«Да ты только посмотри на тот дом! Вон тот, красивый, на углу! – закричал Чарли по интеркому. – Только посмотри… Ох, ну ни фига себе, вот это дом, он же громадный!»

Перед нами открылись крепкие стальные ворота. За высокой бетонной стеной оказался ухоженный двор, в центре которого стоял современный дом размером с небольшой особняк. Мы въехали во двор.

«Как ты думаешь, с нами ничего не случится?» – спросил я Чарли по интеркому.

«Нет, конечно, все будет хорошо. Они, видимо, рассказали кое-кому о твоем приезде. Похоже, у тебя тут куча поклонников. Думаю, все будет нормально…»

ЧАРЛИ: Во дворе уже ждал тот парень из BMW, он отвел нас в большой пустой гараж, где можно было оставить машины. Когда мы слезли с мотоциклов, он приобнял нас за плечи, сказал, что его зовут Игорь, и направился к дому. Остановившись перед большим грязным участком с перекопанной землей, который, очевидно, собирались обустроить под сад, он принял позу генерала, обозревающего свои войска на поле перед битвой. «Мой дом, – сказал Игорь, – ваш дом».

Большие стальные ворота, выходящие на дорогу, закрылись. Игорь представил нам жену Галу, дочь-подростка и еще несколько человек, стоящих рядом, а потом начал рассказывать о себе.

«Так вы плавали на кораблях? – спросил я. – По всему миру? Вы моряк?»

«Перу… Аргентина. Три года на подводной лодке и двенадцать лет на рыболовных судах».

«На подводной лодке?! Ух ты!» «Ага. В Атлантике. Советский атлантический патруль», – рассказывал он, поднимаясь по мраморным ступенькам к входу в дом. Гала хихикала, прикрывая рот рукой, пока мы снимали свои грязные ботинки. Нас одолевало смущение, ведь приходилось демонстрировать совершенно незнакомым людям то, что воняло, как вымоченная в уксусе тухлая рыба. Игорь провел нас на второй этаж, а потом мы поднялись по спиральной лестнице в большое мансардное помещение. Там был Владимир (наш первый друг-полицейский), который все объяснил: ему пришлось обратиться к Игорю, потому что его жена не разрешила оставить нас на ночь.

«Будете спать здесь. Вся комната ваша», – сказал Игорь. Комната оказалась очень просторным помещением, занимающим весь третий этаж, с деревянным полом и потолком. Мебели было немного, но достаточно: пара кресел, комод, да в углу на ремне висел автомат.

«Большая война, – гордо сказал Игорь, показывая на автомат. – Большая война… вторая!» Он дернул затвор и нажал на курок. Раздался щелчок. Мы с Эваном облегченно вздохнули. Не заряжен.

Игорь улыбнулся и одобрительно покачал головой. «Партизаны, – сказал он. – Русские борцы за свободу».

ЭВАН: Мы сняли пропотевшие дорожные костюмы, сходили в душ и спустились вниз, где на большой белой кухне Игорь раздавал руководящие указания. Со своими черными, гладко зачесанными назад волосами, густыми усами и смуглой кожей он мог сойти за итальянца. Игорь стоял в черной рубашке и брюках с отутюженными стрелками, облокотившись на кухонный шкаф, и был ужасно похож на молодого Роберта де Ниро в «Крестном отце-II». Мне кажется, он это знал и даже пытался подчеркнуть сходство.

«Садитесь», – сказал Игорь, указав на большой стол, покрытый бело-зеленой клетчатой скатертью. Нам налили вина, кофе, воды и раздали фотографии, а Игорь начал рассказывать о своей службе на советской подводной лодке. Английский он знал плохо, поэтому на помощь призвал дочь и друга. «Я на подлодке, – сказал он, протягивая мне одну фотографию. – С Калашниковым». На всех фотографиях был Игорь. И везде он был с оружием. На одной, например, Игорь стоял на верхней палубе с винтовкой за спиной и со шлангом, зажатым между ног, из которого била струя воды. «Наша подлодка, – сказал он, со смехом глядя на эту фотографию. – Называлась „Эпсон“.

