— М-да, — сказала Анисимова, обозревая отвесный каменный склон, поднимающийся из самой воды до этой железной двери. — Тут еще попробуй заберись.

— Я видела скобы, — сказала я. — Но они остались раньше…

Пришлось возвращаться к скобам. Стало видно, что они вели к узкому горизонтальному уступу примерно на нужном нам уровне — только-только чтобы пройти одному человеку и протиснуться в эту самую дверь. К счастью, там был протянут металлический трос, этакие импровизированные перила.

— Слишком опасно там идти, — покачал головой Орехов. — Любой станет отличной мишенью. Поэтому пойду я.

— При всем уважении, — Анисимова окинула его взглядом, — вы, господин Орехов, слишком корпусный. Там нужно кого постройнее, и с размером ноги поменьше. Поэтому пойду я.

— Пойду я, — перебила я ее. — Вы стреляете лучше. Будете прикрывать меня снизу.

Вообще-то я не была уверена, что Анисимова стреляет лучше. Но ей хватило присутствия духа оказаться при оружии и начать стрельбу, когда Серебрякова утаскивали под воду, а мне нет. Это много значило.

Кроме того, меня всю сжигало лихорадочное нетерпение пополам с леденящим страхом. Там, в этих каменных тоннелях, скорее всего, последнее прибежище человека, чья свобода не дает мне спокойно спать по ночам. Человека, чьи опыты наградили меня ночными кошмарами.

И там же, живой или мертвый, — Серебряков, перед которым я страшно виновата. Ведь взялась подозревать его на пустом месте, только потому, что он родственник Златовским! Как будто я не знаю, до чего это зыбкое основание — кровное родство, и что оно не делает человека ни единомышленником, ни соучастником… Я ведь тоже прихожусь Златовским кровной родственницей, а то и «дочерью» в том смысле, что они воспитывали меня первые десять-одиннадцать лет моей жизни!

В общем, у меня было много причин, чтобы напрашиваться в авангард.

— Но не лезьте туда в одиночку, — велел мне Орехов. — Скиньте нам веревку, чтобы мы поднялись по ней.

Я совершенно искренне кивнула. Меньше всего мне улыбалось одной проникать в логово Златовского, где он прячет неизвестно какие сюрпризы! Да и удастся ли открыть эту дверь снаружи?

Последнюю мысль я высказала вслух.

— Во всяком случае, попробуем, — решительно сказала Анисимова. — У нас есть с собой сварочный резак и даже немного взрывчатки.

— А вот взрывчатку в Красных гротах лучше не использовать, — возразил шеф. — Особенно без разрешения муниципальных властей. Но я думаю, что дверь открыть удастся.

— Почему? — спросила Анисимова.

— Предчувствие, — если бы шеф был человеком, он бы пожал плечами. А так просто очень пристально и внимательно осмотрел скобы. — Просто поднимите туда меня и, думаю, я найду способ.

Анисимова с недоверием посмотрела на меня, потом на Орехова, но нам обоим оставалось только руками развести. Я твердо знала, что шеф слов на ветер не бросает, да и Орехов успел неоднократно с Мурчаловым поработать и убедиться в его добросовестности.

Карабкаться по скобам оказалось непросто: они были мокрыми, ржавыми, а вбили их слишком далеко друг от друга. Как будто для кого-то великанского роста. Приходилось сперва цепляться за скобу над головой, потом подтягиваться, упираясь ногами в скалу. У меня, конечно, была страховка: обвязанная вокруг талии веревка, другой конец которой держал сидящий в лодке Орехов. Да и упади я, просто полетела бы в воду, это не так опасно. Но все равно приятного мало!

Кроме того, юбка путалась между ног. Вот когда я пожалела, что не взяла с собой свой специальный костюм, который использую во время операций: юбка-брюки и туфли на мягкой резиновой подошве. Очень бы он мне сейчас пригодился!

С другой стороны, последнее время я влипала в самые серьезные переделки без всякой специальной одежды, и ничего, выкрутилась! И сейчас выкручусь. Тем более, башмаки я всегда принципиально ношу удобные, ничего этакого модного, на каблуках. А удобная обувь — главное условие в любом деле!

