Он тихонько заплакал.

После ухода жены, когда он остался с двумя сыновьями на руках, он ни разу не позволил себе слабости подумать о себе. Он понимал, что у этих двух маленьких людей есть только он.

– Хорошо, что старший сейчас учится в военном училище, и пока не знает ничего.

– Евгений Павлович, вы бы поехали домой поспали. Прервал его размышления врач. Ваш сын под моим наблюдением. Как только он очнется, я сразу вам позвоню.

– Я не могу, я буду ждать.

– А если он трое суток будет без сознания?

– Я буду здесь, пока он не очнется.

– Хорошо. Только подумайте вот о чем. Как вы сможете позаботиться о сыне, если вы не заботитесь о себе? Вы уже человек не молодой.

– У меня хватит сил, доктор. Я просто знаю, что должен быть здесь.

Врач понимающе кивнул.

Евгений снова подумал о старшем сыне. Вспомнил, как он попросил его отправить в военное училище, как говорил, что не может выносить то давление, с которым не справлялся отец и чувствовал сын.

Как может человек, который закрыл внутри себя адскую боль, научить других любить? Спрятав гнойную рану души, попытаться растить сыновей в радости. Он точно сейчас осознавал, что это ему не удалось, как и многое в жизни. Все неприятное, что мы захотим спрятать, всегда находит выход наружу.

– Здравствуйте, Евгений Павлович.

Евгений поднял красные от слез глаза. Перед ним стояла женщина. Она держала в руках термос и бутерброды.

– Я мама Сережи. Простите меня… нас, что так все произошло. Я бы очень хотела, чтобы все было по-другому.

Евгений Павлович встал на колени.

– Это вы меня простите. Это я во всем виноват. Это моя вина. Из глаз его лились слезы. Я так старался. И зарыдал. Из него изливалось все то горе, которое он столько лет держал в себе.

Настя опустилась на колени рядом с ним и обняла его. Мужчина содрогался в рыданиях. Настя просто была рядом. Она понимала, что в жизни этого мужчины давно не было того, кто смог бы понять ту боль, которую он носил в себе годами. Она понимала, потому что делала то же самое.

– Мааам. Коля очнулся. Сергей выглядывал из палаты и испуганно смотрел на взрослых, сидящих на полу.

– Сын! Евгений бросился в палату. Сынок! Как ты? Он взял Колю за руку и прижал к губам. Сынок, ты самое дорогое, что у меня есть. Только, пожалуйста, поправляйся.

В палату вошел врач.

– Так, господа, дайте мне осмотреть больного. Выйдите, пожалуйста. Сестра! Где вы ходите? Помогите мне вывести всех.

Врач не без труда выдворил всех из палаты и занялся осмотром пациента. Парню невероятно повезло. Упасть с такой высоты и не разбиться насмерть.

– Так, дорогой мой мальчик. Как тебя зовут, помнишь?

– Да, Коля.

– А фамилия?

– Полюсов.

– Отлично, может, назовешь еще какой сегодня день?

– Вроде, вторник.

– Ну, нет, уже среда. Доктор улыбнулся. Ты помнишь, что случилось?

– Помню… И мне очень стыдно, я не хотел… Коля заплакал.

– Ну, полно, полно. Чего рыдать, все обошлось пока. Ты оказался крепким парнем, знаешь ли. Везунчиком. Так что побудешь у нас несколько дней, и будешь как новенький!

– Можно мне увидеть папу?

– Да, сейчас позову. Ответил доктор, заканчивая мерить давление пациенту.

– Доктор, а вас как зовут?

– Станислав Иванович.

Коля протянул доктору руку.

Станислав Иванович пожал руку Коле.

– Будем знакомы, дорогой мой пациент.

Коля улыбнулся.

Доктор вышел из палаты.

– Так, папа больного, вас хотят видеть. Ему нужен покой, поэтому пока больше никаких посещений и вы тоже не сильно долго.

Евгений Павлович вошел в палату.

– Сынок, ну как ты?

– Пап, прости меня, я ужасно себя вел.

– Давай мы с этим позже разберемся, сын, сейчас главное твое здоровье.

– А как Сережа? Я вроде его видел. С ним все в порядке?

– Да, они с его мамой тут, пришли тебя проведать, но врач пока не разрешил, сказал, что тебе нужно отдыхать.