Пока Гала что-то готовила у него за спиной, Игорь рассказывал о своем прошлом. Он работал турбинным механиком на подлодке в атлантических подводных патрулях с 1981 по 1984 годы. Они по три месяца безвылазно находились в атомных субмаринах, оснащенных сверхсекретной гидроакустикой, и несли службу в водах Атлантики в самый разгар «холодной войны». Потом Игорь перешел в торговый флот и проработал еще 15 лет на советских рыболовецких судах. Еще после возвращения на сушу он успел поработать шахтером и год просидеть без работы.

На следующей фотографии Игорь стоял с музыкантами. Они все были одеты в морскую форму: синие рубашки с широким воротом, обрамленным двумя белыми полосками. «Пьяные сильно», – засмеялся Игорь, качнувшись на каблуках. «Советские люди…», – добавил он, как будто бы это все объясняло.

Потом Игорь показал фотографию, где он был снят на фоне советского агитационного плаката. На плакате красовался гориллоподобный американский солдат: он тыкал перед собой винтовкой со штыком и скрежетал зубами, попирая ногами в тяжелых ботинках земной шар. Враг, борющийся за мировое господство, – явно говорил этот плакат.

«Безумное время, – пожал плечами Игорь. – Есть будете?»

«Э-э… а вы будете? – переспросили мы, не зная точно, как себя вести. – Вы тоже будете есть? Мы будем все вместе?..»

«Все очень просто, – сказал Игорь. – Вы голодны?»

«Да», – хором воскликнули мы с Чарли.

«Тогда ешьте».

И тут в дверь позвонили. Я сидел спиной к входу, потом развернулся и увидел крупного, сурового вида мужчину. У него были прищуренные глаза и большие руки боксера-профессионала, одну из которых он протянул мне. Мы обменялись рукопожатием.

«Владимир», – произнес он низким густым голосом.

«Эван», – назвался я, стараясь не сглотнуть. Я повернулся к остальным. Чарли сидел напротив, глядя через мое плечо, и тут глаза его стали расширятся. «Он снимает кобуру», – прошептал он. «Что?»

«Он… снимает… кобуру», – прошипел Чарли.

Стало страшно. Я перестал понимать, что мы делаем на этой кухне и где она вообще находится. В моей голове крутилось только одно: в этом доме уже есть один автомат. И теперь в том же доме быкоподобный бугай вынимает пушку и кладет ее у меня за спиной. Я замер, изо всех сил стараясь усидеть на месте, не развернуться и не начать глазеть в открытую. Надо было дождаться подходящего момента, чтобы подсмотреть украдкой.

Потом прибыли еще какие-то личности, и у всех под куртками или свитерами имелась характерная выпуклость. Эти люди казались очень опасными и при других обстоятельствах выглядели бы еще более устрашающими, но в доме Игоря вели себя примерно. Вот вошел невысокий парень с бритой головой. Крутой пацан, однозначно. Когда он с тонкой полуулыбкой наклонился ко мне, чтобы пожать руку, я увидел выглядывающую из-под свитера рукоятку пистолета. Когда парень повернулся к Чарли, я перехватил взгляд своего друга. Мы посмотрели сначала на пистолет, потом друг на друга, понимая, какие мысли проносятся сейчас в наших головах. Всего несколько часов назад мы были на дороге и направлялись к российской границе. И вот теперь сидим в комнате в окружении вооруженных до зубов людей, а на заднем плане жена их главаря готовит для нас еду. Мне стало не по себе.

Владимир сел за стол и стал распечатывать бутылку водки, которая казалась крошечной в его огромных руках. Разливая выпивку, он заговорил.

«Завтра покажем вам, как у нас тут, – говорил Владимир. – Можем на охоту съездить. Любите охоту? Или можем вас в угольную шахту сводить. Я там работаю…»

«Точно, поживите здесь пару дней, – вмешался Игорь. – Вы обязательно должны увидеть шахту».

Я чувствовал: Чарли сейчас не лучше, чем мне. А мне хотелось поскорее убраться из этого дома.

«Нам нужно сначала с продюсерами посоветоваться, – сказал я. – Они сейчас сюда едут. Мы завтра должны пересечь границу и без них решать не можем».

В голове вертелось множество трудных вопросов. У всех этих людей есть оружие, а они говорят, что работают на шахте. Но зачем шахтеру пистолет? Не сходилось. И почему у Игоря такой большой дом, когда вокруг одни развалюхи и дома, гораздо меньшие по размеру? Что, черт возьми, происходит?