Кое-как мне удалось добраться до самого верха, до того уступчика, который мы видели снизу, и уцепиться за трос. Перебирая руками вдоль металлизированного каната, который пачкал мне руки чем-то темным, я дошла до края расселины, скрывающей железную дверцу, и скользнула внутрь. Здесь места было побольше — перед дверцей оказалась невидная снизу площадка, на которой могло встать два или даже три человека, не мешая друг другу. Здесь даже нашелся торчащий из стены уступ, за который можно было закрепить веревку и сбросить ее вниз.

Так я и сделала.

Первым по этой веревке поднялся Орехов, потом Анисимова, за пазухой у которой восседал шеф. Наш гребной матрос остался в лодке. Ожидая своих товарищей по спасательной партии, я изучала дверь, насколько позволяло скудное освещение. Снаружи на ней была крохотная дырочка-глазок, и больше ничего. Ни следа замочной скважины или чего-то подобного. Как ее открывать, оставалось полнейшей загадкой. Однако если шеф уверен…

Тем временем, вторая лодка подплыла к нам, притерлась бортом.

— Хотите заграбастать все веселье себе? — крикнул оттуда боцман Савин. — Пустите и нас тоже!

— Не лезь поперек начальства! — ответила ему Анисимова. — Сейчас откроем дверь, освободим место для твоей туши, и можете тоже подниматься.

Затем она обратилась к шефу:

— Ну, Василий Васильевич, ваш выход. Вы обещали.

— И не отказываюсь от своих слов, — чопорно сказал шеф. — Опустите меня на камень.

Каменный уступ был забрызган водой и холоден. Шеф тут же начал брезгливо поджимать лапки: не привык ходить по такому. Однако он добросовестно обошел уступ, петляя между нашими ногами, словно самый обыкновенный домашний кот. Его пушистый хвост поначалу был опущен, потом вдруг взлетел вверх, словно вымпел на флагштоке.

— Нашел! — триумфально сообщил Мурчалов и сунул лапку в узкую щель, которую я даже не заметила. — Никифор Терентьевич, отойдите от двери, а то вас сейчас сбросит.

Орехов послушался. Шеф нажал на что-то в щели, раздался тихий щелчок, потом скрежет. Медленно-медленно железная дверь начала отворяться.

— Как я и думал, — с удовлетворением произнес Мурчалов. — Скобы расставлены на таком большом расстоянии специально, чтобы этот кракен, к какому бы виду он ни принадлежал, мог взобраться по ним. Но как морское чудовище откроет дверь? Никак, если только снаружи не предусмотрена специальная удобная для него кнопка… каковую мы и обнаружили…

Пока он объяснял это, Орехов и Анисимова уже прошли вперед, в темный тоннель, открывшийся за дверью. По скинутой веревке к нам поднималась Геворкян, за нею была очередь Савина, который как раз помогал Сарыкбаеву устроиться у себя за спиной в импровизированной обвязке.

Из генсобак получаются отличные полицейские, да и военные тоже; вот и на флот у нас их принимают с удовольствием. Однако при всех своих достоинствах забираться по веревке самостоятельно у них никак не получается.

Я поглядела в дыру черного хода. Представила, что по ней лезет неизвестного мне облика монстр с щупальцами. Содрогнулась.

— То есть, хотите сказать, шеф, что в любой момент оттуда нас может достать какая-нибудь гадость?

— Именно, — шефа то ли совершенно не смущала такая перспектива, то ли он отлично притворялся. — Поэтому рекомендую быть осторожнее!

— Так точно, господин сыщик, — раздался из тоннеля голос Анисимовой, который показался мне чересчур беззаботным. — Надо же, рассказать маме с сестрами — не поверят!

— Скорее всего, у вас и не получится ничего рассказать, — ответил ей мягкий баритон Орехова. — Все наши приключения Городской совет наверняка засекретит.

— Если уже не засекретили, — пробормотал шеф очень тихо, себе под нос. На сей раз его фраза явно не предназначалась для чужих ушей, и я не успела спросить, о чем он, потому что Анастасия Викторовна как раз влезла на уступ.

В отличие от меня, она подготовилась лучше и была одета в брюки и куртку спортивного покроя. По тому, с какой ловкостью действовала директор цирка, чувствовалось, что молодость у нее выдалась бурная, и что она не считала эту молодость совершенно оконченной.