, если я неверно все истолковала. Что, если он сейчас объявит, что берет матушку и возвращается в Коноху? Они-то никакие не преступники, не в розыске и вообще патриоты Воли Огня. Глупость, конечно, он бы так не поступил. Но я как оцепенела в нерешительности. Вдруг надумала себе всякого?

– Оками… – молодому человеку как будто тяжело далось моё имя. – Я бы подождал дольше с этим разговором, но твоя дуэль все меняет. Я обязан сказать, пока ты живая.

– Да не тяни ты! Что ты надо мной издеваешься?! – не выдержала я. Я же не каменная, как он или Миура. И вообще, гормоны у меня, Эмоции через край хлещут.

Бывший бро отступил от меня на шаг, поклонился, согнувшись иероглифом хан (厂), обозначающим обрыв и сказал, не разгибаясь, вероятно, чтобы не смотреть мне при этом в глаза. Сказал, как сам с обрыва спрыгнул.

– Ты мне нравишься! С самого начала нравилась, с первой встречи. Давай встречаться!

Всё я верно поняла. Мозги отказывались верить, особенно на фоне неудачи с Хатиро, а своим внутренним женским чутьём я верно его интерес распознала. На самом-то деле знаков внимания с его стороны было множество, но я принимала их за заботу о мелкой сестренке, не за что-то большее. Из совсем уж очевидных намеков тот, что он и Чико и Шизуне отшил. Другая девушка ему нравится, знаете ли. Вот, узнала какая именно. И что мне с этим знанием теперь делать?

Фумито все еще стоит, согнувшись в поклоне, а я пытаюсь сообразить и принять новую реальность. Я ему нравлюсь? А он мне? Заглянув себя, вынуждена признать, офигенно как, до дрожи в коленках. За пару лет он проделал путь от длинного нескладного подростка с бабской прической до реально моего идеала. Неужели специально ради меня старался? Ради кого?

– Ты что, начал отращивать бороду, когда я похвалила бородку райкаге? – хихикнула я, когда последняя часть головоломки стала на место.

– Да, ты же сказала, что она тебе нравится, – парень выпрямился и наконец решительно посмотрел мне в глаза. – Оками, теперь ты тянешь с ответом. Если выбираешь слова для отказа, чтобы не обидеть, просто скажи прямо. Я приму.

– Не нравится мне его борода. Мне ты нравишься. Каноно меня убьёт, – выдохнула я, признавая очевидное. Чё я, круглая дура, что ли, чтобы отказываться, когда лучший парень в мире встречаться предлагает? А с его мамкой мы как-нибудь порешаем. Вроде как нашли уже общий язык с ней.

– Не переживай, не убьет. Матушка мне уже сама намекала, что ты ей нравишься, и мне надо быть посмелее, пока ты еще свободна и новый Хатиро не появился. Или пока ты не назначила Ская королевским любовником.

– Что? Ты что, шуток не понимаешь? И кем ты вообще меня считаешь?

– Девушкой, на которую есть планы у клана Хьюга. Оками, я им тебя не отдам. Если потребуется, войну против клана устрою, но не отдам, – сказал, как отрезал. Как будто клятву на Кодексе дал.

– Да не парься ты насчет этого, Оками всё поре… – вот сейчас он не позволил мне сказать опасные, по своему мнению, слова методом, изобретенным моим бывшим парнем. Поцеловал, короче, для чего высокому бра… молодому человеку пришлось наклониться. Я-то все еще такая же мелкая. Ну что сказать? Фумито и здесь не подкачал. На зря на всяких сисястых Курамах тренировался, подготовился, как следует, к нашему первому поцелую. Одноглазые неумехи, которых самой целоваться учить приходилось, с ним и рядом не стояли. К данному моменту хорошо бы подошла избитая банальность из книжек Джирайи. Джи написал бы что-то в духе “Он впился ей в губы терпким поцелуем, она растаяла в его объятьях”. Я и растаяла. Амёбой растеклась, плотнее прижимаясь к парню. Даже равновесие потеряла, качнувшись на ватных ногах, и Фумито пришлось меня поддержать. Меня! Всю такую крутую, способную пройти по тонкой леске над пропастью. Какие у него крепкие сильные руки! Так бы и позволила себя вечно обнимать. Да что же это такое происходит со мной?!

4.27

Что изменилось в нашем общении с Фумито, начиная с момента трогательного признания? Да почти ничего! Мы и до того постоянно находились рядом, вместе тренировались, обменивались шуточками, причем иногда похабными. Я перестала называть его “бро”, “братиком”, “братишкой”, “братаном” и, не придумав адекватной замены этим прозвищам, стала вслух обращаться просто по имени, а про себя добавлять к привычным обращениям “-не”. Так-то можно было бы, конечно, придумать что-нибудь приторно-ласковое типа “зайка”, “солнышко” или “пирожочек”. Но нас обоих от такого обращения наизнанку бы вывернуло. Ничего, еще придумаю ему какое-нибудь емкое погоняло, которое устроит нас обоих.

Еще, пожалуй, тактильный контакт добавился. Обнимашки, поцелуйчики, за ручку подержаться, по коленке погладить, за бочок ущипнуть или за какие другие интересные места. Пока что вполне себе невинно. Но мы же дети. По крайней мере я ребенок, ну, физиологически, и соблюдаю самой себе выставленные рамки. Захочет большего – сверну нос на бок. Потом сама исцелю, не зря у лучшего ирьенина современности обучаюсь. И сверну в другую сторону. Но не-бро так не поступит. Я ему доверяю почти как себе. Настолько, что когда-нибудь расскажу всю правду про генетическую память. Когда-то очень попозже, лет через десять. Или двадцать. Пока есть вероятность, что какая-нибудь Учиха при помощи гендзюцу или иные мозголомы его допросят, самое сокровенное я оставлю при себе.

Девчонки, поняв изменение статуса наших с бывшим братишкой отношений, глупо хихикали что-то про сестролюба и подмигивали мне. Вот че с ними не так вообще? Здоровые кобылы и никак себе пару не найдут. По поводу Фумито, походу, всё они поняли, о ком он говорил, когда их отшивал. И хоть бы заикнулись. Я, может быть, сама бы Хатиро бросила ради такого шанса. Уступила бы его Шизуне, раз та Хьюге глазки строила. Ну а че? Реально не было же любви, только крепкая дружба и здоровый прагматизм. Остались бы друзьями, как в общем-то и произошло.

Каноно-тян вытащила меня на приватный разговор в первый же вечер, когда мы с парнем прилюдно поцеловались. Не прятаться же нам с ним, как подросткам? Так-то мы и есть подростки, но это глупо было бы. Всё тайное дерьмо рано или поздно выходит на поверхность, когда снег тает.

– Слушай сюда, Оками, нет, не отворачивайся, послушай. Я поменяла свое мнение, ты хорошая пара для моего сына, – начала рыжая. – Так я ему и сказала, иначе он бы так и не решился с тобой поговорить, продолжил бы глупую игру в брата и сестру.