– Хорошо, что с ним все в порядке, я бы никогда не смог себя простить, я и сам не понимаю, что со мной творилось, почему я себя так вел. Я не хочу быть таким.

– Сынок, мы поговорим об этом, я обещаю.

Коля внимательно посмотрел на отца.

– Пап, ты другой какой-то. Живой. Настоящий. Такой, какой ты был, когда мама жила с нами.

У Евгения из глаз опять потекли слезы.

– Я теперь буду таким всегда. Прости меня, сын. Он обнял Колю.

В палату вошел врач.

– Евгений Павлович, давайте дадим отдохнуть вашему сыну. Подошел к Николаю, влил ему в рот лекарство.

– Коля, ты отдыхай, набирайся сил.

Станислав Иванович взял под руку Евгения и вывел его из палаты.

– Так, до завтрашнего утра никаких посещений. И вам Евгений Павлович я очень рекомендую поехать домой и отдохнуть.

Он выдворил всех троих из коридора.

Прошел год. На кухне у Евгения Павловича собралась шумная компания. Оба сына, Настенька с Сережей и мохнатый барбос по кличке «Везуха». Они отмечали день, который стал днем рождения их семьи.

Аленка сидела у окна, нарезая яблоки для пирожков. За окном шел сильный дождь, и где-то вдалеке гремела гроза. Ее кошка спала рядышком, тихонько мурлыкая себе под нос. И все это умиротворение изредка нарушалось слегка поскрипывающей дверью, которая стоически выдерживала налетавшие порывы ветра.

Гром постепенно приближался, дождь усиливался и стали видны редкие всполохи молний, прорезавших горизонт.

Внезапно весь сад озарился ярким светом, раздался оглушительный грохот. Алена увидела, как ее любимая яблоня, расколотая на две части полыхает. Молния попала в дерево.

Она выскочила на улицу, схватила в руки садовый шланг и открыла воду. В голове была только одна мысль: «Спасти дерево. Спасти дерево. Это все, что осталось…»

Аленка поливала горевшие ветки, дождь теперь просто моросил, а гроза ушла дальше за лес. Когда погас последний уголек, перед ее глазами предстало уродливое чудовище, обугленный остов из двух частей, пахло печеными яблоками.

Слезы полились по щекам.

– Ну, почему именно это дерево? Почему?

Она подошла к тому, что раньше было яблоней, и прикоснулась к обугленной древесине. Прижалась к ней всем телом.

– Я тебя спасу. Я знаю, что ты жива.

Вся черная от сажи она бросилась в дом. Через пару минут в ее руках были два ремня. Аленка пыталась соединить вместе две части ствола, разрезанного молнией, но они были так тяжелы, что все ее усилия ни к чему не приводили.

Она закричала от бессилия, швырнула ремни на землю и кинулась за ворота к домику Алексея Савельевича.

Алексей Савельевич только заварил себе чаю и уже собирался полакомиться баранками, как в дверь начали барабанить и кричать.

Когда он ее открыл, перед взором его стояло нечто, босоногое, вымазанное в черной грязи.

– Аленка, это ты что ли? Что стряслось?

– Вы должны мне помочь! Спасти!!! Еее надо спасти!!

– Кого спасти?

Алексей Савельевич быстро накинул сапоги и дождевик.

– Показывай, что стряслось.

Он вместе вернулись к дому Алены.

– Вот, яблоню мою спасти. Алена тихонько плакала.

– Господь с тобой, да это ж просто дерево, ну и перепугала ты меня! Я уж думал, кто-то пострадал!

Алена схватила Савельевича за полы дождевика и начала трясти.

– Вы не понимаете, это все, что от нее осталось!!

– От кого? Аленушка? От кого?

– От мамы! Она заревела. Я вас прошу, пожалуйста, помогите мне ее спасти.

У Алексея Савельевича резануло в груди. Он вспомнил, как к нему привели маленькую девочку и попросили присмотреть несколько часов, потому что ее мама погибла под колесами пьяного водителя.

Савельевич прижал Аленку к груди.

– Не плачь, милая, помогу. Я помогу.

Аленка побежала к дереву и показала ему ремни.

– Нам надо стянуть две половины, тогда она сможет восстановиться.