Ещё одной тщательно скрываемой вещью была очень маленькая подзорная труба — её для надёжности де Вилшер разобрал на трубки и стекла. Если кто и обнаружит одну из частей, пусть попробует догадаться, что нашёл. И вот теперь пришла пора собрать назад оптический прибор — во всяком случае, Антуан очень на это надеялся.

Метис все-таки сумел довести по “простывшему” следу самовольщика своего хозяина до самой границы вечных снегов. Там след остался виден невооружённым глазом — любитель настойки даже не попытался замести за собой снег. К сожалению, к тому моменту галлиец уже был настолько вымотан, что даже не спросил сам у себя, почему. Настолько пренебрежительно относится к служащим на базе армейцам-равнинникам?

Ответ принесла погода: ветер поднял жуткую, секущую открытые участки кожи метель. Именно тогда, когда догорели последние капли спирта и маленькая пещерка, где ночевал их невольный проводник, начала стремительно остывать.

Спуститься, подгадав на время опустившийся штиль, удалось. А вот опять, в который уже раз “поднять” потерянный след — нет. Благо, путь вниз не оставлял особого выбора направления. Во всяком случае, Антуан в этом был уверен раньше. Теперь же разведчик мог бы заложить зуб: где-то упустил возможность повернуть. Вот только где?

Склон, надо отдать ему должное, довольно пологий, ниже границы нетронутых заповедных высокогорных лугов превратился сначала в широченный желоб с растущими тут и там невысокими деревцами, а потом и вовсе сузился, зажатый высокими неприступными скалами справа и слева. Тут уже ничего не росло, зато лежало множество обкатанных водой камней, образуя извилистую осыпь длинной в несколько километров. К счастью, сухую, без воды, которая превращала осыпь в русло только по весне.

Впрочем, более проходимой осыпь от этого не становилась: по наитию бросив небольшой камень вперед, де Вилшер вызвал небольшой оползень! Что случится с неосторожно поставившим ногу человеком, не хотелось даже и думать. Если у кого и был шанс спуститься там относительно безопасно, так это у Метиса, только — толку-то? А ведь, как в насмешку, именно оттуда, куда уходило ущелье, поднимались в ясную горную высь дымки печей. Сокровенная долина волхвов — ничего другого тут, посреди горного массива, и быть не могло.

Пришлось убить ещё полдня, поднимаясь назад, опять всё выше и выше, прежде чем удалось найти узкую расщелину, ведущую, на первый взгляд, как и все остальные до того осмотренные, в никуда. Тем не менее, именно эта, с позволения сказать, “дорога”, привела разведчика и его четвероного напарника к руслу непересыхающего, радостно звенящего по камням ручейка. Следуя за водой и, по большей части, прямо по скользкому дну, сильно застудив многострадальные ноги, Антуан наконец достиг цели. Чашеобразная Сокровенная долина лежала прямо перед ним.

Учитывая, что пастухи спокойно себе позволяли отлучиться чуть ли не на две недели из расположения, их никто особо не проверял и не контролировал. Правда, горцы в свою очередь старались откровенно не нарываться, ценя крайне простую по их меркам и очень денежную работу, потому согласовывали отлучки между собой. И хотел бы де Вилшер с чувством пройтись про “край непуганных идиотов” и “вопиющую безалаберность”, если бы сам, лично, не обнаружил такую же ситуацию в элитном подразделении армии Галлии.

Разведчик, строго говоря выполняя далеко не свои функции, по сигналу одного из информаторов, под личиной офицера-артиллериста посетил корпус бравой морской пехоты, расквартированный в стратегически значимом городе-порте одной из южных колоний. И лично услышал от одного из старших командиров: “если пеоны что-то куда-то тащат — значит, им приказали. Нет, я знать не знаю, кто это, вы мне предлагаете в лицо запоминать всех этих черно- и желтомазых?”

