Выяснилось, что голуби не отличают склад от другого строения, не говоря уже о том, чтобы жечь только вражеские объекты. Причём из-за мизерной грузоподъёмности “зажигалки” таких птиц могли взять в лучшем случае соломенную крышу — а вот с черепицей возгорание уже не происходило, но “одноразовая” птица всё равно умирала. Или умирала, сев на ветку дерева, устав лететь — горючая смесь в контейнере инициировалась от касания.

С собаками пара придурков, выбивших себе армейский бюджет, зашла подальше. Чуть-чуть. Псы даже чуть больше, чем в половине случаев находили мосты — вот только подобраться под место, уязвимое для носимого ими объёма взрывчатки, уже обычно не могли. Да и само это место найти тоже не могли. Ну и самое главное: несколько месяцев дрессуры также шли коту под хвост в любом случае — взрывчатка детонировала по таймеру прямо на животном.

В общем, с аккредитации завиралей быстро сняли, но этим дело и закончилось: дворяне же. А министр заимел на де Вилшера очередной зуб — провалилась возможность похвастаться перед Её Величеством дополнительным экзотическим родом войск. И плевать, что не способным нанести врагу ущерб.

Правда, сам Антуан идею горе-изобретателей по-тихому взял на вооружение, доработав, разумеется. Потому в наспинном мешке Метиса лежала не только вонючая горская брынза, но и аккуратно вынутые из саквояжа динамитные шашки. Не потому, что там стали бы искать что-то в последнюю очередь.

Все горские овчарки со щенячьего возраста привыкают таскать на себе собственную еду: это овцам на высокогорных лугах самое раздолье пастись, а крупному зверю травой желудок не набить. В какой-то мере из-за этого мешка и заинтересовался шепскими горцами в своё время Антуан. Фокус самостоятельно достать из вместилища еду осваивают уже не все собаки, он сложный — но Метис освоил с лёгкостью. Как и другой, куда более опасный: вытащить взрывчатку и надкусить химический замедлитель. После чего бросить шашку (именно там, где нужно!) и успеть отбежать на безопасную дистанцию. Что ж, гений — он и есть гений: его хозяин был твёрдо убежден, что пёс и большую часть сказанных вслух слов понимает! А не как обычные кобели и суки, штук пятнадцать…

В итоге ворота “фермы” де Вилшер прошёл, так ни до чего и не додумавшись. Внутренний осмотр тоже ничего толком не дал: накопительные загоны, сколоченные на скорую руку на фоне естественных каменных стен, кое-где выровненных явно человеческой рукой. У вторых, внутренних ворот в камне и вовсе были выбиты так называемые “руны” — символы священноимперского алфавита, используемого жрецами. Вот, собственно, и всё — даже расписку “гасили” печатью на столе под навесом, за которым сидел запарившийся и насмерть пропахший овцами армейский интендант. Тупик. Точнее — хорошо забытое чувство шага в неизвестность, от которого со времён молодости Антуан успел отвыкнуть. Что ж…

Подгадав, чтобы случайные попутчики скрылись из поля зрения за поворотом, а навстречу никто не шёл и не ехал, галлийский разведчик вместе со своим псом скрылись среди деревьев на обочине. Раз не получилось разузнать что нужно агентурными методами, придётся рискнуть проникнуть на объект лично. Пройти незнакомыми горными тропами, известными только местным и официально считающимися непроходимыми. Казалось бы, без помощи завербованного или иным образом склонённого к сотрудничеству горца задача нерешаемая. Но только не тогда, когда у тебя есть такой замечательный напарник. Вытащить какую-то не слишком чистую тряпку из вещей любителя лотосовой настойки для галлийца труда не составило. И вот теперь пришел её час:

— Метис, ищи след!

Никак и ни у кого не получится знать и уметь всё. Да что там, даже однозначно ценными и полезными актуальными навыками порой не удаётся овладеть. Или сил не хватает, или времени, или память подводит. Или какой-то ерундой вместо дела занимался. Самое обидное, когда и время выкроил, и отдохнул, и мышцы подкачал — а голова упорно отказывается усваивать новую информацию и передавать её рукам и ногам. Но обычно всё же главным камнем преткновения становится время.