На следующий день по распоряжению тогда ещё не главы аналитического отдела двое пеонов вынесли из кабинета рекомого командира сейф, полный секретных бумаг, который Антуан спустя две недели лично поставил перед королевой. Порочная практика привлечения местных рабочих рук почём зря и без разбора на том прекратилась, полетели с плеч погоны, а де Вилшер получил своё повышение. Ну и конечно, любви армии её Величества к Королевской Службе Тайн этот эпизод отнюдь не добавил…

В общем, личина гордого жителя высоких гор, владетеля белорунных отар, даже тут оставалась неплохой маскировкой… не без некоторого изъяна, к сожалению. Потому что если идти мимо солдат и офицеров шеповской армии с деловым видом, как будто так и надо — останешься в памяти абсолютно пустым местом, проверено на своих вояках. Зато сами пастухи, успевшие между собой перезнакомиться, сразу же заметят чужака, стоит только подойти поближе. Сдать, может, сразу и не сдадут — зато сами могут решить подкараулить и поспособствовать с ответами на вопросы типа “и как ты дошёл до жизни такой?”

Так что делать то, за чем он сюда пришёл, предстояло начать в сумерках — когда одного человека за другого принять проще просто, если издали, и хрен поймёшь, что видишь кого-то лишнего. Судя по разговорам у костра, часть долины оставалась для не-армейцев закрытой зоной, и вот туда хорошо было бы попасть как можно скорее, в идеале, этой же ночью: безалаберность — безалаберностью, но режимные меры в закрытом мирке, окружённом горами, все же вполне действовали. Риск подставиться и раскрыть себя, соответственно, постоянно рос. А ещё…

Повреждённая стопа всё-таки опухла и поменяла цвет вся. Из раны, несмотря на мазь, шёл еле заметный неприятный запах. Скорее всего “спасибо” за это стоило сказать ледяной воде на дне ущелья, по щиколотку в которой шпион спускался последние минут сорок. А ему ещё так ходить, не выдавая себя хромотой, даже лёгкой. А если не повезёт совсем, бегать и отстреливаться, отходя! Нужно закончить всё за двое суток и в темпе перебираться через перевал назад. Иначе останется только пойти и сдаться местным.

Втекая в долину, ручей, по которому спустился Антуан, раздваивался, образуя небольшой остров. На нём росли не слишком густые кусты, несколько высоких елей. Идеальная база для нелегала! Приходилось де Вилшеру хорониться несколько дней подряд в подвалах и на чердаках, выходя только в темноте — и свежий воздух он на них без нужды ни за что не променял бы. Причём, вот везение, именно тут, на краю огромной природной чаши между горными пиками, деревья выступали выше других. Если откуда можно было оглядеть почти всё пространство Сокровенной долины сверху — так это только вот из таких мест. Оставалось только влезть на ёлку.

— Охраняй, — попросил Метиса галлиец, оставляя на земле всё лишнее: и без больной ноги при покорении высокого дерева каждый килограмм на счету. Нет ничего глупее, чем сорваться и поранится в тылу у врага, сделав бессмысленными весь предыдущий риск и усилия. Или тем паче отломить макушку и упасть вместе с ней, переоценив прочность древесины.

Просидеть на верхотуре пришлось несколько часов, до самых сумерек: мастера-стекольщики для портативной оптики Королевской Службы Тайн сумели добиться прекрасного увеличения, но вот поле зрения у разборной подзорной трубы получилось крошечным. И так сложно рассмотреть удалённые объекты, так ещё и к микродвижениям рук добавлялось раскачивание самого дерева!

Спуск дался труднее подъёма, все мысли крутились вокруг костра (наконец-то есть из чего разжечь!) и часике-двух рядом с источником живительного тепла… И всё это мигом вылетело из головы разведчика, едва он заметил, как ведёт себя Метис.

Пса определённо что-то встревожило, вот только он не мог понять что и откуда. Умница крутился на месте, крутил головой, с шумом втягивал воздух, “играл” ушами — но тщетно. А вот преодолевший последние три метра сверху вниз лихим прыжком (чёрт! Нога! Больно-то как!) человек увидел почти сразу.