Антуан так и не научился ходить по горам. Он весьма сносно мог двигаться по склонам за кем-то умеющим, создавая при этом много меньше проблем, чем обычный обыватель. У него хватало сил, чтобы карабкаться вверх по закреплённой верёвке. Но вот находить одну-единственную верную дорогу по каменной осыпи, понимать горную погоду, правильно собрать необходимый минимум вещей, достаточный для выживания и не утягивающий вниз…

В общем, пытаться попасть в Сокровенную долину минуя “официальное” ущелье через эти горы для галлийского разведчика грозило, в лучшем случае, впустую потраченным временем. А в худшем — тянуло на изощрённую попытку самоубийства! Если бы не одно “но”: Метис смог-таки взять след возвращающегося из самоволки горца, и это давало хорошие шансы.

Многие считают, что “поднять” след и потом вести по нему для собаки ничего не стоит. Мол, естественный процесс же, пустил пса — и иди себе за ним. И только поклонники псовой охоты более-менее разбираются в этом вопросе. Например, на камнях оставленный запах держится куда меньше, чем на почве, а после дождя и вовсе остаётся только в местах, куда не попала влага. А ещё запахи имеют свойство смешиваться, более слабые запросто теряются в более сильных, а некоторые продукты и вещества и вовсе на время отбивают нюх.

Потому, когда собака ведёт охотника по запаху, на самом деле работают оба, и животное, и человек. Причём на человека в паре ложится как бы не большая работа: именно он должен понимать, откуда обоняние напарника получает сигнал, и что произошло, если след вдруг прерывается. Например, дичь зашла в ручей и некоторое время брела по руслу — и всё, все запахи давно унесла вода. Именно человеку надо как-то догадаться, в какую сторону двигался преследуемый, на какой берег в итоге вышел зверь и где именно. Серьёзная работа головой, требующая знаний и аналитического мышления, в чём-то весьма схожая с работой разведчика!

Метис, воспитанный и обученный де Вилшером, от других собак отличался ещё и тем, что мог самостоятельно следовать за запахом! Отобранному когда-то среди других щенков гению хватало собственных мозгов, чтобы проводить анализ обстановки и понимать, где может продолжаться прерванный след. Что давало просто потрясающий эффект: Метис продолжал вести своего хозяина за указанной целью даже тогда, когда все остальные собаки след давно теряли! А это значит, что горные опасности можно будет практически без риска миновать, повторив шаг-в-шаг путь самовольщика.

…Во всяком случае, именно таков был план. И сначала казалось: всё получается именно так, как Антуан и задумал. Горец поднимался всё выше в горы, оставляя ущелье-основной проход на закрытую территорию по левую руку, галлиец и его собака следовали за ним. Иногда под ногами появлялось даже что-то вроде еле заметной тропинки — но каждый раз пути самовольщика с ней расходились, выворачивая всё дальше в дикую глушь.

Догнать и уткнуться в спину возвращающемуся на свой пост пастуху де Вилшер не боялся — скорее уж слишком сильно отстать: тогда след начнёт выветриваться. А так он, рождённый на равнинах Архипелага, при всём желании не смог бы шагом догнать выросшего в здешних горах человека. Опасность могла заключаться лишь в том, что пастух в какой-то момент заметит у себя за спиной преследователя — например, поднимаясь по противоположному склону седловины на высоте, где уже кроме травы ничего не растёт.

С другой стороны, кого горец увидит издали? Такого же местного. Скорее всего, в таком случае, остановится и подождёт, и… ничего личного, увы. В своём умении убить одинокого противника, ни разу не военного, не подозревающего о грозящей ему опасности, разведчик ничуть не сомневался. Как-никак, профессиональный навык. Не самый приятный, но крайне полезный для того, чтобы встретить старость у себя дома, у горящего камина.